Глава 4
Загадочное самоубийство
– Я навела кое-какие справки об этом инспекторе, который ведет дело, – сказала Ксения на следующее утро.
– Анри Лемье? И кто же тебе о нем рассказал?
– Сестра Анна из местного монастыря. Она возглавляет монахинь, которые помогают нам ухаживать за больными и ранеными.
– Не сомневаюсь, что она предоставила тебе самые точные сведения, – заметила Амалия с улыбкой.
– Не думаю, что это плохо. Итак, наш инспектор родом из Авиньона. В Ниццу он переехал из-за слабых легких. В Авиньоне в полиции прослужил полтора года или около того, вел мелкие дела и заполнял разные бумаги.
– Вот как?
– Да, но в принципе у начальства он был на хорошем счету. В Ницце он находится с начала года. Раскрыл несколько убийств, которые, судя по всему, не представляли особой сложности.
– То есть в общей сложности он меньше двух лет в полиции и уже инспектор?
– Да, но вовсе не за какие-то особые заслуги. Дело в том, что он отыскал потерявшуюся собачку любовницы мэра. Любовница была счастлива заполучить своего Коко обратно, и благодаря своей находке Лемье стал инспектором.
– Передай мне сахар, пожалуйста… Спасибо. Значит, по-твоему, на Лемье рассчитывать нечего?
– Если речь действительно идет о череде убийств, совершаемых с непонятной целью, то – нет. Мы же все-таки не о пропавшей собачке говорим…
– Все зависит от того, насколько он честолюбив, – сказала Амалия. – Вряд ли он желает остановиться на чине инспектора. Впрочем, мы в любом случае договорились действовать совместно.
– То есть ты раскроешь дело, а его произведут в комиссары?
– Сидя на одном месте и читая газеты, дело не раскрыть, – парировала Амалия. – Нужны власть, знания и возможности, которых у меня нет, зато они есть у полиции. Разумеется, я буду давать советы, в каком направлении вести поиски. И, разумеется, в конечном итоге, если убийца будет найден, все лавры достанутся инспектору. Меня это более чем устраивает, потому что для меня самое главное – чтобы этот инцидент не использовали против нас.
Однако вскоре выяснилось, что Ксения недооценивала молодого инспектора. На следующий день он явился на виллу и попросил у Амалии аудиенцию, которую тотчас же получил.
– Я опросил знакомых Рошаров, – начал Анри, едва сев по приглашению хозяйки. – У них сложилось впечатление, что хозяин кафе и его жена не слишком любили распространяться о своей жизни до войны. Впрочем, жене булочника мадам Рошар как-то проговорилась, что находилась в услужении в каком-то замке, где ее муж был дворецким.
– Значит, кое-что уже вырисовывается, – заметила Амалия. – Замок, муж – дворецкий, жена – прислуга… Хотелось бы узнать кое-какие подробности, к примеру, название этого замка.
– Мадам Рошар его не упоминала.
– Вы смотрели их семейные фотографии? Может быть, на какой-нибудь из них запечатлен замок, который нам нужен?
– Я обыскал весь дом, но почти все фотографии сделаны в ателье уже много лет тому назад. Впрочем, одно фото супругов в одежде прислуги я все же нашел.
И в подтверждение своих слов он вытащил карточку и положил ее на стол.
– К сожалению, здесь виден только вход в замок, дорожка и часть стены, увитая плющом. И в кадре, так же, как и на обороте, нет никаких надписей или иных примет, которые позволили бы точно определить, где именно сделано фото.
– Досадно, – вздохнула Амалия, разглядывая снимок. – Но уже то, что до кафе эти двое были слугами, многое нам дает. К примеру, они могли служить у Оноре Парни. Кстати, у него осталась жена или дети, у которых можно навести справки по этому поводу?
– Парни не был женат, и детей у него не было. По крайней мере, официально.
– Это осложняет дело…
– Согласен. Тем не менее я все же послал запрос в парижскую префектуру, нет ли каких-либо признаков того, что Оноре Парни мог погибнуть не своей смертью.
– Этого недостаточно. Нужно узнать, где и когда он пересекался с супругами Рошар. Кстати, они действительно получили наследство в 1916 году?
– Я как раз уточняю этот момент, но так как наследство было получено не в Ницце – если оно вообще имело место, – наведение справок может занять некоторое время.
– Больше вам ничего узнать не удалось?
– Нет. Но мне кажется, что я нащупал связь между Рошарами и Парни.
– Мсье Лемье, с этого и надо было начинать!
– Я не совсем уверен, что я прав, но… Словом, я решил пойти вашим путем.
– Простите?
– Я решил просмотреть газеты за 1916 год и поискать, где в них фигурирует фамилия Рошар. Понимаете, – доверительно прибавил Лемье, – меня не оставляет ощущение, что за происходящим стоит какая-то темная история, а раз так, не исключено, что она могла отразиться в газетах. Полицейские архивы Ниццы мне ничего не дали, ну и… я вспомнил о вашем методе.
– И?
– Я просмотрел уйму газет за 1916 год, но ничего не нашел. Тогда я подумал, что надо расширить круг поисков, и стал изучать прессу за 1915 год.
Он достал блокнот, бросив на Амалию взгляд, которым ученики, ожидающие поощрения, смотрят на учителя, который их кое-чему научил, и это не могло ей не польстить.
– Так что вы нашли, Анри?
– Я сделал все необходимые выписки… нет, это дело о краже шелка из лавки… – он говорил, нетерпеливо листая страницы. – Вот. «Похороны Лили Понс состоялись 27 декабря на местном кладбище, в отсутствие священника. Присутствовали ее слуги, шофер, раненые, которые нашли приют в замке, где жила певица. Трогательную речь произнес ее дворецкий Жерар Рошар, вспоминая добрые качества умершей…» и далее: «Одной из присутствующих, мадам Савини, стало дурно. Франция никогда не забудет чудесный голос…» ну, дальше уже не слишком интересно, сплошные штампы.
