Адриатические байки от Зямы Исламбекова. Часть первая. Россия (З. П. Исламбеков, 2017)

Обычное утро Виктора Ивановича

Июнь месяц, суббота, 7.00. Лабрадор Вова разбудил своего хозяина. Пора идти на прогулку. Нахальная морда, фыркающая и трущаяся о подушку, об одеяло, нализывающая и облизывающая лицо хозяина со всех сторон, во всех местах, мечущаяся из стороны в сторону, скулящая и тявкающая одновременно… Всё, что было описано, надо представлять как единое целое, вкупе с ползаньем, хождением, прыганьем по дивану, по хозяину одновременно. Только собачники и собаководы могут представить истинную картину утренней радости собачника и его питомца. И нет разницы между летним и зимним утром, т. к. время всегда одно и то же, с точностью до нескольких минут. Будильник просто отдыхает в сравнении с ласковой животиной по эффективности подъема в заданное время. Жаль только, что время всегда устанавливает не хозяин, а его любимец…

Все, кто по какой-либо причине не содержит дома животных, подвергают себя добровольным лишениям эмоциональных всплесков, радости и счастья от общения с четвероногими друзьями.

Я многое в жизни повидал. И пьянки с гулянками, и незабываемые путешествия, и экстрим… Но по силе кайфа, который человек получает от своих питомцев – ничего не идет ни в какое сравнение от тесного контакта с этими божьими тварями. Никогда не может надоесть поглаживание собаки по брюху, по голове. Никогда не надоест игра в мячик, с палочкой, никогда не будет в тягость присутствие друга рядом, даже если ты хочешь спать, а он шалит и играет с тобой. И когда хозяин пытается остаться в гордом одиночестве, то это, на самом деле, только видимость, а по сути – это игра. Это надо понимать. Это надо чувствовать.

Если девушка молодому человеку говорит «нет», то это не означает «нет» навсегда. Иногда под словом «нет» подразумевается «да». Только это слово «да» облачено в непонятную для простака форму. Женщины коварны. Они играют мужчинами. Не все, но большинство. Каждая девушка прекрасно понимает, что раздвинув ноги и отдав себя молодому человеку, она уступает ему стратегические цели, проигрывая при этом тактически. Она просто теряет контроль над ситуацией, теряет власть, упускает случай занять лидерство, и, может быть, даже на долгие-долгие годы вперед обрекает себя либо на одиночество, либо на роль ведомой.

Но бабское коварство – это не только бабский ум, это ещё и безграничная дурь. Я бы не хотел вдаваться в содержание этого бескрайнего, необъятного понятия, точнее даже, философской категории, включающую в себя и алогизм, и стервозность, и пакостничество (не путать только с одной стервозностью, разные масштабы и разные объекты…), и ещё примерно 20 составляющих (компонентов) бабского (женского) коварства, поскольку роман посвящен приключениям двух губошлёпов, а не представительниц прекрасного пола. И в тоже время пословицы, что «без воды и ни туды, и ни сюды», а также «без женщин жить нельзя на свете, нет» – более, чем актуальны.

Правда, попадаются среди парней и такие, которые лезут напролом и добиваются всего и всех быстро и однозначно. Их не много в процентном отношении к общему числу потенциальных самцов, но в абсолютных величинах таковых просто «море». Это они ещё в школе ломают девственные плевы своим одноклассницам или ученицам младших-старших классов. Это они на дискотеках морочат головы всяким фантазёркам и дурочкам…

Да, да, такова, увы, жизнь.

Лето, а вся семья в городе, не на даче. Почему? Да сейчас уже никто не скажет почему, ведь прошло с того самого июньского утра более 10 лет. Виктор Иванович, к сожалению, давно не звонил, и о нем никто ничего не слышал. Примерно лет 5 тому назад ходили слухи, что он, бедолага, отошел в мир иной, ещё не старым, но неизлечимо больным… И в тоже время другие говорили, что онкологию он победил, сменив место жительства, уехав не то в Австралию, не то в Канаду… Точно ничего о нем неизвестно, как, впрочем, и об Антоне, который то ли женился, то ли ударился в бега, когда его в 2009 г. настиг кризис?! Да, ничего определенного сказать ни я, ни мои кореша об этом тандеме сегодня не можем. Зато события июля-августа 2007 г. постараюсь вспомнить и описать максимально правдиво и предельно точно.

– Долго ты будешь изображать сонного трутня? – в очередной раз выкрикнула Нина, которую разбудил лабрадор Вова, спавший как обычно с хозяином на большом диване в просторной спальне, где ещё совсем недавно вместо собаки возлежала Нина Сергеевна, мать двоих детей, натуральная блондинка и редкостная стерва… Она безгранично любила дочь с младшим сыном, мать, собаку, свою работу и… делать всем замечания, читать нравоучения, орать по поводу и без повода… Орала она исключительно дома или на даче. Ну и в машине, и на природе, и там, где не было много народу или её сослуживцев, которые наивно полагали, что Ниночка – божий дар, доставшийся счастливому мужу, словно манна небесная, который должен был беречь и холить свою женушку, заботиться о ней и боготворить её, верную жену, любящую мать, прекрасную дочь и замечательного педагога…

Мне сложно оценить достоинства Нины, т. к. Виктор Иванович о ней старался не говорить, а если вдруг, по какой-то непонятной причине… упоминал её или мать её, то лицо его становилось каменным, непроницаемым, а глаза начинали слезиться и чесаться. Да и видел-то её я всего лишь раза три-четыре, не больше, а вот Антона я знал более 10 лет.

– Слушай, сегодня же суббота, выходной, – Виктор Иванович пытался уснуть, для чего накрылся с головой легким одеялом, а на голову он нахлобучил большую подушку.

Воспользовавшись тем, что муж «создавал» себе тишину и прятался от всех домочадцев, Нина Сергеевна решительно прошла на лоджию и закрыла все окна. Делала она это и летом, и зимой исключительно из бабской вредности. Точно так же, как и то, что свой мобильник на зарядку она оставляла в спальне мужа. Ерунда? Конечно, только ей на мобильник звонили с раннего утра и до полуночи, а на домашний телефон чаще всех звонила ласковая тёща. Если скажу, что в день Наталья Петровна звонила 20 раз, то это будет не точно, т. к. ещё столько же раз, как минимум, Ниночка звонила своей матери по поводу и без повода. Две дуры могли часами стоять у окна и мычать в трубку с важным видом, то и дело вздыхая, охая, пытаясь вставить какие-то короткие реплики или уточняющие вопросы. Это надо было видеть!

Виктор Иванович в пятницу приехал очень поздно с бильярда, где рубился на деньги после укороченного рабочего дня. Как обычно, он был на бровях, от него пахло пивом, водкой, шашлыком, куревом и бабами. Точнее, запах женских духов присутствовал, а вот самих баб не было, да и быть не могло, ведь Виктор Иванович фанатично любил бильярд, а женщины его в бильярдной интересовали лишь постольку, посколько…

Вова был молодым лабрадором, который четко будил своего хозяина рано-рано утром, в одно и то же время. И каждый раз хозяин моментально вскакивал с дивана и запускал пса в спальню жены. И так было в любое время года, и дома, и на даче, кроме случаев, когда Виктор Иванович оставлял семью или вдвоём с собакой жил на даче, что случалось крайне редко.

Дочь первый год жила в своей квартире, в доме напротив, в том же подъезде, что и бабушка, мать Виктора Ивановича, которая, как ни странно, во всех разговорах солидаризировалась с невесткой и внуками против своего младшего сына, помогавшего ей и материально, и всякими бытовыми мелочами. И на машине возил, и в магазины ходил, и хлопотал, и… А любимчиком всё равно всегда оставался старшенький, который скорее сосал с родителей и деньги, и соки, и силы, который был полным антиподом жизнелюбу и весельчаку – Виктору Ивановичу, и который был только тем и знаменит, что о нем все что-то рассказывали, какие-то небылицы про его доброту и душевность, безотказность и… трудную судьбу, и ставили всем в пример… Только был маленький нюанс – он был алкоголиком, женатым алкоголиком, жившим с родителями жены и древней-предревней бабкой, мамашей жены…

– Я пошла с Вовой. Ты слышишь меня? – Нина приподняла подушку, которой Виктор Иванович накрыл голову, и в самое ухо женушка его сначала чмокнула, затем нежно дернула рукой за волосы, да с такой силой, что бедный мужик чуть не взвыл ни то от боли, ни то от неожиданности…

– Что ты делаешь? – со слезами в голосе нервно выкрикнул Виктор Иванович, растирая голову после прикосновения жены к волосам.

– Что, что? Гулять иду с твоей собакой, алкоголик несчастный. Спать он, видите ли, хочет?! Лучше с собакой спустился бы погулять! – не унималась Нина.

– Ладно, если хочешь, чтобы я пошел гулять, я погуляю, – проворчал Виктор Иванович, вставая с дивана.

– Да чего уж там!? Лежи, валяйся … Я погуляю, – Нина пыталась выжать из мужа слезу и сострадание. – Лежи, спи, пока мы гуляем. Давай, отдыхай! А вечером опять будешь с мальчиками развлекаться?! Да?

– Ты что, опять окна закрыла, чёртова кукла? – Виктор Иванович вылез на лоджию. Он вылезал на лоджию и настежь открывал все окна всякий раз, как в комнату заходила Ниночка. Затем быстро ложился и накрывался, пытаясь как можно скорее погрузиться в прерванный на самом интересном месте сон.

Нина, уже в уличных туфлях, с поводком в руке, тихонько проскочила обратно на лоджию и тщательно закрыла на шпингалеты все окна, стараясь не греметь. Она это сделала не сразу, а выждав 5-6 минут, пока не раздался лёгкий храп её муженька.

Иногда Виктор Иванович замечал и вставал, но чаще всего он не замечал очередной жениной выходки, зато спустя полчаса он просыпался с тяжелой, пустой головой от нестерпимой духоты и сильной головной боли. И так продолжалось уже много-много лет, со свадьбы, после которой Нину просто подменили.

Не знаю, правда это или нет, но однажды Виктор Иванович хотел, было, убить и жену, и ее мать, но сдержался, памятуя о том, что ему бы впаяли за убийство в состоянии аффекта 20 лет. Зато теперь он частенько повторял одну и туже фразу с тяжелым вздохом «теперь бы уже наверняка выпустили бы… Уже бы давно отсидел…». Глаза при этом слезились, но он не плакал, а лишь тяжко вздыхал и тянулся к выпивке, если спиртное было в шаговой доступности или где-то рядом.

Нина Сергеевна любила зайти на кухню, где кушал её супруг, созерцая новости по маленькому телевизору. Она выключала верхний свет, даже если было откровенно темно. Переключала канал, делала тише звук, закрывала форточку. Иногда просто без спроса выключала телевизор. И уходила. Навредничает и уходит… И всякий раз, делая свои пакости, она сопровождала тирадой, в которой поносила всё и всех, где Виктор Иванович – полное ничтожество, где все – идиоты, а она, кандидат наук – светила академической науки и образец единственно правильных мыслей и идей, и т. д., и т. п. Кстати, мамашка её, простая деревенская толстая баба, чудом оказавшаяся в блокадном Ленинграде, и всю жизнь прожившая в коммуналке, тоже была ещё той штучкой. Выйдя в молодости замуж за моряка, она вместе с матерью, променявшей деревню в Ленинградской области на городские коммунальные прелести, по сути вдвоём и растила Ниночку. Ни бабка, ни Наталья Петровна отродясь книжек никаких не читали. Информацию черпали на лавочке, в очередях, по телевизору и по радио, которое работало 24 часа в сутки. Единственная газета, которую выписывали в семье, называлась Телевизионная газета. Хотя нет, мужа заставляли выписывать журналы «Коммунист» и какой-то ещё морской журнал, который хорошо шел на растопку в бане на даче у родного дяди, старшего братца отца Нины Сергеевны.

В природе много случается чудес, много непонятного. Одним из необъяснимых чудес было то, что Нина Сергеевна в школе училась без троек, а госуниверситет вообще закончила с красным дипломом. Круглая отличница отличалась прилежанием и хорошими познаниями в области юриспруденции. Она всегда была первой, но не лидером. Командные нотки в голосе стали проявляться только после свадьбы, а вот на крик Ниночка стала переходить уже после первых своих родов.

Чаще всего русские женщины чистоплотны и аккуратны, хотя нередки случаи неряшества и безалаберности. А вот еврейки – те хорошо готовят. В семье Захаровых бурлила славянская кровь. Обе стороны могли не без основания похвастать своими белорусскими, польскими, украинскими и русскими корнями. И если кто-то думает, что украинцы, белорусы, русские и тем более поляки – братья-славяне, то они глубоко и жестоко ошибаются. Чтобы меня никто не мог упрекнуть в национализме и шовинизме, я лишь только замечу, что проще найти общие черты и качества у белого с негром, чем у этих четырех народов. Для чего я это рассказываю? А многое сразу же станет понятно, если читатель представит с одной стороны польско-белорусскую русскую бабу, а с другой – белорусско-украинского русского с немецкими корешками… Да и были ли это немцы или, быть может, евреи – никто толком не знает, т. к. в XVII–XVIII веках в самой Германии евреев было столько, что смешенные браки были простым обыкновением. Между прочим, идиш сильно схож с древнегерманским (древненемецким) языком. Почти также молдавский и румынский, азербайджанский и турецкий языки… О, как!

Круто, да? Кстати, Виктор Иванович рассказывал, что бабушка у Вовы была черной лабрадорихой. И действительно, под глазами у золотистого лабрика были еле заметные чёрные круги, а на передних лапках у двух центральных когтей – черные вкрапления. Окрас у Вовы был замечательный, богатый, насыщенный. Палевый окрас, светло-кремовый. 200 команд. 200!

Маленький тест для женатиков. Всегда в доме имеется посуда, которая неоднородна. Чайные ложечки от разных производителей. Вилки, ножи, тарелки, блюдца, кружки и т. д., и т. п. И у каждого в семье имеется своя кружка. У многих есть и своя посуда. И что интересно, у мужчин, как правило, пристрастие к одной посуде, а у женщин к другой?! Психологи говорят, что это – нормально. Когда толпа пытается занять сидячие места в зале, то одни идут на галёрку, а другие изначально занимают места поближе. И каждый легко может обосновать свои устремления. А если это не получается, то интуитивно всё равно останутся и пристрастия, и дискомфорт… Кому как повезет.

Так вот, разная посуда, части от сервизов – это, как правило, свидетельство того, что либо посуда бьётся во время ругани, либо руки растут их жопы при мытье и при переносе посуды с одного места на другое. Но при этом посуда сама собой не бьётся!

Да, надо бы поскорее вывезти на дачу жену с детьми. Спать мне точно не дадут. И почему же ей всё время что-то надо? Не уймется баба… И дети такие же.

Виктор Иванович стал уже проваливаться в сон, но вдруг проснулся от того, что на него налетел, словно ураган, его дружочек Вова. Всеобщий любимец вернулся с прогулки, позавтракал и с мокрыми, но чистыми лапами, брюхом и попой Вовчик заскочил на хозяина и начал яростно его нализывать. При этом он рыгал хозяину в лицо, лапами отодвигал руки от лица, которыми тщетно сонный Виктор Иванович пытался закрыться.

– Нина! Какого хрена ты Вовчика запустила? – истошно вопил Виктор Иванович.

– Что ты орешь? Тебя что, насилуют или убивают? – Нина Сергеевна зашла с полной чашкой чёрного растворимого кофе примерно через пару минут. Она уже успела позвонить своей мамочке, с которой обменялась сплетенками. – Хватит валяться! Вставай и иди делай нам завтрак! И проветри комнату. У тебя очень душно. А на кухне ничего не открывай! Вова, деточка, пошли со мной, моя девочка! Ути моя писенька!!! – Нина Сергеевна поцеловала в холодный носик всеобщего любимца, содрала с дивана одеяло, швырнув его на одно из кресел в комнате, поверху бросила все три больших подушки с дивана, что-то поправила на журнальном столике, где была исключительная вотчина Виктора Ивановича, поправила занавески и шторы и продефилировала на кухню.

В комнате было жарко и душно. Окна все были закрыты. На улице беспощадно жарило солнце, была обычная июньская жара, разгар белых ночей и нашествия комаров, слепней и мошки.

Если есть ещё на постсоветском пространстве люди, ни разу не видевшие Санкт-Петербургских красот и его окрестностей, то самый полезный для этой категории совет будет таков – единственное комфортное время посещения Северной Пальмиры, культурной столицы России – период белых ночей (разгар приходится на конец мая – начало июля), когда световой день длинный-предлинный, когда погода комфортная, нет дождей и когда многие горожане либо за городом, на дачах, либо на море или океане бескрайних заграничных курортов. Удовольствие любованием красотами Санкт-Петербурга не из дешёвых, но оно того стоит. И не потому, что Санкт-Петербург – самый крупный после Москвы областной центр, а и потому, что в архитектурном плане, в градостроительном аспекте нигде в мире больше нет такого величия и такого очарования, как в бывшей царской столице.

Коренных петербуржцев сегодня менее четверти, да и те, в основном, – пенсионеры. Из приезжих, так называемых «понаехавших», больше всего представителей Средней Азии, республик Кавказа и районов Крайнего Севера. Сегодня их много, а завтра будет ещё больше, но они заметны ещё и тем, что работают, зарабатывают свою копеечку, стараются социализироваться в обществе, которое их не принимает, но терпит. И терпит потому, что сами русские не хотят чистить и убирать мусор и грязь, не хотят водить автобусы, не хотят работать на стройке, не жаждут строить и ремонтировать дороги…

Встав с дивана с тяжелой головой, Виктор Иванович с полузакрытыми, прищуренными глазами отправился на кухню, где набрав большую кружку холодной воды из кулера, отправился в ванную, а там, как всегда, без включения света помочился прямо в раковину. Кружку с водой он забыл на кухонном столе.

Каждый раз, когда жена или дочка застукивали его за мочеиспусканием в раковину, начинался скандал.

– Опять ссышь в раковину? – истерила Нина Сергеевна. – Сволочь такая поганая. Сколько раз я тебе должна говорить, что ссать надо в туалете. Ты что, не понимаешь? Сволочь поганая! Тебя где такому научили? Дома? В школе? – не унималась Нина Сергеевна.

– Папа, противно! В самом деле, тебе самому-то не противно писать в раковину? – подключалась дочь, которая повторяла все слова матери, но без мата и чуть конкретнее, чуть короче, и тоже на крике.

Нотации случались практически каждый день, да по несколько раз. То ли обе дуры дежурили у туалетов (в квартире было 2 туалета и 2 ванны), то ли случайно совпадали фазы выхода из комнат?! И что интересно, младший сынуля был, как ни странно, тоже на бабской стороне, т. к. школьник элементарно по росту ещё не доставал своим стручком до края раковины.

Забегая вперед, замечу, что когда Никитос повзрослел и подрос, то он также стал мочиться в раковину, но принципиальная разница заключалась лишь в одном – его никто ни разу не ловил и никто никогда не ругал за то, что он пошел по стопам отца…

Почему-то вдруг вспомнилось замечательное стихотворение на эту тему, которое было нацарапано чем-то острым на стене одного из туалетов одного петербургского фитнесклуба:

Писать на стенах туалета Стихи, увы, не мудрено, Среди г*вна мы все поэты, Среди поэтов мы г*вно.

Теперь сна не было ни в одном глазу. Странно, но голова болела, хотелось спать, только об этом и речи не могло быть, аппетита практически не было.

У Виктора Ивановича стояла дилемма. Точнее, встал, ни с того, ни с сего, член. И что делать в такой ситуации?

Вариант 1 – отпадает, не мальчик уже.

Вариант 2 – отпадает, т. к. после жениной утренней тирады, как говорят в Одессе, не божеж – можешь, т. е. не божеж мой.

Вариант 3 – сходить пописать и затем поспать, минуток, этак, по 200 на каждый глаз…

Вариант 4 – взять книгу, да и почитать. А там – будет видно, то ли вставать, то ли вернуться к третьему варианту[1].

Виктор Иванович взял ещё никем нечитанную книгу, широко зевнул и начал внимательно разглядывать обложку. Обложка была слабенькой. С такой обложки давки у книжного прилавка не случаются. А вот дальше была уже самая, что ни на есть интрига. Сама фамилия автора сегодня не пройдет цензуру даже в ИНТЕРНЕТе, да и название – это, как говорят в Одессе, – что-то с чем-то. Многие из круга общения Виктора Ивановича слышали об этом писателе, но никто ещё не читал свежего романа, набиравшего сотни тысяч отзывов и рецензий на постсоветском пространстве. Кто-то охаивал с ног до головы, кто-то восторгался. Ясно было лишь одно, что роман никого не оставлял равнодушным, и каждый читатель пытался поделиться своими соображениями как мог, как умел или просто – как хотел.

Виктор Иванович взглянул на большие настенные электронные часы, и принялся за читку шедевра Арнольда Хуеплётова.

Арнольд Хуеплётов

Ментовское саго о Кипапентчуке

… роман века в лучших традициях величайших мастеров пера и слова, Марти Ларни, Ильфа и Петрова, Зямы Исламбекова…

Глава первая. Без названия (типа введения)

Кипапентчук Понас Николаевич родился ещё в советские времена, в Жидограде, так ласково называли жители СССР советский украинский областной город Житомир. Тогда и русские, и украинцы, и евреи жили вместе, и ни у кого не было мыслей о разделе страны на национальные или территориальные кусочки, никто не помышлял даже убивать кого-либо на почве национальной неприязни и пр. Да, в СССР национализм был. И это – факт. Но одновременно национализма в современном понимании, в нынешнем виде, в СССР не было. И это – тоже факт. Как такое возможно? И бывают ли чудеса?

А разве не чудо, что птичка на столе сидит, а тарелка стоит? В советские времена не сидели только высокого ранга партийные функционеры. А так – сидели все. Сейчас не сидят те, у кого есть деньги. Да не просто деньги, а много денег. Коррупция достигла невиданного размаха. На службу коррупции поставлен и научно-технический прогресс со всякими там гаджетами, виджетами, и прочей капиталистической ерундой, без которой, как, например, без мобильных телефонов, без интернета, и т. д., и т. п. – и ни туды, и ни сюды. Народ в своем большинстве и раньше-то не особо любил читать книжки, а сейчас так и особенно никто не читает. В стране всеобщая дисграфия, тотальная безграмотность. Но поскольку за деньги любой в России может купить себе диплом о высшем образовании, или даже диплом кандидата или доктора наук, то как же можно говорить о падении нравственности, об отсутствии квалификации, элементарных знаний у специалистов или учёных с липовыми (купленными дипломами), если на бумаге – одно, а в реалиях другое?

Кипапентчук Понас Николаевич никаких дипломов никогда не покупал. Он успешно закончил за 12 лет обычную украинскую среднюю школу, в которой углубленно изучал программы за 7-ой и 10-ый классы соответственно. Почему-то так получилось, что ни украинского, ни русского языка Кипапентчук в школе не выучил. Как и вся его семья, он «шокал», «гакал» и говорил на суржике – ядреной смеси русского с украинским языком. Три года Понас Николаевич после школы служил на Северном флоте, где службу закончил старшиной 3-ей статьи. В народе это раньше называли «три сопли на лысых погонах» особенно «неслужилые» или те, кто не вырос в звании…

Основной обязанностью Понаса на флоте было:

– отдать (принять) конец на корабле;

– сборка-разборка автомата;

– мытьё полов, чистка картошки на камбузе, мойка посуды;

– ежедневная вахта (часовым стоял на тумбочке и выполнял обязанности дневального), и т. д.

Были и ещё другие обязанности-поручения, но они носили либо более личный характер, либо считались не столь значительными в сравнении с предыдущими.

Понас Николаевич на флот пришел курящим, пьющим философом. Его все считали учёным и держали за умного, т. к. он говорил мало, простыми, односложными предложениями. Ему было трудно перестроиться после школы, где дети, да и их родители тоже, чаще использовали ненормативную лексику, а учителя больше не говорили, а читали. Читали без выражения и не очень быстро. При этом дети почему-то схватывали материал плохо. Всегда встречалось много новых, непонятных слов. Смысл найти в предложении, например, «… Маруся, ти спочатку візьми тричлен, а вже потім його пробуй розкласти. Хоча можна і не розкладати на частини, а спробувати зробити так, як було у Миколи» никто не мог, т. к. тема «многочлены» изучается не в 7-ом классе, да и не в 8-ом. Учитель труда (трудовик) Вадим Анатольевич (Важа Автандилович Цуладце) ни русского, ни тем более украинского языка не знал. Говорил он только на грузинском с отборным матом, который подменял оба нужных для работы и обучения языка.

Слово «хреновина» из уст Понаса вылетало раз пять-шесть в минуту. И оно было самым приличным на фоне остальных словечек.

Пролетели три года как один день быстро-быстро. В это даже трудно поверить, но с Кипапентчуком Понасом Николаевичем за годы службы на флоте не было ни одного ЧП, ни одного «залёта». Он был образцово-показательным. И ему предложили остаться на службе, стать мичманом, получить служебную жилплощадь…

А Родина манила обратно домой, в родные края, хотелось поскорее вернуться в «родные пенаты», где он вырос, где остались его друзья. И Понас Николаевич с небольшим чемоданчиком отправился на поезде с пересадками домой, в Житомир.

Встречали Понаса на ж/д-вокзале с песнями и плясками, с хлебом и солью. Весь двор гулял три дня и три ночи. К празднику готовились все. Потом почти неделю Кипапентчуки «отходили», затем сделали косметический ремонт в квартире, где в коридоре, в каждой комнате, да просто везде (!), были следы веселья в виде рвотных блевотин и сломанной мебели.

Глава вторая. Меблі

Ме́бель (фр. meuble, укр. меблі, от лат. mobile) – совокупность передвижных или встроенных изделий для обстановки…

На этом чтение закончилось, победу одержал сладкий сон, сразивший наповал полусонного Виктора Ивановича.

Сижу у стоматолога. Звонит телефон. Смотрю – любимый. Попросила врача ответить. Он берет трубку и спокойно так: – Алло? Извините, у нее рот сейчас занят. Вот я кончу, она сплюнет и вам перезвонит!

Из подслушанного разговора в очереди

Долбанный телефонный звонок

Вечером Антон долго колебался. Надо было определиться с ночной программой: то ли встретиться с Юлькой, которая замечательно вела себя в постели, но была полной дурой, то ли с Лариской, которая всё время талдычила Антону о необходимости оформления их брачного союза, о том, кого она хочет родить и т. д., и т. п. Она была и умной, и красивой… И вот это-то больше всего и пугало Антона, повидавшего за свои тридцать с небольшим такое количество тёлочек, что некоторые образы были уже смазанными и даже абстрактными.

Лара всё время порывалась уехать в Москву, где она рассчитывала стать миллионершей не за 5 лет, а за 2-3 года. Антон же не видел себя не только отцом, пусть даже Лариного ребёнка, но и мужем миллионерши. Был и ещё один нюанс – Лара была старше Антона на полтора года, хотя внешне выглядела намного моложе 34-летнего Антоши, утомленного пьянками, гулянками и развратом.

Кто-то из близких знакомых мне наверняка возразит, что Антошка не был пьяницей и развратником, что пил он не с раннего утра, а только с обеда, да и то по чуть-чуть, а то, что девок менял как перчатки, так это, мол, сейчас все так делают… Такое время…

Бабы клеились и вешались на Антошу сами. Его сутулая и длинная фигура, облаченная в обычную молодежную одежду из средней, а, м.б. даже и выше средней ценовой категории позволяла появляться и на работе, и в кабаке, и где-нибудь на бильярде или на дискотеке. Прическа была скорее короткой, чем длинной, но стричься Антоша не любил, и чаще всего он был чуть-чуть заросшим, всегда небритым и с лёгким пивным или коньячным запахом.

Нечесаная челочка, ухоженная либо пятернёй, либо расчёской, но днями ранее, придавала лицу некоторый шарм. Именно так казалось Антону, который не напрягался по поводу своего внешнего вида, и у которого никогда в жизни не было ни галстука, ни пиджака. Школьный пиджак не в счет, из него он давно вырос.

Высокий, сутулый, с неспешной походкой он всегда появлялся из ниоткуда и всегда ему все были рады. Говорил Антоша мало, больше слушал, а девкам это всегда нравится. Большой, здоровенный нос и невнятная дикция – это было, скорее, обычным атрибутом, нежели дефектом или недостатком молодого повесы. Ерунда? Ерунда была у Антоши между ног, дай Бог каждому иметь такую ерунду, на которую ещё никто никогда не жаловался! А кошелёк?! Какой ещё кошелёк? А такой, который манит и дурманит, который компенсирует и плохую фигуру, и картавость, и отсутствие образования, и чего-то там ещё… За деньги можно иметь всё, даже здоровье. А когда нет денег, то и здоровье уже не очень-то и надо. Да и на фитнес без денег не походишь. Разве что голышом можно побегать?! Вот и, пожалуй, всё.

Ах, да, вот что ещё: тембр голоса был приятным, мужским, а сам диапазон позволял вместе с редкими интонациями придавать не только своеобразие, но и оригинальность голосу, который по телефону идентифицировался всеми без исключения с первого раза и очень быстро, просто молниеносно.

Закончив свои бизнес-дела, Антон позвонил из своего Гранд Чероке сначала Ларе, затем Юльке. Обе ждали его звонка и обе были готовы к встрече с ним. Недолго думая, Антон остановил свой выбор на Юльке, и поехал к ней.

Бильярдный клуб «Лидер» встретил парочку в девятом часу вечера звуками дискотеки ещё с автомобильной стоянки, и охранниками на первом этаже, которые осматривали каждого посетителя на предмет проноса наркотиков и алкоголя. Обдолбанных и пьяных они ни под каким соусом не пропускали вовнутрь. Проход на дискотеку занял 5 минут.

Маленькое отступление. Главный вопрос – если все приходят в клуб трезвыми, то почему более 70 % из него выходят пьяными или пьяными и обдолбанными? Здесь важно уточнить, что не надо путать выпивших с пьяными, выпившие могут уверенно, пусть даже и шатаясь из стороны в сторону, самостоятельно передвигаться, а у пьяных с этим большая проблема.