– Кажется, я слышала это имя, – заметила Амалия. – Лили Понс была довольно известной певицей, хотя… – Она нахмурилась. – Что значит это многозначительное – «в отсутствие священника»?
– Она покончила с собой в ночь на Рождество. Застрелилась. – И Анри пустился в объяснения: – Мы все знаем, что журналисты нередко грешат неточностями. Он принял имя мадам Рошар – Савини – за ее фамилию, а Жозефа Рошара окрестил Жераром, возможно, из-за рифмы. Кроме того, Лили Понс покончила с собой в замке, расположенном в Турени, а ведь Рошары приехали как раз оттуда… Все сходится.
– А Оноре Парни? Он ведь был владельцем мюзик-холла… Стоп, уж не выступала ли она в этом мюзик-холле?
– Да, и с большим успехом. Я нашел подтверждение этому в газетах… Одно время он был ее импресарио. Кроме того, за несколько дней до самоубийства Лили Понс он приехал к ней в гости.
– Откуда вам это известно?
– Я нашел в библиотеке региональную газету, где с гордостью упоминается, как Лили Понс сняла в их краях замок, чтобы быть подальше от войны, но при этом разрешила разместить в нем нескольких раненых. В десятых-двадцатых числах декабря к ней приехали гости, в числе которых названы прежде всего Оноре Парни, затем «родственники ее мужа» без имен, во множественном числе, и адвокат Сезар Гийо. Возможно, были и другие приглашенные, но в заметке они не отразились. 26-го числа та же газета вышла с сообщением, что Лили Понс покончила с собой, выстрелив себе в висок.
– 26-го? Почему, если она умерла в ночь на 25 декабря? Тогда весть о ее самоубийстве должна была попасть в выпуск 25-го числа. Я не права?
– Так или иначе, газеты – не только «Вся Турень» – сообщили о самоубийстве только 26-го. Возможно, решили сначала, что это утка… или не хотели портить измученным войной людям рождественский праздник.
– Тем не менее такая отсрочка представляется довольно странной, – сухо заметила Амалия. – Почему она застрелилась?
– Она была замужем за преуспевающим промышленником, у них недавно родился сын. Муж и сын погибли, когда Париж бомбили немцы.
– А Лили Понс?
– Она давала концерт в каком-то театре, превращенном в бомбоубежище. Благодаря этому она осталась жива.
– Значит, она очень переживала гибель своих родных?
– Получается, что да, если она покончила с собой.
– А если нет?
Анри распрямился в кресле и недоверчиво покосился на Амалию.
– Судите сами, – продолжала Амалия, – она уехала из Парижа, сняла замок, на Рождество к ней приехали гости…
– Один из очевидцев, не называя себя, сказал, что Лили выглядела очень подавленной, часто плакала, и они ни капли не удивились, когда все закончилось трагедией.
– Погодите, Анри, давайте разберем факты по порядку. Ее хоронят двадцать седьмого числа, и кто приходит на ее похороны? Журналист, который не слишком хорошо запоминал имена, тем не менее должен был довольствоваться только дворецким, его женой и ранеными. Понимаете, куда я веду?
Анри нахмурился.
– Вы хотите сказать, почему никто из гостей не явился на похороны?
– Вот именно. Если это было только самоубийство, произошедшее по трагической, но вполне понятной причине, почему никто не пришел проводить Лили Понс в последний путь? Почему все они бежали, причем все – и родственники мужа, и адвокат, и владелец «Альгамбры», которому Лили Понс наверняка в свое время принесла кучу денег? Нет, тут что-то не так.
– Может быть, журналист и тут оказался неточен? – без особого энтузиазма предположил Анри. – Хотя нет, наверное, вы правы. Он не стал бы обращать внимание на какого-то дворецкого, если бы на похоронах оказались фигуры покрупнее.
– Кроме того, – добавила Амалия, – не забывайте, что Лили Понс умирает в самом конце 1915-го, а в 1916-м чета Рошар с деньгами объявляется в Ницце и покупает здесь кафе. Кстати, слуги часто мечтают о том, чтобы открыть свое дело, какое-нибудь небольшое заведение, чтобы зависеть только от себя. Получается, смерть Лили Понс каким-то образом их обогатила… если только они не получили деньги по ее завещанию.
– Не думаю. Судя по всему, она знала их всего несколько недель. К чему ей упоминать в завещании людей, которые были ей мало знакомы?
– Тем не менее все это хорошо бы проверить, – заявила Амалия. – Самым тщательным образом. Во-первых, вы сказали, что муж певицы был промышленником, и он погиб. Что именно она унаследовала от него? Кому завещала? Во-вторых, в каком настроении она была в последние дни? Откуда взялся револьвер? Мы вправе задать такой вопрос, потому что женщины все-таки стреляются редко, это скорее мужское оружие. В-третьих, свидетели самоубийства, неназванные родственники мужа, возможно, другие лица – ведь вокруг актеров и певцов всегда вертится много людей. Кто они, кто были раненые, оказавшиеся в замке, остальные слуги – ведь в заметке упоминается и шофер? Вероятно, разумнее всего было бы начать с Сезара Гийо, адвоката. Конечно, если он живет в Париже, у вас могут возникнуть сложности с допросом, но ведь телефоны никто не отменял.
– Он не живет в Париже.
– А где?
– К сожалению, он вообще нигде не живет. – Инспектор поморщился. – Дело в том, что в марте этого года он утонул в ванне.