А тем временем Виктор Иванович крепко спал, и во сне у него одна история сменялась другой, ещё более интересной, ещё более красочной. Проснулся он в тот момент, когда вдруг закончился вот этот сюжет.

Виктор Иванович никогда не пытался понять, чем сексуальное поведение мужчины отличается от сексуального поведения женщины. И никогда не пытался понять, в чем заключается влияние Марса или Венеры на половую активность на Земле, например. И также никогда не задавался вопросом: почему мужчины думают головой, а женщины – сердцем.

Но! Одним погожим вечером на прошлой неделе я, т. е. Виктор Иванович, и моя женщина легли в постель. Итак, мои желания постепенно набирают температуру, но тут она говорит мне: «Кажется, мне не хочется! Я хочу, чтобы мы просто лежали рядом, и ты нежно меня держал».

Я спросил: «Что?! Милая, что за фигня?»

И тут она говорит мне то, чего боится услышать любой мужчина на планете:

«Ты со мной просто удовлетворяешь свои мужские физиологические потребности. А то, что происходит у меня в душе, какие у меня, как у женщины, существуют эмоциональные потребности – тебя не интересует».

Она посмотрела на мое озадаченное лицо и добавила:

«Ну, разве ты не можешь любить меня просто за то, какая я есть, независимо от того, что у нас с тобой происходит в спальне?»

Я промолчал, но понял, что этой ночью толку не дождешься, отвернулся и заснул.

Однако на следующий день я решил взять на работе отгул, чтобы провести свободное время с ней. Мы хорошо позавтракали и пошли в какой-то большой-большой (неважно, как называется) супермаркет с большим количеством отделов.

Она переходила из одного отдела в другой, примеряла разную дорогую одежду, а я все время был рядом с ней.

Она не могла никак определиться, что именно ей выбрать, а я сказал ей:

«Бери все». Она захотела купить обувь к каждому новому наряду, я сказал: «Конечно, возьми все, что тебе подойдет». Потом мы пошли в ювелирный отдел, она выбрала там пару сережек с бриллиантами.

Хочу сказать… ну, короче, она была весьма взволнована тем, что происходит. Наверное, она решила, что вчерашний разговор повлиял на меня так, что я почувствовал себя фактически накануне кораблекрушения и отчаянно не хотел портить наши отношения. Кажется, она даже начала это проверять, потому что захотела купить теннисную ракетку, хотя даже не знает, как в этот теннис играть. Она просто затрепетала, когда услышала, как я сказал: «Это классная вещь, бери, дорогая!»

Выглядела она так, как будто была уже близка к пику сексуального удовлетворения. Улыбаясь, она произнесла: «Мне кажется, что это все… Дорогой, мы можем идти на кассу».

Я еле дождался этого момента и, едва сдерживая свое нетерпение, произнес:

«Нет, милая, не думаю, что мне этого хочется!»

После этих слов она переменилась в лице, и с полуотвисшей челюстью сдавленным голосом спросила: «ЧТО?!»

Тогда я сказал: «Милая! Я только хочу, чтобы ты просто подержала все это в руках. И все. Но мне почему-то кажется, что в этой ситуации тебя не волнуют мои мужские финансовые возможности, тебя волнуют только твои женские потребности!» И в тот самый момент, когда мне показалось, что она готова меня убить (и не только взглядом), я ласково добавил: «Почему ты не можешь любить меня просто за то, какой я есть, а не за то, какие вещи я тебе покупаю?»

Почему-то мне кажется, что и сегодня у меня не будет секса.

Вова, очевидно, соскучился по хозяйским ласкам и сначала начал топтаться на широком диване, а затем подполз вплотную к лицу и начал яростно, с остервенением облизывать сначала одну, затем другую половины, а под конец всё сразу. Шансов на спасение не было, т. к. Вовчик весил 48 кг и лапами блокировал любые попытки вырваться из плена. Виктор Иванович, как истинный собачник, не сильно-то и сопротивлялся лабрадорской ласковой атаке. Каждый в душе мечтает о том, чтобы его любимец проявлял свои чувства к хозяину. А то, что такие знаки внимания случаются ежедневно, да по много раз за день – это просто праздник души и тела!

10 минут яростной атаки Вовчика на Виктора Ивановича закончились громким лаем и прыжками из стороны в сторону по всему телу бедного хозяина.

То и дело лабр соскакивал на пол комнаты, где своим мощным хвостом сметал всё на своём пути. С журнального столика летели на пол и телефоны, и ручки, и даже ноутбук. Это трудно себе представить, это надо было просто видеть.

Виктор Иванович глянул на часы, висевшие напротив дивана, на стенке, между картинами, над самым комодом, на котором были мобильные телефоны, зарядники, ручки, какие-то винтики, болтики, гаечки с шайбочками, разного рода отвёртки, пасатижи, гаечные ключи… Было всё, что может себе представить мужик, который за всё берется, потому что он всё умеет, но у которого вечно не хватает ни времени, ни сил, ни, самое главное – желания, чтобы что-то начать и естественно закончить. Говоря честно, в молодости Виктор Иванович руками делал абсолютно всё, даже мог из куска серебра или даже золота сварганить цепочку, крестик или перстенек. Он это делал быстро и с душой. Но буквально через полтора-два года такого хобби он вдруг увлёкся другим, не менее интересным, чем ювелирка, делом. Он менял свои увлечения очень часто, но привычке читать и путешествовать он ни разу в жизни не изменил.

На часах было начало 12-ого ночи. Семья укладывалась спать, а после Вовчика ни спать, ни смотреть телик, ни, тем более, что читать или просто сходить посикать – не хотелось.

Виктор Иванович взял мобильник и позвонил Антону.

– Тоша, привет! Развлекаешься? – спросил Виктор Иванович, хотя можно было сразу догадаться, что Антон где-то тусуется, и что ему уже хорошо. Фоновый шум, исходивший от дискотеки, каких-то голосов и пр. накладывался на бессвязную речь Антона.

– Здрасьте! Я, это самое, сейчас с тёлочками, ха-ха… У Вас что-то срочное? – Антон то и дело хихикал. Дышал он часто и можно было лишь представить себе то амбре, исходившее от 34-летнего повесы, которого усиленно атаковали две девицы, сосавшие и высасывавшие из него и соки, и силы, и деньги… Девочки знали своё дело и прекрасно понимали, что на кону у каждой не просто самец, богатый и с длинной писей, а прекрасная партия и обеспеченная старость.

– Тоша, ты в Лидере? – спросил Виктор Иванович.

– Я в этом самом, ну, как там его, блин, я в тренде, – заплетающимся языком ответил Антон.

Тут к разговору подключилась одна из пассий и радостно прокричала в трубку такую фразу: «Здрасьте! У нас всё тип-топ, мы в Лидере! Приезжайте к нам, не пожалеете…».

– Это Лара шалит, – прокомментировал Антон, который, судя по всему, вел некое подобие борьбы, или даже сопротивление, хотя это сильно сказано, с Юлькой и Лариской.

– Тоша, заканчивай балаганить и дуй в койку! – напутствовал Виктор Иванович.

– Ура! Ура-а-а-а! В койку! В койку хочу! – закричала снова Лара, которая сидела рядом с Антоном и подслушивала весь разговор.

Антон поменял руку, и теперь трубка оказалась со стороны Юльки, которая нежно обнимала своего мужика за левую ногу и за талию, где её рука встречалась с дерзкой и коварной рукой Лары. Методы и способы воздействия на любвеобильного Антона у девушек были практически одинаковые.

– Да, надо, блин, что-то делать! – только и смог из себя выдавить Антон.

– Антоша, поехали лучше на море, – предложил Виктор Иванович. – Что-то я подъустал малость.

– А на какое море? – с трудом выдавил из себя Антон.

– На Адриатическое.

– С тёлочками?

– Нет.

– С тёлочками, с тёлочками! – закричали в трубку Лара с Юлькой. – Ура! Летим на Адриатику, – радостно прокричала в трубку Лара.

Девчонки попеременно вырывали из рук Антона трубку, а он и не сопротивлялся тому, что девушки шалили.

Виктор Иванович в конце концов понял, что о чем-либо серьёзном говорить не получится, махнул на Антона рукой и пошел к себе в кабинет, где в порыве чувств и приливе энергии за 10 минут создал шедевр.

Магия прилагательных

Каким станет любое гениальное произведение, если из него удалить все прилагательные? Правильно – «никаким». Исчезнет полностью все очарование ранее великого литературного текста.

Мы настолько привыкли к этим удивительным частям речи, что даже не замечаем, какое магическое воздействие они оказывают на наше настроение. Прилагательные могут управлять эмоциями.

Чтобы лучше увидеть и прочувствовать «работу» прилагательных, придумаем составное предложение, в котором их вообще нет. Заметьте, такое предложение просто рассказывает о чем-то и не несет особой эмоциональной окраски.

«Мальчик купил булочку и пошел по улице к дому, где его ждала бабушка, которая уже приготовила обед».

Теперь добавляем сюда всего два прилагательных, чтобы создать определенную эмоциональность.

«Мальчик купил черствую булочку и пошел по улице к дому, где его ждала бабушка, которая приготовила скромный обед».

Какие у вас чувства и ощущения появились? А сейчас создадим другое настроение.

«Мальчик купил сладкую булочку и пошел по улице к дому, где его ждала бабушка, которая приготовила праздничный обед».

Радостнее читается, правда? Особое внимание обратите на то, что предложение не должно быть «завалено» прилагательными, когда они стоят у каждого существительного, да и еще парами. Ошибка многих начинающих писателей – чрезмерная «прилагательность». Это может вызвать совсем не ту реакцию, которую хотелось заложить изначально.

«Бедный маленький мальчик купил старую черствую булочку и пошел по темной грязной улице к полуразрушенному холодному дому, где его ждала старая полуживая бабушка, которая приготовила простенький безвкусный обед».

Психологи давно рассчитали: около 30-40 % непонятного при 60-70 ясного делают задачу сложной, но интересной. Если же с первого взгляда ясно 100 % или 90 %, тратить время на решение и запись неохота, если за это не платят. Мозг тратит ресурс лишь на то, чем можно подкормить самооценку, а самооценку реально можно подкормить лишь тем, что тебя развивает, делает чуть умней и сильней. Ну и иллюзиями тоже, но это очень вредный и очень некачественный корм.

Оксана Дрыщ, украинский женский психоаналитик

Взгляд изнутри

Эту главу можно смело пропустить, если стоит задача добить роман любой ценой до начала футбольного матча.

Марина Петровна, мама Виктора Ивановича, пожилая женщина невысокого роста, чрезмерно активная, вечно борющаяся с избыточным весом, гопниками и матерщиной, ярко выраженный холерик и очень и очень словоохотливая дама… проживала в отдельной трехкомнатной квартире в соседнем доме. Так получилось, что Виктор Иванович ещё в середине 90-ых решил приблизить к своей семье своих родителей. И частично ему это удалось. Полной победы в решении этого вопроса не было, т. к. отец его умер на стадии завершения ремонта в новой квартире, а мать вдруг, ни с того, ни с сего, решила повременить с переездом в новую квартиру, где всё ей казалось незнакомым, и где не было привычных соседей, привычного окружения, и где квартирка была просто огромной, на 25 метров больше старой.

Марина Петровна много читала. Она прекрасно пела и замечательно играла на фортепьяно. Часами, если не сутками, она музицировала, изводя соседей своими божественными звуками…

У Виктора Ивановича дома тоже стояло пианино. Поэтому, в гости к младшему сыну мамуля ходила часто и с большой радостью. В первые годы проживания в новой квартире, когда дети были ещё маленькими, она занималась с ними музыкой. Младший внук бабушку послал в жопу и закончил обучение на фортепьяно, как и его отец, примерно в 11 лет. Внучка же смогла определиться со своим выбором лишь после окончания средней школы, т. е. в 17 лет.

Нет смысла описывать жизнь и быт Марины Петровны, как и времяпровождение Татьяны Павловны, мамы Антона, поскольку обе женщины не являются главными героинями данного романа. Но и та, и другая занимались не только воспитанием своих сыновей, но и активно с ними общались, даря им свою любовь, нежность и внимание. Кстати, и Антон, и Виктор были у женщин младшими сыновьями. Более того, старшие сыновья были от других мужчин, что никогда не афишировалось… Да и любили, почему-то, старших мальчиков больше и сильнее, хотя всё время везде и всем говорилось об одинаковой любви. Интересные параллели?!

Чуть дальше ещё будут и другие, не менее важные и необычные параллели между обеими матерями, а сейчас, буквально лишь пару слов о Марине Петровне, мамочке, или мамуле, как её любил называть покойный супруг, папуля Виктора Ивановича. Итак, в новом, 18-ти этажном новом кирпичном доме опять сломались оба лифта. А бегать взад-вперед, вверх-вниз, с 13-ого этажа на первый и наоборот было несколько напряжно. Кстати, десять лет уже прошло с момента смерти мужа, отца Виктора Ивановича, скончавшегося на руках у внучки между 12-ым и 13-м этажами нового дома… Именно поэтому Марина Петровна с неохотой, но быстро, по-военному, переселилась на время ремонта лифтов к Виктору Ивановичу.

В её распоряжении был тринадцатилетний внук, двадцатиоднолетняя студентка-внучка, шустрик Вова, постоянно ворующий всё, что только можно спереть и достать (лабрадоры выше 1,5 метров не прыгают), большой телевизор с двуспальной новой диван-кроватью в гостиной и ещё 5 комнат, в т. ч. и спальня внучки, где стояло новое пианино. В квартире была такая же большая кухня, и вообще всего было 5 телевизоров на шесть комнат и кухню. Два туалета, две ванные и куча телефонов. Это было время, когда мобильники были уже не роскошью, а средством общения, однако большинство населения почему-то предпочитало стационарные телефоны своим мобильным, которые в те времена ещё были далеко не у всех.

У Виктора Ивановича, присядьте, пожалуйста, а то будет плохо, было три городских домашних номера телефона, и дома стояла мини-АТС. Из каждой комнаты можно было позвонить в другую комнату, можно было переадресовать входящий городской звонок, но что можно было ещё, так это переадресовать входящие звонки на городской домашний номер Марины Петровны…

Если читатель не понял содержания последних трёх абзацев, то не стоит и заморачиваться. Общий вывод: Виктор Иванович был не прост! Он был нестандартным во всём: в поведении, в мыслях, в образе жизни, в той среде, в которой он жил и работал… Вот, наверное, эти обстоятельства и обусловили выбор главных героев романа. Об Антоне, мутном и оригинальном, также будет сказано, и не мало! Но, чуть позже…

Немцы всегда отличались от русских своей педантичностью, дотошностью, чистоплотностью… А может быть, Марина Петровна была не немкой, а кем-то другой? Внешне она могла сойти за немку, но при более близком знакомстве с ней версия принадлежности к арийской расе растворялась окончательно уже на пятой минуте знакомства. Общительная, энергичная, веселая и чрезмерно активная, Марина Петровна даже в свои семьдесят пять была такой шустрой и гиперактивной, что никто не мог определить её истинного возраста. 60 лет. Может больше, может меньше?! 60?!

– Нина! – крикнула Марина Петровна своей невестке из гостиной, где лежали одновременно шесть разных пультов, один из которых должен был быть от телевизора. – Ниночка, скажи, пожалуйста, каким пультом включать этот долбанный телевизор?

Одновременно прибежали дети, собака и Ниночка.

– Бабушка, вот же пульт от телевизора, – сказал внучек и быстрым нажатием включил большой стереоэкран.

– Ой, потише, потише! – сразу же заворчала бабуля. – Нет, Никита, выключать звук не надо! Просто сделай тише.

– Никита, научи бабушку пользоваться пультом, и потом иди кушать. Надо поесть, – Нина Сергеевна уже накрывала на стол и ждала всех к обеду. – Марина Петровна, Вы будете с нами обедать?

– Нет, спасибо! У меня – своя еда, – поджав губки, язвительно ответила свекровь. – А что у тебя?

– Да ничего особенного: салатик из помидорок и огурцов, с редисочкой и зеленью, супешничек с фрикадельками, котлетки куриные с пюрешечкой и пирожные с компотиком…

– Боже, и что – они всё это съедят? – ужаснулась Марина Петровна.

– Бабушка, а ещё хлеб есть. Да, мама? – добавил Никита и побежал скорее в ванную мыть руки. При входе в ванную, он вытолкал оттуда старшую сестру, которая норовила первой помыть руки.

– Дебил! – заорала, словно резаная свинья, Маришка. – Мама! Ну, скажи же ты этому уроду! Что он вперед лезет? А-а-а-а-а! – раздался дикий вопль из ванной. Затем из ванной пулей, с громким рёвом, некоординировано размахивая руками, то и дело, пытаясь протереть лицо в мыльной пене, выскочила Маришка.

Никита заливался громким смехом, вставляя словечки типа дура, идиотка, кретинка, дебилка.

А на самой кухне под ногами Нины Сергеевны крутился Вовчик, сперевший тапочек у бабки… Все кухонные табуретки, вся мебель была снизу им обгрызана. Ещё совсем недавно лабрик грыз всё подряд. Теперь же, повзрослев на годик, он поумнел, стал проситься на улицу, но до сих пор ещё воровал и тапки, и игрушки, и… что угодно, т. к. по сути, он оставался ещё ребенком.

– Вы поешьте, а я – потом. Я бы хотела просто посидеть и попить простую воду, если можно… – трагическим голосом заметила Марина Петровна, и направилась на кухню, где удобно устроилась на место сына.

– Вот, бабушка, – Никита поставил перед бабушкой кружку с водой, солонку с солью и пару кусочков хлеба. – Угощайся, – трагическим голосом, с бабушкиными интонациями добавил внук.

Бабка охерела. Она не знала, как ей реагировать на выходки внука, который не просто спародировал её, но ещё и унизил… По лицу обильно потекли слёзы. Тело начало трястись от беззвучного плача. Затем включился звук в виде открытого рыдания и нечленораздельного бормотания.

Нина Сергеевна вместе с детьми обедала, а на мужнином месте сидела её свекровь, изображавшая из себя бедную родственницу. А между тем, у бабули была трехкомнатная квартирка в новом кирпичном доме, пенсия в 24 000 рублей и был сын, два раза в месяц покупавший и приносивший продукты, как-то: мясо, сыр, яйца, молоко, сметану, колбасу, рыбу, фрукты, овощи, масло, и т. д., и т. п. на 10 000 руб. и более за одну покупку по ценам 2007 г. при средней пенсии на тот период времени в 4,5 тыс. рублей. А ещё он оплачивал коммуналку, лекарства и телефон. На машине возил по первой просьбе туда, куда мамуля пожелает. Да и на даче она жила всё лето, где был проведен водопровод, где была холодная и горячая вода, канализация…

Виктора Ивановича не было, когда в доме разгорелся очередной скандал, возникший на ровном месте… Нина Сергеевна дала свекрови поплакать и высказать всем всё, что она думала о ней, о сыне, о внуках… В итоге, бабка навернула в обед всё, что было подано к столу детям и в количестве, не меньшем, чем было у всех вместе взятых членов семьи. Эти театральные представления происходили практически всегда в той или иной вариации, и бабулькиным импровизациям не было ни конца, ни предела. Несостоявшаяся актриса больших и малых театров, оперная дива, мастер спорта по всем видам спорта, скорее всего, просто отжигала. Она находила истинное наслаждение в том, что, как ей казалось, она изображала правдиво, натурально, вызывая слёзы у внуков и детей – бедную и несчастную, забытую всеми одинокую родственницу.

А тем временем, другая мама другого нашего героя, работала на садово-дачном участке. Уже час, как она копошилась в земле, что-то пропалывая, то и дело, бегая за водой или в дом. Дом был достаточно большим, хотя и не казался ни дорогим, ни огромным. Планировка была сделана таким образом, чтобы каменная печь, растапливаемая в центре первого этажа, согревала бы и на втором этаже две большие комнаты. Такая компоновка широко распространена в деревнях, где всё сделано рачительно и рационально. Татьяна Павловна жила в загородном доме, находившемся на краю садоводства уже более пяти лет. Дети что-то делали, что-то строили, перестраивали. За чистотой в доме и на участке следила исключительно она, Татьяна Павловна, которой иногда лишь помогали сыновья и их гости, приезжавшие, как правило, напиться, пожрать и попариться в баньке.

Русские люди в большинстве своём гостеприимны и никогда не зажимают ничего того, что следовало бы кушать или пить только им самим, а не всем подряд. Этой чертой характера очень часто злоупотребляют разного рода лжецы и хитрованы. А ещё русские женщины безгранично любят своих детей. И что интересно, чем ребёнок более непутевый, или даже ущербный, тем больше ласки и внимания он получает от своей матери или бабки.

Виктор Иванович неоднократно пьянствовал с Антоном то на своей, то на его даче. Более того, Антон не просто бывал, а и жил на Захаровской даче, а вот их матери знакомы не были, хотя и слышали друг о дружке что-то, когда-то…

Если попытаться сравнить частоту посещения гостями обеих дач, то пальму первенства с большим отрывом держала Тошина дача. Бывало, там собирались компашки в 15-20 человек. В небольших комнатках, в бане умещались все, а если бы надо было приютить ещё человек 5-6, то и для них бы нашлось местечко. Большого веселья в шумных компаниях никогда не было. Была трапеза у костра на улице, анекдоты и какие-то сомнительные истории и с вымыслом, и с измененным сюжетом… Бурная ночь, секс, баня, секс, пьянка, остывшая баня, озноб и алкогольный синдром. По краю участка протекал ручей, откуда бралась вода на технические и бытовые нужды. Вода в ручье была чистой, и замерзала лишь в сильные морозы. И в принципе проблем с водой не было, на тот период времени…

Озёр и рек поблизости не наблюдалось, садоводство было в разы меньше Захаровского и располагалось в 30 км от Санкт-Петербурга. До города удобнее всего было ехать на машине. Ровно 20 минут, а на автобусе – не менее часа.

Городскую квартиру мама оставила старшему сыну, который её «потерял» при разводе с первой женой. И получилось так, что у младшего не было ни квартиры, ни отца, ни собственной семьи, а у старшего – отец был, но с ним никто и никогда уже много лет не общался. Вот под гнётом таких обстоятельств и была придумана жизненная философия Антона, который официально не имел ничего из имущества, который жил в съемной квартире, ездил на машинах по доверенности, крутил, вертел деньгами, взятыми взаймы на бизнес, который, как правило, давал стабильный доход. Именно поэтому бизнес постоянно конфликтовал с Законом, а сам его владелец – Антон, был настолько мутным, загадочным и неопределенным, что друзья его и бизнес-партнеры называли Тошу просто «мутным».

Без обмана нет романа. О! О чём это я вдруг? Антон крутил любовь с девицами, которые искали, скорее всего, безбедного и беззаботного существования. Девки были смазливыми и при этом не сильно пустыми. Но то ли наивность, то ли алчность, то ли что-то ещё… сбивало их с правильной оценки перспективы развития событий, однако до свадьбы ни разу дело у Антона ни с одной из пассий не доходило. Его постоянно прорабатывал Виктор Иванович и ещё несколько других приятелей, которые все советовали абсолютно по-разному, с пеной у рта доказывая свою правоту, основанную либо на взвешенности подхода, либо на хорошем русском принципе «а ну его нах@й». И Антон держался, как мог…

Мишка, старший братишка, был для Антона живым примером невезения в любви и браке. И «алиментная» перспектива Антошу не радовала.

– Ма, – непривычным для слуха и вообще басом, Антон позвал мать к огню, когда решался вопрос копчения угря. – Ма, а ты как считаешь, угря надо разрезать для копчения в коптилке, или его просто засунуть и закоптить?

– Тоша, сынок! Ты делай, как считаешь нужным, – Татьяна Павловна посмотрела с любовью на сына и затем уже его ласково спросила, – А картошечку поджарить или отварить? Как лучше, сынок? А?

– Лучше с лучком поджарить, – авторитетно заметил Виктор Иванович. – Давайте, Татьяна Павловна, я Вам помогу.

– Ой, что Вы, что Вы!? – смущенно возразила Татьяна Павловна, оставляя шанс Виктору Ивановичу от слов перейти к делу. – Вы отдыхайте, пожалуйста. Я – сама. Лучше Антоше помогите, пожалуйста.

Виктор Иванович обычно вставал, брал с собой кого-либо из девушек и шел на веранду, где в четыре руки начиналась чистка картошки, и откуда он, вдруг, как обычно, убегал к Антону, который тем временем колдовал над углями или костром… И так было всегда. И все почему-то считали Виктора Ивановича всегда старшим, организатором и хорошим поваром. Его умение покинуть компанию по-английски, не прощаясь ни с кем, оттачивалось годами. И Антон, кстати, этот приём, как мог, перенял.

Приятели легко себя чувствовали в любой компании с той лишь разницей, что Виктор Иванович создавал видимость балагура, шутника-затейника, а Антон большей частью молчал и шмыгал носом, или играл бровями, или томно вздыхал. И оба притягивали к себе внимание. А когда гости, друзья расходились, то никто не мог вспомнить ни шуток, ни анекдотов, ни историй Виктора Ивановича… Да и вообще, он был, скорее загадкой, чем открытой страницей (про открытую книгу ни здесь, ни далее говорить просто неуместно).

Расхожие выражения восторга в рассказе о прекрасной половине: «Вот это попа (ноги, грудь)!» – переводятся вот так: «Лично я экзальтирован её инвенцией!». Говорите и пишите по-русски правильно!

Подслушано на рыбалке

Позвонил и подъехал

Было около 11.00, когда Виктор Иванович на дорогом спортивном велосипеде подъехал к офису Антона. Офис располагался в трёхэтажном здании, окруженном промзоной и высоким забором. Вся территория была под контролем сторожа на входе (въезде), который на мониторе мониторил ситуацию. Самое забавное, что видеокамеры – вещь ценная и полезная, но только в том случае, если ими правильно пользоваться. Установлены видеокамеры были через каждые 15 метров таким образом, чтобы по монитору можно было проследить движение посетителя. При этом надо было, как минимум, раз 8 менять картинку на мониторе, переключая с одного ракурса одной камеры на другой ракурс другой (следующей) камеры. Был и другой способ – высунуться или просто посмотреть в окно. Антон любил из своего офиса следить за движением на территории. Постоянно кто-то входил, кто-то покидал асфальтированную площадку вдоль здания. Припаркованные к забору машины также вызывали у Антоши неподдельный интерес. Одним словом, было чем заняться в свободное от подсчета барышей время.

В маленьких комнатках была исключительно офисная начинка: мебель, компьютеры, кофе-машина, куллер с водой, счетная машинка для денег, сейф, телевизор и wi-fi – роутер. С автостоянки курьер или сам Антон привозили деньги либо по звонку, либо в конце рабочего дня. Они пересчитывались и вносились в рабочие тетради учета. И в самом офисе происходила выдача денег. Два слова о бизнесе. Была у Антона автостоянка, на которой продавались б/у автомобили. С продажи каждой машинки Тоше приходила денежка. От 15 % и более. За мойку автомобиля, за хранение, за зарядку аккумулятора и т. д. – за всё брались деньги. Стоянка располагалась в 5 км от офиса на бойком месте, на проспекте, разделявшем (соединявшем) два больших района, примыкавших к центру города. Относительно недалеко, по меркам горожан, было метро, две станции, от которых даже ходил городской транспорт. И вот этот бизнес давал кое-какие деньги, которые Антон со своими кисками успешно и осваивал. Но и это ещё не всё. У Антона был автоломбард. Он охотно ссуживал деньгами автовладельцев, которые оставляли в залог свои бибики взамен краткосрочных кредитов на выгодных условиях. Каждый месяц тикали 6-8 % от суммы займа, которая составляла треть, а иногда и четверть стоимости высоколиквидного автомобиля. Но тогда и процент был не 10, а 8 %. Условия возврата были жесткими, с пенями и корвалолом. Пеня за каждый день просрочки, а по истечении двух недель – реализация авто с покрытием всех долгов. Собственнику автомобиля ничего сверху не передавалось. Особо нервным или просто мудаковатым заемщикам предлагались услуги штатного юриста и… корвалол (прекрасное средство от сердца и комаров).

Частенько Антон привлекал заемные средства у друзей и знакомых под небольшой процент, размер которого был индивидуален. На первых порах он платил по 4 % в месяц в валюте, т. к. ему давали деньги исключительно в евро и долларах, затем стал обслуживать только рубли и лишь под 3 % в месяц, а когда дела пошли в гору, то полностью отказался от услуг заимодавцев, мотивируя тем, что бизнес стоит, что он на грани банкротства и прочая лабуда-галиматья. Его благодетели, естественно, после таких песен теряли к нему какой-либо интерес, т. к. и до сих пор есть спрос на валюту и рубли вне банковского сектора под 4-6 % в месяц без обеспечения суммы займа. Почему? Да замочить кидалу или членов его семьи, партнеров – легче простого. Стоит недорого, а конкуренция очень и очень высокая.

Простой пример: разве никто из высшего эшелона власти не кидает своих граждан? А хоть кто-нибудь из мошенников и коррупционеров ответил за свои прегрешения? Нет. А на нет – и суда нет.

Бизнес рантье очень сложный и требует хорошего анализа, много сил и времени. Здесь тоже свои законы, свои нюансы.

Для чего я это всё рассказываю? Антон и Виктор Иванович на 2007 год ещё не были ни рантье, ни чиновниками в хорошем смысле этого слова. Они были просто приятелями. Антошка торговал автомашинами, а Виктор Иванович преподавал в ВУЗах, читал лекции, занимался наукой, и очень любил машины, на которых всё время куда-то ездил, что-то смотрел, изучал и т. д.

Именно после событий, описанных ниже, бизнес Антона получил мощный импульс развития и пошел в гору. А пока Антон сидел в своём офисе, пил черный кофе, теребил глаза и нос, и вяло наблюдал по монитору за площадкой, на которой среди прочих машин был припаркован и его Мерседес ML-350.

То и дело звонил мобильник.

«Оба-на, приехал-таки» – подумал Антон, увидев на мониторе своего старшего товарища. В стремных кроссовках, с висевшими и растянутыми спортивными штанами, в спортивной куртке, видавшей виды и с объемистой барсеткой Виктор Иванович заехал на территорию. Он легко слез с велосипеда, перекинув по-молодецки ногу через седло, и уверенно поставил своего коня к Тошиной бибике. Через 10 секунд Антон вяло пожимал руку запыхавшемуся Виктору Ивановичу, который чуть ли не с порога стал засыпать Антона вопросами, не давая времени на ответ.

– Так, корешок, делай мне кофе и включай свои мозги, – сказал Виктор Иванович, опуская большую задницу на стул для посетителей офиса. – Мне со сливками, два.

– Что два? – удивился Антон.

– Два пакетика, – уточнил Виктор Иванович.

– Каких пакетиков? – с саркастической улыбкой спросил Антон.

– Ты не умничай! Я не знаю, как называется эта хрень со сливками… Короче, дай мне эти две хреновины и я успокоюсь.

– А если вообще ничего не дам, то тоже успокоитесь? – с ехидством спросил Антон.

– Так, я не понял: кофе будет или где? – делая вид, что возмутился, спросил Виктор Иванович.

– Будет, будет. Не надо так нервничать, – усмехнулся Антон. – Я даже могу дать три и сахар. Дать?

– Так, морда жидовская! Ты долго будешь меня ещё пытать? А? – Виктор Иванович начинал заводиться, т. к. он заметил, что Антон специально тянул резину и делал всё нарочно медленнее обычного.

– А я не понял, Вы куда-то торопитесь? – поинтересовался Антон.

– Да, тороплюсь, – буркнул Виктор Иванович, энергично размешивая сливки в одноразовом стаканчике. – Тоша, а у тебя когда-нибудь появится для меня нормальная большая кружка под кофе?

– Не, большая не появится. Кофе – штука дорогая, – сострил Антон.

– Кофе – он, дорогой, мужской род. Понял? – поправил своего приятеля Виктор Иванович.

– Да мне, это самое, блин, по х@й, он, она?! Бабла нет, а я тут должен думать, бля@ь, где кружки достать, где сливки, где кофе купить?!

– Кстати, могу помочь тебе с баблом. Надо? – Виктор Иванович пристально посмотрел на Антона, который сразу же переменился в лице.

– Конечно надо. А сколько, это самое, значит? – спросил Антон.

– Два лимона.

– Не, два – мало. Надо три.

– На какой срок?

– На полгода, или на год.

– Под какой процент? – спросил Виктор Иванович.

– Ну, блин, это самое, значит… – Антон замялся, начал тянуть кота за хвост, – можно и под хороший…

– Под какой хороший? – не унимался Виктор Иванович.

– Ну, под 3 % в месяц. Пойдет? – Антон с прищуром посмотрел на Виктора Ивановича, пытаясь из себя изобразить просточка.

– И ключи?

– Какие ключи? – удивился Антон.

– Да от квартиры, где деньги лежат! – выпалил Виктор Иванович.

– Не, а сколько? – спросил Антон.

– Ты сам знаешь, что меньше, чем под 5 % в месяц – это просто не серьёзно, – Виктор Иванович был готов и на 3 %, но надо было поторговаться.

– Нет. Это – грабёж. Грабёж среди белого дня, едрён-батон! – Антон достал второй стаканчик и стал делать для себя кофе. – Я могу предложить 3,5 %. И всё. Это – максимум.

– Хорошо! Так бы сразу и сказал, что ты вчера никого не трахал, что ты не завтракал, что ты… – Виктор Иванович не успел закончить, т. к. Антон его перебил.

– Четыре процента, но на год. Пошло?

– Пошло! Четыре с половиной и в евро, – Виктор Иванович одним глотком допил кофе и бесцеремонно взял второй стаканчик, который себе делал Антон.

– А почему в евро, а не в рублях? – спросил Антон, доставая третий одноразовый стаканчик из большой стопки.

– Ты что, в ментовке работаешь? Следователь, да? – Виктор Иванович понял, что он завладел не только инициативой, но и взял под контроль всю тему.

– Ладно-ладно… А когда будут еврики?

– Они уже со мной, – успокоил Антона прожженный Виктор Иванович. – По сегодняшнему курсу, как ты хотел.

– Надо посчитать. Здесь сколько?

– Ты посчитай. Как пить дать, я ошибся и положил больше, – сострил Виктор Иванович.

Вся сумма была в крупных купюрах. Антон посмотрел по интернету курс и, тяжело вздохнув, изрек непреложную истину: «Да, что делать?! Людям надо помогать!»

На флешке у Виктора Ивановича был текст договора займа, в который надо было вписать размер процентной ставки и дату. Обменявшись экземплярами, Виктор Иванович расстался с валюткой, а Антон перешел в соседнюю комнату, из которой позвонил кому-то и сказал, что деньги есть и можно приезжать.

– Ну, что, какие планы? – с весёлым лицом поинтересовался Антон. – Как обстановка в семье?

– Всё плохо! Плохо, плохо, плохо…

– Да ладно?

– Бабло кончается, а перспектив никаких, – пошутил Виктор Иванович.

– Чё, «Жмурки» опять посмотрели? – поинтересовался Антон.

– Если бы?! Надо, Тоша, на море слетать, а денег, как всегда, нет.

– Точно. Я бы тоже слетал на пару неделек, – Антон с грустью кинул взор на окно, за которым шуршали листвой тополя.

– А сколько нам надо денег на три недели? – поинтересовался Виктор Иванович.

– Ну, я не знаю, по штукарику? По полторы? – мечтательно произнес Антон. – Всё зависит от места, от программы. Есть тут у меня одна тёлочка, которая мне должна…

– Ну-ка, ну-ка, поподробнее, – Виктор Иванович встал, взял чистый стаканчик и стал заваривать в машине себе черный крепкий кофе.

– А не лопните? – поинтересовался Антон, глядя на то, как Виктор Иванович хозяйничает у него в офисе.

– Так, ты не отвлекайся! Не лопните?! Давай, рассказывай, кого ты там оформил в очередной раз?!

– Да есть одна тёлочка… Работает на Невском, в турагентстве. Я ей случайно чуть ребёночка не заделал. Она, это самое, стала меня шантажировать, пришлось раскошелиться.

– Не понял? – удивился Виктор Иванович.

– Да дал я ей денег на аборт, чтобы отстала от меня.

– Деньги взяла, сссука, бля@ь, а беременности-то и не было! – Антон зло посмотрел в окно, и, когда увидел велосипед, опирающийся на машину, истерично завопил, – какого х@я такую ху@ту делать? А? На х@я, бля@ь, ставить, бля@ь, свой ё@аный, бля@ь, велосипед на мою машину? Ё@ твою мать, бля@ь!

– Что, что случилось? Дружочек, что такое? – спросил Виктор Иванович, который всё прекрасно понял ещё только по первой молниеносной реакции Антона.

Антон смотрел на свою игрушку с мокрыми от слёз глазами. Создавалось впечатление, что слёзы так и хлынут ручьём, но всё, как ни странно, быстро закончилось.

– Тош, давай я тебя утешу чуть-чуть? – несколько заискивающе спросил приятеля Виктор Иванович.

– Как? Купите мне новый автомобиль?

– Нет, лучше, – парировал Виктор Иванович, – я дам тебе совет?!

– Ну, попробуйте…

– Антон, всякое в жизни случается! Не расстраивайся!

Антон, всё это время смотревший в окно, повернулся и начал сильно моргать широко раскрытыми от удивления глазами.

– Что, и всё? – только и смог из себя выдавить Антон. – Пойду переставлю, бля@ь на х@й, Ваш велосипед, чтобы он больше даже близко не стоял рядом с моей машиной.

Три минуты пролетели незаметно. Антон подошел к велосипеду спокойно. Аккуратно переставил его, прислонив к стоявшей рядом машине торгаша, арендовавшего, как и он, офис, окна кабинетов которого выходили на другую часть дома. Затем он внимательно изучил точки контакта велика с машиной и, убедившись в отсутствии каких-либо следов, вернулся обратно.

– Полегчало? – с ироничной улыбкой спросил Виктор Иванович.

– Вроде того, – буркнул Антон. – Так вот, есть у меня, это самое, значит, тёлочка, которая может сделать это самое, значит…

– Минет? – Виктор Иванович прыснул от смеха. Его шутка понравилась и Антону, который засмеялся, но чуть позже и гораздо слабее, т. к. сказывалась нагрузка от недавнего инцидента с велосипедом.

– Можно ей позвонить и она всё сделает… – Антон задумался на несколько секунд, затем продолжил, – Дать телефончик?

– Давай. А давай не давай?! Набери-ка её прямо сейчас.

– Ало, привет! Это – я! – радостно сообщил Антон ответившему женскому голосу на другом конце линии. – Чё делаешь, а? – поинтересовался Антон.

Минут десять они ворковали по телефону, то и дело издавая несложные короткие фразы, вздыхая и охая попеременно. Виктор Иванович за это время успел сходить в туалет, где он быстро и качественно отстрелялся, залив весь пол возле раковины, т. к. он принципиально с детства не пользовался бумагой, а для подмывания задницы раковина была установлена высоковато. В неё и мочиться-то было хреново, а уж подмываться – это просто наказание какое-то.

На выходе из туалета Виктор Иванович столкнулся с симпатичной крашенной блондинкой лет 25-45. Мельком возраст дамы определить было не возможно. Дамочка с улыбкой Джаконды проскользнула сквозь дверной проем, закрыла за собой дверь. Затем раздался грохот падающего тела и отборный мат-перемат, исходя из чего, Виктор Иванович сделал единственно правильный вывод – женщина поскользнулась и упала.

Крики были слышны, наверное, с улицы. Через минуту возле туалета стояла толпа сотрудников-арендаторов. Такого у них ещё не было. Бедная женщина раскровила себе локоть и лицо. Нос и губы кровоточили. Тело тряслось мелкой дрожью, а дамочка плакала, то и дело поправляя на себе порванную мокрую юбку. Она не запомнила того, кто выходил перед ней из туалета, но когда она увидела подошедшего Антона, она вдруг бросилась на него с кулаками и начала истерично кричать и дубасить бедолагу по лицу, груди, рукам, которыми тот защищался, как мог.

Толпа перешептывалась, и молча наблюдала за потасовкой, в которой высокий мужик бездействовал, а малявка продолжала с остервенением наносить увечья, в основном для одежды, и громко материться.

Парочку разнял Виктор Иванович. Он, сильно схватив за руки, чуть выше локтей, приподнял скандалистку на уровень своих глаз, сильно встряхнул и опустил вниз. Не разжимая рук, он внимательно, словно гипнотизер, спросил дамочку:

– С Вами всё в порядке? – Виктор Иванович смотрел бедняжке в глаза, как змея гипнотизирует кролика.

– Я упала, – только и был ответ дамочки, которая вдруг прижалась к Виктору Ивановичу и на его груди начала банально реветь.

Можно было бы и дальше описывать события или, пользуясь определенными художественными возможностями, включив вымысел и бурную фантазию, дать не только продолжение, но и развитие целой сюжетной линии, которая могла бы стать венцом всего романа. Но я лишь замечу, что произведение не о том, как вешаются женщины на шеи мужиков, как всяческими правдами и неправдами завлекают бедняг в свои сети, околдовывая бабскими чарами и, в конечном счете, женят их на себе…

Нет, роман совсем о другом, более чистом и возвышенном.

– Тоша, ты можешь ехать нормально? – Виктор Иванович сидел справа сзади в чистом Мерседесе, на котором они ехали в офис к Ларе. – Ты можешь обогнать этого пердуна? – не унимался пассажир.

– Да он нормально плетется, – с язвительной улыбкой ответил Антон, который не гонял на своих автомобилях и который заботился о них, в отличие от неряшливого Виктора Ивановича, у которого салоны всех его машин напоминали либо склад ненужных вещей на все случаи жизни, либо пункт приёма утиль-сырья. Антон мыл и нализывал по несколько раз в день салоны своих автомобилей…

– Мы так и к обеду не приедем, – нервничал Виктор Иванович.

– Да, движение сегодня, бля@ь, плотное. Дать посасать?

– Чего?

– Конфетку, – Антон протянул пару маленьких сосучих конфеток, которые по размеру были с мелкий горох.

– И это всё? – удивился Виктор Иванович неслыханной щедрости своего приятеля.

– Пока да. Приедем, дам ещё пососать, – Антону было весело от игры слов и двойного смысла, который он вкладывал в простые, бесхитростные глаголы.

Виктор Иванович шутки понимал прекрасно, особенно те, которые он сам придумывал. В данном случае обиды у него не было, но неприятный осадочек от пошлостей Антона у него остался. Всегда чувствуешь некий дискомфорт, когда являешься объектом шутки или чего-то там ещё…

– Знаешь, я вдруг вспомнил классный анекдот. Рассказать?

– Можно.

Идет Толян по Красной площади, тут ему срать захотелось. Ну, садится прям по середине площади, тут к нему мент подбегает:

– Ты че, совсем оху@л? Это же Красная площадь!

– Я – Толян, меня все знают, мне все можно!

– Да какой ты, нахрен, Толян! Поехали в отделение, оформляться!

Надевает ему наручники, тут подъезжает кортеж Путина. Путин из машины выскакивает, обнимает Толяна, руки жмет:

– О, Толян! Как ты? Как дела? Поехали со мной Буша из аэропорта встретим?

– Да не, Вован, не могу… Меня тут в отдел везут.

– Да ладно тебе, поехали… и мента с собой бери!

Приезжают в аэропорт, там Буш с трапа выходит, весь такой грустный. Увидел Толяна, заулыбался:

– О, привет, Толян! Как дела? Как сам? Я тут в Ватикан лечу, к Папе Римскому, поехали со мной?

– Да не, не могу… Меня в отделение мент забирает.

– Да забей ты, полетели… и мента с собой бери!

Прилетают в Ватикан, а там Папа с балкона народу машет, все кланяются… Толян говорит менту:

– Слушай, мент, пусти меня с братаном поздороваться, ну раз в год здесь бываю…

Мент уже в шоке, снимает наручники.

Толян поднимается на балкон, целуются с Папой, обнимаются… Стоят уже вдвоем руками машут…

Толян смотрит в толпу, а там мент в обморок падает, ну он к нему:

– Э, мужик, ты чего?

Мент в полуобморочном состоянии:

– Я, конечно, всё понимаю… С Путиным вы, возможно, одноклассники…. Буша ты знаешь через Путина… Но когда кто-то из толпы крикнул «Че это там за х@й с Толяном на балконе?»…. я вообще обалдел!

Смеялись приятели несколько минут. Виктор Иванович рассказчиком был классным. Он мог рассказать любую, даже самую обычную историю так, что все будут слушать его с открытым ртом. Его интонации, мимика, резкая смена тембра голоса и жестикуляция – это «что-то с чем-то». Будучи коммуникабельным, веселым и находчивым, он одновременно мог быть строгим, жёстким и очень злым и решительным. Правда, злость очень быстро куда-то улетучивалась, но первый всплеск эмоций был всегда очень и очень сильным.

Туристический офис оказался в 300 метрах от Невского проспекта, в обычном жилом доме, вход с колодца по грязной и слабо освещенной лестнице, где на третьем этаже располагались одновременно 6 различных фирм.

В больших трех комнатах, декорированных под повозку вечных скитальцев по разным странам мира и континентам, размещались Лара – директор туристического агентства SunTravel, Вика, Оля и Наташа. Всех четверых оба посетителя достойно отметили и уже готовы были пуститься с ними во все тяжкие, но в головах каждого из них ещё была несколько другая цель визита.

– Привет! – Антон буркнул Ларе своё знаменитое приветствие и чмокнул её в щечку. Он успел не только её обнять, но и пройтись рукой по маршруту талия-ляжки-попа, причем на попе были сделаны лёгкие остановки с кругообразными движениями типа массажа и прощупыванием. Сделано было очень и очень профессионально. Более того, той же рукой он притянул к себе Лару так, что обе груди просто вдавились в его тело.

– Ой! Антон?! Что ты делаешь? – кокетливо спросила девушка, которую от оргазма останавливали посторонние зрители. Лара захлопала ресницами с частотой маха стрекозы в полёте, интонация в голосе сделалась томной и кокетливой.

– Сегодня вечером заезжай ко мне, я тебе покажу свои новые фотки, – Антон арканил Лару к себе на хату, где по графику должен был быть санитарно-прачечный (хозяйственный) день: ни Юльки, ни Лариски, ни кого бы то ни было ещё, а только Лара, которую вдруг так страстно захотел Антон.

– Эй, голубки! – вмешался в разговор Виктор Иванович, – вы вечером сегодня ещё пообщаетесь. Можно хоть немножечко о делах?

– Кто это? – спросила Лара у Антона, который до сих пор тискал подругу и ещё не убрал своей руки с попы девицы.

– Это – Виктор Иванович, – пояснил Антон. – Можно просто, Виктор Иванович.

– Лара, добрый день, – поздоровался с симпатичной красавицей Виктор Иванович, одетый, как все помнят, в костюм велосипедиста.

– Пошли, посмотрим там, это самое, значит, – включился в разговор Антон. – Вот, это самое, значит, Виктор Иванович скажет, что нам надо.

Уже в самом кабинете, где стоял большой офисный стол с банкеткой и пятью стульями для посетителей, большой старинный кожаный диван с массивными креслами по бокам, проявляла рабочую активность смазливая на внешность Виктория, длинноногая крашенная блондинка, сидевшая на строжайшей диете, то и дело курившая тонюсенькие сигаретки-пшикалки.

– Девочки! Все сюда! – Лара объявила быстрый сход и собрала вокруг дивана всю команду с одной единственной целью – подобрать лучшую программу отдыха двоим приятелям.

– Нам бы на Андрейатику, – промямлил Антон.

– На Адриатику? Черногория или Италия? – переспросила Вика.

– Албания, – ошарашил всех сразу Виктор Иванович.

– Как Албания? Почему Албания? Вы что, серьёзно? – Лара лишь выразила общее мнение, которое кратко означало только полное отсутствие интеллекта, причем у обоих одновременно. Теперь девушки понимали, почему Виктор Иванович был столь странно экипирован.

– Хотим в пять звёзд на три недели по программе «всё включено», – спокойно и уверенно заметил Виктор Иванович. – Там же есть курорты на берегу Адриатического моря?

– Надо посмотреть, – и девчата быстро разбежались по своим рабочим местам.

Примерно через минуту послышались первые комментарии скудной информации про Албанию. Все без исключения поисковые системы отмечали лишь одно – Албания – это пиз@ец! Да не просто, а тотальный пиз@ец! Албания – это, прежде всего, абсолютная нищета и проституция, это – торговля наркотиками и контрафактом, это – высокий уровень преступности. Одним словом, это – пиз@ец всему и всем!

Лара посмотрела на мужиков, и немного пораскинув мозгами, посоветовала им пару дней подумать, пока она с девчатами сможет сделать хорошую подборку вариантов. А ещё она сказала, что каждому из них надо на всё про всё от тысячи евро.

Спускались по лестнице из офиса медленно и молча.

Светское общество. Пожилая дама рассказывает свой сон:

– Ох, я сегодня видела страшный сон! Как будто я засовываю палец в рот – а там ни одного зуба!

Поручик Ржевский:

– Мадам, Вы, наверное, палец не туда засунули? Не в ту дырку…

Случай из жизни

Подготовка к туру

Отпуск Виктора Ивановича уже начался. По Закону ему полагалось 56 календарных дней плюс дорога. Но на практике его руководство давало дней меньше, и чтобы выйти на законную цифру, преподаватели института «химичили» как только могли. Основная схема – больняк. Больничный лист на неделю – это как два пальца обоссать (прошу прощения за свой «французский». Как говорится, пардонте, пардоньте!). Две недели – это почти что одна, только гораздо дороже и более хлопотно. А вот три или четыре недели – это «высший пилотаж».

Антону же покидать Родину на длительный срок было просто глупо, т. к. бизнес его оставался неприкрытым и деньги, которые он всё время прокручивал, могли просто напросто потеряться.

Выход из ситуации подсказала сама жизнь. Надо было оставаться всё время на связи. И по телефону, оказывается, можно и вести дела, и руководить, и делать деньги. Только, дорогой читатель, ты помнишь, что события происходили не сейчас, а уже в далеком 2007 г.?! Ох, и много же воды утекло с той поры?!

В телефонии начался самый, что ни на есть прорыв. Появился 3g-интернет, появились первые смартфоны. Стоили они в те времена прилично, но и сегодня хороший смартфон стоит от тысячи евро и больше. Только функций тогда и сегодня у смартфонов было неодинаково. Виктор Иванович решил купить себе Nokia-N95. Ровно 1000 евро. Отдай и не греши. Антон поставил на телефон программу fring, которая позволяла, как и skype, общаться с Родиной по wi-fi. Мужики наивно полагали, что в Албании везде будет интернет, да ещё и шаровый, и, разумеется, открытый wi-fi. Бред! Бред сивой кобылы. Даже сегодня эта мулька есть не везде. Более того, в Европе или в Африке надо ещё побегать, чтобы найти бесплатную зону wi-fi. Да, и это – жизнь. Европа, как говорится, это вам не Америка, где в отличие от Греции реально всё есть.

Через день Антон позвонил Виктору Ивановичу и сказал, что два вечера и две ночи он трахал Лару так, как давно уже никого не имел, но она, мол, чертова кукла, ниже, чем на полторы тысячи с носа не опускается. Более того, она говорит, что в Албании нет пятизвёздочных отелей и нет программы «всё включено». Она по-доброму советует пересмотреть свои планы на отдых и взять Италию, Грецию или Испанию, но только не Албанию.

А ещё Лара говорила, что лететь надо в Албанию через Москву, и что такой тур организовать очень и очень сложно.

– Да, Антон… Ты – не Антон! Ты просто гандон! Ты что, не можешь оттрахать свою подругу так, чтобы она сделала нам скидки? – удивлялся Виктор Иванович. – Ты мужик или ты не мужик? Я тебя, дружочек, просто не понимаю?! Ну, что, мне тебе помочь? Да?

– Да нет, блин, я серьёзно говорю, что, это самое, значит, тема-то гнилая. Я прокачал ситуацию и, это самое, она правильно всё говорит. Я, блин, звонил и в Москву, и все говорят, что это всё просто ху@та! – Антон начинал нервничать.

– Антон, ты скажи честно, что ты не хочешь никуда лететь! Да?

– Да это же полный пизд@ц! Улететь на три недели, да ещё в эту самую ёб@нную Албанию!? На х@я, бля@ь, такое счастье, да ещё тогда, когда, это самое, бля@ь, денег х@й да ни х@я!

– А, понятно?! Так ты бы сразу бы и сказал, что, мол, денег у тебя нет, что тебе просто жалко тратить деньги на отдых…

– Ну! Так я же, блин, так и говорю?! – наконец-то раскололся Антон.

– Ясно! Сколько тебе надо дать денег, что бы ты изменил своё решение? – наседал на приятеля Виктор Иванович.

– Три косаря… А может быть и все пять… Как пойдет, – Антон быстро считал и называл сумму с учетом европейского прошлогоднего опыта, когда деньги улетали со скоростью пулеметной очереди.

– Так ты бы сразу мне так и сказал, гандон! – Виктор Иванович злился на Антона, который тянул резину и который жил за счет отпуска Виктора Ивановича. О, как! – Хорошо, я дам тебе пять штук евро. А когда ты мне их отдашь?

– Ну, я не знаю, блин, – начал было мямлить Антон, – возможно, через месяц или через два?!

– Так, дуй ко мне, составим договорчик на три месяца под пять процентов в месяц, и будем выкупать наш тур.

– А почему так дорого? – возмутился Антон.

– Не хнычь! Будь мужчиной! Сейчас сам видишь, всё дорого, а на себе любимом экономить – это последнее дело. Через сколько будешь?

– Ладно, через час буду.

– Давай через полчаса, мне надо ещё с собакой погулять.

– Так идите гулять. Погуляете, это самое, значит, я и, это самое,… – Антон что-то не договаривал.

– Короче, во сколько ты подъедешь?

– Через 40 минут, – сказал Антон после небольшой паузы.

Антону самому хотелось слетать на отдых в Албанию, т. к. никто из их общих знакомых там не был. Более того, он отлично знал, что у Виктора Ивановича не только нюх, но и отличный вкус к хорошему отдыху. И где только они вместе не отдыхали?! И везде было весело и стрёмно, везде они попадали в какие-то постоянные истории, приключения, о которых можно было бы написать кучу книжек…

Настроение Виктора Ивановича было приподнятым. Он несказанно радовался тому, что, во-первых, тур состоится, а во-вторых, он ещё и заработает на процентах. Деньги, которые он одалживал Антону, будут крутиться и работать. Никто из них в накладе не останется. Более того, банковский процент в сравнение с процентом Антона – это просто рай для умалишенных, это – мечта идиота. Совершенно очевидно, что только в России или на Украине можно было делать деньги из воздуха. Деньги просто валялись повсюду. Народ ходил по ним, топтал и пинал, не понимая одной простой истины, только «лёгкие» и «быстрые» деньги при определенных обстоятельствах могут превращаться в «подушки безопасности», в капитал, работающий пожизненно и надёжно.

Государство всё время дурит своих граждан, а каждый член общество в ответ пытается натянуть любимую Родину. У большинства это получается, но не на постоянной основе и не по-крупному. И лишь единицы имеют и государство, и граждан, регулярно, банально и цинично, да ещё и на законной основе. Чудеса?!

Сменяются режимы, меняются общественно-экономические формации, но всегда были, есть и будут приспособленцы, готовые к освоению шальных финансовых потоков. Россия всегда была богата изворотливыми умами. Хитрецов и мошенников на Руси было, есть и, увы, будет очень и очень много. Туда-сюда снуют Александры Ивановичи Корейки, Остапы Бендеры, современные Матвиенко, Севенарды, Абрамовичи и Медведевы. Да разве же всех можно перечислить? Однако народ хочет знать, почему одним всё можно, а другим – кукишь? Почему одни всю жизнь вкалывают, вкалывают и вкалывают, едва-едва сводя концы с концами, а другие жируют и утопают в роскоши? Где же социальная справедливость? Где же Бог? Куда смотрит Всевышний?

Тута и смотрит, где есть бабло. Задумывался ли кто-нибудь о том, например, что лучше – иметь сына или дочь? В России сегодня принципиальной разницы нет, кого ты имеешь! Если ты, молодой, энергичный мужчина и имеешь девушку, дочь олигарха, то хочешь ты или нет, но у тебя есть 100 % «везения» стать самому олигархом. Такая же байда и с девицами, которые раздвигают ноги и сосут у детей олигархов. Я прошу прощения за грубость слога, но, извините, пожалуйста, а как ещё всю эту «реальность» (мерзость) можно описать?!

В этой книге не найти будет ответов ни на один из этих или подобных им социально-политических вопросов. И не потому, что это – закрытая тема, а потому, что мне лично так кажется, что, как говорится, ответ знает только ветер. А как же судьба-злодейка или судьба-кудесница? И на этот вопрос тоже есть ответ: ветреная она баба, эта самая судьба, держащая свой нос по ветру.

Я позволю себе маленькое отступление, некоторое вольное разглагольствование на фитнес-тему. В крупных городах ширится с каждым годом и растет сеть фитнес-клубов, на манер западных, с той лишь разницей, что там эта хрень существует ни один десяток лет, а чуть ли не с начала прошлого века, а в России, после развала СССР большинство спортивных секций умерло, плавательные бассейны и клубы стали частными и т. д. Бесплатная физкультура осталась в основном в виде пеших и вело прогулок, да бега по дворовым территориям, паркам, скверам или ещё где-то, где нет заборных ограничений. За кордоном, то бишь за границей, цены на услуги в клубах ориентированы на тех, кто работает, а пенсии настолько высоки, что по доступности клубов пенсионеров можно смело причислить к числу работающих. К тому же, на «диком Западе», у стариков на это, да и на многое другое, ха-ха, нехилые скидки. Безусловно, есть разница между клубами для богатых и клубами для нищебродов. Так везде, так у всех. Но только в России девицы и матери-одиночки массово, на последние деньги покупают себе клубные карты на фитнес, чтобы подцепить там себе богатеньких мужичков-спонсоров. Охота ведется неприкрытая и жесткая. А мужики и сами непротив завести «связь на стороне» с длинноногой козой-егозой, поедающей глазами и демонстрирующей свои женские прелести… Искомый результат в подобных историях (случаях) – 5 % успеха. Не более того! Да и то, в случае брака часты разводы. Вообще, в последнее время брачующихся стало заметно меньше тех, кто сожительствует в «гражданском браке». И это тоже в Россию пришло с Запада. Про пропаганду ЛГБТ – сообщества, западные ценности говорить вообще не хочется. Тоже всё развивается с оглядкой на тотже Запад.

Единственное утешение бедным, так это то, что не в деньгах счастье[2]! Но, согласитесь, это слабое утешение и очень хреновый ответ на вопрос: где взять деньги?

То, что общество в целом больно́, знают, наверное, очень и очень многие. Не все, разумеется, но многие. А ещё люди знают социальные язвы, болезни общества. Но вот чего не знает толком никто, так это способы оздоровления того самого несправедливого и больного общества. И тому свидетельств очень и очень много.

Роман этот посвящен двум прохиндеям, которые в своей жизни никого, по большому счету, не обманули, никого не убили, никого не сделали несчастными настолько, чтобы их кто-либо и когда-либо проклял. И вот это-то и отрадно, т. к. есть хоть какая-то надежда на то, что со временем, с годами или даже по прошествии десятилетий, наши герои остепенятся, и будут вести более размеренную и спокойную во всех отношениях жизнь.

Антон с Юлькой выбирал в магазине плавки и слаксы для отдыха, а Виктор Иванович карпел за компьютером над договором займа. Еврики были почти на исходе. Оставалась какая-то ерунда, которая уже никакой погоды не делала. Это были купюры по пять и десять евро, монетки в один и два евро. И было это примерно на 95 евро.

В дверь тихонько позвонили. Звонок был простой, громкий, но звонивший сделал такое короткое нажатие, что в квартире лишь что-то дзинькнуло, и только сам жилец мог догадаться, что кто-то позвонил в железную дверь. Виктор Иванович, будучи ещё молодым, когда вселялся в новую квартиру, по бедности, из элементарной экономии делал не только самостоятельно железную общую дверь с установкой, но и разводку звонков в каждую квартиру на этаже. Это сейчас он стал степенным и солидным учёным с мировым, как ему и его окружению казалось, именем. А тогда он был просто Витьком.

Кстати, вопрос, а много ли публичных учёных в нашей стране? Капица, Алферов, Иоффе? А вообще, в мире? Ньютон и Эйнштейн, Ломоносов и Менделеев? И всё что ли? Увы, но абсолютное большинство обычных людей даже при всём своём желании никогда не назовет вам и этих-то фамилий. А что же тогда говорить об изобретателе радио Попове? О Циолковском и Королеве? О Патоне? Ничего! Ничего здесь не изменить. Современная молодежь плохо знает, кто такой В.И. Ленин. О Троцком или Дзержинском вообще мало что известно. Большинство детей никогда не слышали ничего о Н.С. Хрущёве или Л.И. Брежневе. И, тем не менее, это всё наши современники, которые живут и радуются, и которые абсолютно не страдают от того, что не ходят в музеи, не читают книги, и никогда в жизни не были ни в опере, ни на балете. И уж кто такой Виктор Иванович – им подавно до лампочки!

– Фу, еле доехал. Ну и пробки же у вас тут в районе?! – Антон был в своей цветной на выпуск рубахе, застегнутой не на все пуговицы. Каких-то пуговиц уже не было, а оставшиеся он просто берег, на всякий случай.

– Ты на часы-то смотрел? – с порога вместо приветствия спросил Виктор Иванович. – Я уже погулял с Вовчиком, успел покормить его, а ты всё едешь и едешь, – ворчал Виктор Иванович, вышедший к двери в тапочках на босу ногу, обвислых семейных трусах и провисшей майке, которая требовала элементарной стирки.

– На работку собираетесь? – пошутил Антон и прошел в квартиру. Вовчик радостно приветствовал гостя. Лабрадоры всегда всем рады, особенно тем, кто их нахваливает, и кто их гладит. А Антон мог ещё и что-нибудь вкусненькое подкинуть такому красавцу, как Вовчику.

– Держи тапки, – Виктор Иванович передал в руки гостевые тапки. Антон, не думая о последствиях, бросил небрежно их на пол. Однако Вовчик моментально стащил оба тапка и начал носиться с ними по квартире взад-вперед, словно в заднице у него был заводной моторчик или дюжина шил.

– Эй, Вовчик! А ну отдай мне мои тапки! – Антон ещё надеялся, что сможет договориться с вороватой собакой, но это была иллюзия.

– Не парься! Просто так он тебе не отдаст. Только на обмен, – заметил Виктор Иванович и пошел на кухню за куском хлеба.

Антон был с сумкой из кожзаменителя, с ремнем через плечо. С ней он появлялся практически везде. Кинув беглый взгляд на зеркало, висевшее в прихожей, Антон направился к Вовчику, продолжавшему носиться с бешеной скоростью по всей квартире. Он сносил на своём пути всех и всё. Надо только представить себе бестию в 48 кг живого веса с зажатыми навсегда в пасти тапочками. Вовчик фыркал и стучал когтями по ламинату. Шуму было от него столько, что казалось, он был не один, а, как минимум, была свора ошалелых собак. Увидев хлеб, Вовчик выбросил тапки, вырвал из рук лакомство, моментально проглотил и… опять схватил тапки.

– Антон, ты клювом-то не щёлкай! Я ещё раз попробую произвести обмен на хлеб, но если ты опять лопухнешься, то будешь ходить босиком. Понял? – Виктор Иванович отправился по новой на кухню за хлебом.

– Так, а я и непротив, – с улыбкой заметил Антон.

– Зато я против, – возразил Виктор Иванович. – В тапочках ноги практически не пахнут. Понял?

– Да? Интересно. А я и не знал?! – удивился Антон.

Сутулый, усталый, в цветной рубашке на выпуск, с извечно чем-то набитой сумкой через плечо, Антон то и дело что-то брал в руки, крутил, вертел, открывал-закрывал, подбрасывал и ловил…

Деньги он особо не пересчитывал, а вот договор изучал очень и очень внимательно. Его вопросы касались в основном не условий договора, а программы отдыха. После того, как он получил очередную ссуду на отдых, приятели пошли на кухню пить кофе.

В семье Захаровых кофе пили только супруги. Она принципиально пила растворимый, а он, Виктор Иванович, и сынок с дочкой пили просто кофе. Были и кофемашина, и кофемолка, и банки с растворимым кофе разных сортов. Было всё, абсолютно всё. Нина Сергеевна не любила гостей, но если кто-то приходил, то в доме всегда предлагали чай или кофе с какой-либо сладкой мелочью.

Виктор Иванович на работе принимал гостей в отдельном кабинете по-спартански: коньяк-виски-водка-спирт, шоколад, орешки, чипсы, конфетки. Выбор был достаточный, чтобы назюзюкаться и выползти из кабинета на четвереньках… Но все знали меру. Больше литра никто на грудь не брал, да и то под хорошую, настоящую закуску.

Друзей у Виктора Ивановича было мало, а вот приятелей и товарищей – много. У Антона была та же хрень, с той лишь разницей, что к приятелям домешивались ещё и подруги, которых он чпокал и шпилил с определенной регулярностью и периодичностью.

Сколько в жизни было юбок у Виктора Ивановича – никто толком не знает. Он не любил распространяться об этом, как, впрочем, и Антон, о своих похождениях и подвигах никому ничего и никогда! Более того, он придерживался железного правила: где живёшь и где работаешь – там ни-ни. Поэтому ни дома, ни на даче, ни в гараже, ни на работе застукать во время соития было практически невозможно. А поскольку машины всегда были чем-то завалены, и там был обычный мужицкий срач, то возникал один большой вопрос: как он всё-таки это делал?

Интересно, ни Виктор Иванович, ни Антон не любили конфетно-цветочных стадий в отношениях с бабами. На первом же свидании они всегда одерживали победу. Однако попадались и неприступные крепости, которые не выдерживали осады и натиска на свои достоинства ко второму или даже к третьему свиданию. Но это были редкие штучки, цена которым была той же, что и остальным, только возни и проблем с ними было чуть больше. Интересно, на сколько? На количество встречь, не более того.

Возможно, эти строки сейчас читает женский пол и трясется от смеха или просто негодует… А зря. Всё, что написано в этой книге – чистейшая правда, без какого-либо вымысла. Я специально не описываю женских мыслей и эмоций, т. к., с одной стороны, женщины думают крайне редко, а если и думают, то не всегда головой, а с другой стороны – какой смысл придумывать то, чего никогда не было или врядли когда-нибудь будет?! А потом, роман-то не о женщинах?!

На кухне стоял настоящий мужской запах, приправленный ароматом черного свеже-сваренного кофе. Три кобеля никуда не спешили. Мужики пили кофе и несли какую-то шнягу про предстоящие выходные, про море, про машины, про баб, разумеется… Вовчик растянулся на полу между Антоном и хозяином. Он предательски заигрывал с гостем, чтобы тот не просто его хвалил и гладил, но и баловал, подкармливал сушками и печеньем. Наглая, предательская собака. Антон любил животных, но гулять и возиться с ними не любил. С ним жил классный кошак, который спал с ним, ползал по нему и мстил ему за баб, оттраханных на их диване. Умный был и хитрый, ласковый и подлый, беспородный и большой. Иногда Антон отвозил своего любимца на дачу к маме, которая отдала свою квартиру старшему сыну, а сама «на постоянке» жила загородом, где было всё: горячая и холодная вода, электричество, канализация, интернет и телевидение, 30 соток земли, огород, баня и ручей, из которого бралась вода на всевозможные хозяйские нужды. Воздух был чистым и свежим, а до города было не более 30 минут езды на машинах сыновей. На автобусе дорога была подольше, однако случалось добираться и одной, но крайне редко.

В 2005 – 2007 гг. массово хлынули в Россию выходцы из республик Средней Азии, особенно из Узбекистана, Таджикистана, Туркменистана. В городах-миллионниках, в процентном отношении, да и в абсолютных показателях, их было гораздо больше, чем на периферии, в маленьких городах. Они занимали все малооплачиваемые места, куда русские в последние годы шли работать либо по принуждению, либо вообще банально игнорировали непрестижные места занятости. Ещё в период правления Б.Н. Ельцина самым массовым преступлением в России стало незаконное предпринимательство, уклонение от уплаты налогов. Мздоимствование и взяточничество после развала СССР стало расцветать как на дрожжах. Вот и наши герои, будучи плодами, результатами системы, активно зарабатывали на жизнь и путешествия, используя самые тривиальные схемы.

В предпоследний президентский срок правления ВВП всю Европу накрыла волна эмиграции беженцев из Ближнего Востока, Африки и Азии. Россия также из-за дефектной национально-кадровой политики вынуждена была приоткрыть границы… В итоге социальная напряженность стала резко накалять градус политической и социально-экономической активности общества. И началось это всё в начале нового тысячелетия.

Сегодня, в период массовой люстрации на Украине, сноса памятников В.И. Ленину и другим борцам за свободу и независимость бывшего СССР, в период смены политического курса на Украине, в Великобритании, Китае, Индии, Сирии, Иране, Ираке, Турции и т. д. события десяти-пятнадцатилетней давности могут восприниматься как нечто далёкое, но, увы, так было и от этого никуда не уйти.

После того, как я лишь чуть-чуть коснулся национальных и демографический проблем, постараюсь сконцентрироваться на отдыхе в 2007 г. обоих героев, что, как в итоге оказалось, не так-то и просто, поскольку и времени прошло немало, и многое просто подзабылось.

В тот интересный во многом 2007-ой год в Европе ещё не жгли покрышек представители субкультур, ещё не было такого количества эмигрантов из стран, где достаток в семье определяется по критериям феодального или даже рабовладельческого строя. Очень бы не хотелось, чтобы данный роман был воспринят как нечто ужасное, связанное лишь с развратом, пьянкой и уголовщиной… Хочется надеяться, что читатель будет снисходителен и к героям, и к событиям, правдиво описанным в произведении, и, конечно же, к самому автору.

«Моя не реплика уже, а приговор. Реплики у вас. А то, что я говорю, в граните отливается».

Из заявления Д.А. Медведева Сергею Викторовичу Чемезову, генеральному директору корпорации «Ростех», председателю общественной организации «Союз машиностроителей»

Путёвки в кармане, объявляется общий сбор

Антоша с паспортами и деньгами летел в офис к Ларе, чтобы оформить тур на двоих в прекрасный четырехзвёздочный албанский отель, расположенный на первой линии посёлка городского типа Каваи. Три недели по цене целого месяца отдыха на Кубе или где-нибудь ещё, куда простым смертным путь просто заказан.

Про Албанию и про сам отель ещё будет много чего сказано и написано, а сейчас надо просто проникнуться атмосферой ожидания и неожиданности.

Документы все, включая фотографии на визы и прочую муру, были отосланы в московский офис крупной туристической компании «Анжелика», которая держала руку на пульсе всех европейских туристических маршрутов.

Лара источала сексуальные запахи и флюиды, не просто манящие, а заковывающие в кандалы бедного ловеласа. Всю ночь парочка кувыркалась у Антоши в его съемной однушке, где стояла дорогая новая мебель и где были максимум удобств и комфорта для жизни не только одному, но и маленькой семьёй.

На свой бизнес Антон, похоже, забил болт. Он с головой, руками и ногами погрузился в пучину любви, страсти и разврата. Три одиноких бабы разрывали его на части с одной лишь целью – охомутать. Бедняга сопротивлялся, как только мог, делая мелкие уступки и подвижки каждой из пассий, оставляя за собой право выбора и принятия решений. Его беспечная и свободная от уз Гименея жизнь начинала расшатываться из стороны в сторону. Бедный, бедный Антон пребывал в полном смятении. Интуитивно он чувствовал, что постоянно везти с бабами ему не будет, что рано или поздно, он ошибется, и ценой ошибки станут обычные алименты на детей, а может быть и на брошенную больную жену. Но мысли эти он гнал от себя прочь, наивно полагая, что все его любят и возжелают исключительно от того, что он – настоящий самец, в прямом и переносном смысле этого слова.

Тем временем Виктор Иванович заканчивал интернет-подготовку маршрута. Оставалось лишь неясным время вылета и возвращения на родину. Много вопросов было связано с досуговой частью программы отдыха. Три недели на территории отеля в компании Тоши – это было сильным испытанием, т. к. свежи были ещё в памяти их совместной поездки на Селигер воспоминания.

– Что ты делаешь? – спросила Нина Сергеевна у мужа, который последнее время часами просиживал у компьютера. – Ты решил купить нам тур в Европу? Мы поедем на отдых? А как же Вовчик? Куда мы его денем?

– Я тебе уже говорил, что отдых у тебя будет с Никитосом, когда я вернусь, – спокойно, как мог, ответил муж своей гестаповской жене.

– Так, я что-то не поняла, кобель сраный! Ты куда это намылился лететь без меня? А? – от былого воркования не осталось и следа. – Никита! Маришка! – что было сил, закричала Ниночка.

Дети прибежали на крик оперативно. Им было не привыкать к истерикам матери, которая орала по всякому поводу и без повода.

– Ну, давай, кобель сраный, рассказывай своим детям, как ты любимой жене, родной матери своих же детей изменяешь… – Нина Сергеевна на повышенных тонах начала новую атаку, уже в присутствии детей, на бедного Виктора Ивановича, который тщетно пытался найти носки, утащенные, как обычно, его любимцем Вовчиком.

Лабрадор крутился вокруг хозяина, неистово махая хвостиком, сбивая всё на уровне журнального столика. Если кто-то думает, что все собаки безобидны, то это не лишено логики, но:

– в игре собаки не просто дерут и царапают, они могут и покусать, войдя в раж;

– выражая исключительно положительные эмоции, собачки машут хвостиками, не думая о том, что эти же самые хвостики задевают телефоны, посуду и прочие вещи и предметы, которые легко разбиваются вдребезги и приходят в негодность.

А ещё своим хозяевам собачки любят облизывать не только руки и ноги, но и лица, после чего часто высыпает раздражение на всех облизанных местах тела, ведь язычёк – это ни что иное, как обычная наждачная бумага, нулёвочка, с мелким абразивным порошком, смоченная водой или жидкостью (в данном случае – слюной).

Когда носки всё-таки были найдены, скандал перешел в открытую, самую сильную фазу. В этой стадии использовались грязные ругательства и безапелляционные оскорбления. Нина Сергеевна хватала своего кобеля то за майку, то за волосы, забывая о том, что она – женщина, а также одну немало важную деталь – Виктор Иванович специально стригся очень и очень коротко, а иногда просто брился наголо, чтобы исключить таскания за волосы, которые так любят делать многие необузданные бабы со своими маленькими детьми и мужиками…

Хлопнув железной дверью при выходе из квартиры, Виктор Иванович ещё какое-то время слышал оскорбления и угрозы, посылаемые ему в лифт с десятого этажа. На улице, не мешкая, сев в машину, он как можно скорее покинул двор. Из машины Виктор Иванович первым делом позвонил Антону, который, вот паразит, не брал трубку.

Ну и чёрт с ним, подумал Виктор Иванович и слегка подкорректировав свой маршрут в сторону логова приятеля, решил заехать в гипермаркет О'Кей, где планировал прикупить кое-что в дорогу.

Закончив набор маленьких радостей, как-то: чипсов, семечек, орешков, водочки, сушеных кальмаров к пиву, шоколадок, Виктор Иванович встал в очередь на кассу. Перед ним было 2-3 дамочки, которые, судя по объемам и ассортименту покупок, готовились к многолетней военной блокаде.

И вот когда очередь, наконец-то, подошла к Виктору Ивановичу, и надо было выкладывать товар на ленту транспортера у кассы, зазвонил мобильник.

– Добрый день, это я, – радостно поведал в трубку Антон. – Вы звонили?

– Тоша, я на кассе. Сейчас выйду и перезвоню.

– Не, не надо, – в трубке были слышны посторонние женские голоса. – Я сейчас ещё немного занят. Ха-ха…. Готовлюсь, блин, к этому самому, ха-ха…

– Ладно, готовься. Не забудь и про меня?!

– В каком смысле? – удивился Антон.

– За меня, разочек! В таком смысле! – сострил Виктор Иванович.

– А, понятно, – Антон всячески отбивался от девок, которые пытались вырвать из рук телефон и всячески мешали ему. – Но я боюсь, могу подвести.

– В смысле?

– Разочек с каждой уже был, а сейчас, это самое, блин, будет уже пятый разочек, – Антон начинал зажигать.

Виктор Иванович всё понял, и первым закончил разговор по-английски, просто нажав на кнопку «отбой», убирая мобильник в левый верхний карман рубашки.

«О, кстати, надо бы купить ещё кое-что» – подумал Виктор Иванович, бросив мельком взгляд на дорогой и редкий смартфон Nokia-N95. Смартфон-слайдер, с интернетом, позволял подключаться к wi-fi и бесплатно звонить по skype или такой, например, программе, как fring. В Санкт-Петербурге такая игрушечка стоила ровно 1000 евриков.

Уже ближе к вечеру, забрав билеты и сами путевки, купив мечту последних дней своих, Виктор Иванович направился к дому. Было удобное время, около 19.00 – время выгула Вовчика. Освободив машину от всего лишнего, перенеся домой всё необходимое для предстоящего отдыха, Виктор Иванович по дороге в гараж заехал на мойку помыть автомобиль снаружи и изнутри. Удовольствие это было не из дешевых, и тянуло в общей сложности на 3 часа ожиданий и сотку евро. До гаража было не более 200 метров. Поэтому, передав машину в руки знакомого мойщика, Виктор Иванович прямиком направился в гараж, где всегда в это время были его соседи по гаражу, готовые к офицерскому собранию в любое время дня и ночи.

– Тоша, привет! Ты готов?

– Я, блин, всегда готов! – Антон был, скорее всего, уже один. Девушки, видимо, ушли, а он лежал в гордом одиночестве, силясь встать и собрать вещи в дорогу. – Хорошо, что Вы позвонили, – добавил кряхтя и стеная Антон, поднимавшийся с большим трудом с большой трех-четырехспальной кровати. Где такие диван-кровати выпускаются – была большая тайна?!

– Ты помнишь, что мы с тобой должны быть в Пулково ровно в 7.00?

– Да, помню… А чего так рано?

– Вылет в 8.30.

– А, ясно…

– Ты как поедешь? – поинтересовался Виктор Иванович.

– На такси. А Вы?

– Пока не знаю. Сумка ещё не собрана.

– Ясно, значит, как обычно, на метро, – сделал вывод Антон.

– Наверное, тоже на такси или попрошу кого-нибудь отвезти в аэропорт.

– Ну, да, ну, да… – только и были ответные слова Антона, в которых одновременно прослеживались и усталость, и скептицизм, и какая-то скрытая уверенность, граничившая ни то с опытом, ни то с алкогольным опьянением…, но время показало, что Антон был абсолютно прав, Виктор Иванович воспользовался метро.

– Что ну да? Говорю тебе, пока не решил, – возмутился ни с того, ни с сего Виктор Иванович.

– Ну, я и говорю, что на метро, – резюмировал Антон.

Ночь прошла спокойно, без эксцессов. Виктор Иванович встал ровно в 5 утра. Собравшись за час, позавтракав на дорожку, он вышел из дома с большим чемоданом и спортивной сумкой на улицу. Погода была отличной. Ярко светило летнее солнышко, небо было чистым. Температура воздуха была +18, безветрие. В субботнее утро даже собачники ещё крепко спали, машин практически не было.

Не долго думая, Виктор Иванович решил прогуляться с тяжеленными чемоданом и сумкой до метро. Надо было видеть, как толстый, бритоголовый амбал с фигурой ни то борца, ни то штангиста, неспешно, словно мишка с отбитыми яйцами или морпех после дня ВДВ, шагал в сторону метро по пустынному тротуару в новых кроссовках, джинсах и футболке, из-под которой с любого расстояния бросалась гора мышц, мяса и жира. Каждый шаг сопровождался игрой мускул и содроганием живота. Со стороны могло даже показаться, что и чемодан, и сумка были пустыми, но по их легкому колебанию, скрипу их ручек всё-таки появлялась догадка, что что-то в них лежит. Чемодан при ходьбе звенел. Это дзинькали литровые водочные бутылки, которых было ровно 12 штук. Помимо водки, были в чемодане и спортивной сумке разные шмотки…

Один километр и 750 метров пути от подъезда до входа в метро Виктор Иванович неспешно преодолел за 25 минут. Потный насквозь, тяжело дышащий и счастливый от того, что день начинался удачно, Виктор Иванович сел в метро и в почти пустом вагоне отправился на противоположный конец города. Сделав одну пересадку и выйдя ровно через 45 мин. на автобусную остановку у станции метро «Московская», Виктор Иванович в полупустом автобусе, сразу же подошедшем к конечной остановке, отправился в аэропорт Пулково.

Антон заказал такси к дому на 6.30 утра. Хорошо, что мобильник был включен и лежал у изголовья дивана. Антон проспал. Его разбудил таксист, решивший напомнить клиенту за 15 минут до прибытия в адрес. И правильно сделал. Антон спустился вниз с одним чемоданом и своей любимой сумкой, которая служила ему исправно много-много лет и с которой он никогда в жизни не расставался. Его сборы составили ровно 19 минут. Любимая разноцветная рубашка, застёгнутая не на все пуговицы, одетая как-то криво и наизнанку, производила впечатление грязной жеваной тряпки на выброс. Это уже в такси он вывернул её и правильно надел. Теперь она казалась просто мятой, вытащенной впопыхах у слона из задницы… Светло-серые из парусины брюки были под стать рубахе. Сказать, что они видали виды – это не сказать ничего. Теоретически они должны были быть изъяты из оборота, как минимум, лет 5-6 тому назад по причине своей ветхости и множеству откровенных дыр во всех без исключения местах, но Антон упорно не хотел видеть в этих лохмотьях просто половую тряпку или половик для дачи, гаража или бани. В кармане рубахи торчали два мобильника, в левое ухо была вставлена беспроводная гарнитура.

Тоша что-то буркнул таксисту и, развалившись на заднем сиденье, он моментально уснул. Проснувшись, он полез в карман за деньгами, но, глянув в окно, вдруг быстро взбодрился. Его взору предстал тихоокеанский лайнер, пришвартованный к морвокзалу на Васильевском острове. Разумеется, можно было бы привести хотя бы фрагмент тирады с отборным матом, адресованный таксисту, его маме, его родителям, стране, где рождаются такие уроды и т. д., и т. п., но я лишь ограничусь тем, что всю дорогу от морвокзала до аэропорта, а это – ни много, ни мало – около 20 км пути, Антона было не заткнуть. В итоге бедолага чуть не опоздал на регистрацию, забыл в такси пустой портмоне (деньги из него он вынул ещё несколько дней тому назад, а новую порцию ожидал получить у Виктора Ивановича) и с поклажей отправился к стойке регистрации.

Не найдя Виктора Ивановича, который потеряв всяческую надежду на совместный вылет, с расстройства или просто на нервяке, что практически одно и тоже, отправился в туалет по большой нужде.

Антон, видя пустую стойку, решил всё-таки пройти процедуру регистрации, что он едва успел сделать, т. к. буквально следом объявили окончание этой процедуры. Сдав чемодан в багаж, он поплёлся с сумочкой к рамке металлоискателя, то и дело, озираясь по сторонам, в надежде увидеть своего компаньона.

Тем временем, вернувшись к стойке регистрации, Виктор Иванович каким-то чудом сумел убедить девушек в необходимости его посадки на рейс Санкт-Петербург – г. Тиват, Черногория. Проследовав к пункту контроля пассажиров и пройдя положенный досмотр, Виктор Иванович неспешно поплёлся в зал ожидания.

Летит большой самолет и попадает в бурю. Потрепало сильно, но все обошлось. После того как вышли из бури, пилот говорит по внутренней связи пассажирам: «Спасибо за терпение, все хорошо, мы успешно продолжаем наш полет.»

После серии щелчков снова слышится голос пилота: «Эх, сейчас бы кофейку, и стюардессу трахнуть».

Стюардесса со всех ног бросается к кабине пилота сказать, что в салоне все слышно… Сидящий у двери кабины пассажир говорит ей: «Не забудь, он еще кофе хочет…»

И такое тоже бывает…

Отлёт – прилёт

В зале ожидания народу было больше обычного. Сразу же три рейса, три вылета были задержаны на целый час. Погода была отличная, на небе – ни облачка. Все три самолета прилетели в аэропорт Пулково с опозданием. А для подготовки к полёту, как известно, требуется время. Виктор Иванович решил найти себе спокойное место, где можно было бы спокойно дождаться посадки на рейс. Для этого он поднялся на второй этаж зала ожидания, нашел свободные места у окошка и удобно разместился с вещами, оккупировав сразу же целый ряд. Вокруг не было ни души.

Антон зашел в туалет, справил нужду с дикими стонами и мощным кряхтением, затем вышел из кабинки и сильно обрадовался. Он увидел российского производства биде. Вся фишка заключалась в том, что для подмыва был обычный душевой шланг с большой лейкой на конце. С бодуна он не только проспал всё на свете, он не принял утреннего душа, он не позавтракал, он даже не успел почистить зубы… Антон ещё не понял, что перепутал туалеты. Его даже не смутила чистота и отсутствие писсуаров. А ещё он пользовался туалетной бумагой и мылом. И в умывальнике всё работало, была и холодная, и горячая вода.

Не долго думая, Антон оголился, залез в биде и начал принимать бодрящий душ. Вначале вода шла тёпленькая, и было не холодно. Тогда он намылил голову, затем тело… Мыло было душистым, и большой ароматный кусок давал много пены. Примерно через минуту пол вокруг кабинки, где намывал свои телеса Антон, был не просто мокрым, а образовалась большая лужа. Через пять минут, когда Антоша решил закрепить эффект и стал намыливаться во второй раз вдруг ни с того ни с сего пошла холодная, очень холодная вода. От неожиданности он выронил из рук не только мыло, но и саму лейку.

Как назло в туалет повалили женщины. Несколько человек, шлёпая по воде, направились к свободным кабинкам. Другие, видя нештатную ситуацию, побежали к дежурной. Они сообщили об аварии с водой и заодно узнали, что другой туалет в зале ожидания находится на ремонте и, соответственно, не работает.

– А это ещё что такое? – возмутилась дородная дамочка, увидев намыленного Антона, вылезавшего из кабинки за выскользнувшем из рук куском мыла.

Раздались женские визг, вопли, крик и… грязные ругательства в адрес молодого повесы.

– Так, а я, бл@дь, не понял?! Какого х@я вы, бл@дь, все здесь делаете? А? – Антон был взбешён. – А ну-ка, бл@дь, на х@й! Все на х@й!

Практически все женщины в панике вылетели с криком из женского туалета.

Одежды своей, которую он повесил на соседнюю дверцу, Антоша не увидел. Нет, он её, разумеется, нашел, но не на том месте, куда вешал, а на полу у соседнего унитаза, куда одна из первых баб бросила в качестве половой тряпки.

Я опускаю многие подробности и детали, я не описываю чувства и эмоции ни Антона, ни бедных зассых, которые вынужденно покинули столь желанное место в аэропорту, но ровно через 5 минут из туалета вышел абсолютно мокрый верзила под два метра ростом, который размеренно зашагал в дальнюю часть зала ожидания, где уже сладко кимарил Виктор Иванович.

Антон с трудом нацепил на себя мокрые обноски. На волосах ещё были заметны не просто следы пены, а большие клочья, которые упорно не хотели слетать или лопаться.

Вычислить при желании маршрут следования Антона было не сложно. Каждый шаг сопровождался маленькой лужицей и мокрым следом обуви 46 размера.

Спустя 5 минут после выхода возбудителя спокойствия и организатора всемирного туалетного потопа, в полностью выведенный из эксплуатации женский туалет зашли две ремонтные бригады, а ещё через 40 минут туда прибыл милицейский наряд для задержания гнусного хулигана.

– Добрый день, – несколько заикаясь и дрожа от холода приветствовал сонного приятеля Антон. – Можно мне немного денег?

– Привет, – Виктор Иванович стал искать в карманах брюк деньги. Он вынул скомканные двадцатки и несколько тысячных купюр. И еврики, и рубли были новыми, но сильно жёванными. – Сколько надо?

– Все, – сказал Антон и с деньгами почапал в сторону ларьков. Вернулся он как раз тогда, когда мимо пробегали менты, рыскавшие по залу и коридорам в поисках злосчастного хулигана.

– Вот, угощайтесь, – Антон протянул Виктору Ивановичу две банки Балтики № 9, пакетик с сушеными кальмарами, пакетик с орешками и пакетик с сыром. – Будете?

– А надо? – Виктор Иванович терялся в догадках. Он пытался догадаться, но ни одной на этот счет версии у него не было. То, что его компаньон опоздал и появился очень поздно – было теперь не главным. – И как это всё понимать?

– Есть ещё чуть-чуть водочки, – виновато заметил Антон. Я взял нам на борт десять мальков.

Антошкина сумка оказалась набитой семечками, пивом, орешками, чипсами, кальмарами, жвачкой.

То, что Антон не завтракал и его жутко колбасило – легко объясняло жадное поедание легкого закусона под пиво, а затем и под водочку. А вот для чего Виктор Иванович, более опытный, постарше и сухой, в отличие от Антона, решил составить компанию приятелю – так и осталось для меня загадкой.

Хронометраж событий показал, на всё про всё у приятелей ушло ровно 20 минут. За это время они выжрали по две банки пива, по два молька водочки, на каждого…

Виктор Иванович не мучился финансовыми подсчетами, т. к. хорошо помнил первоначальные суммы в рублях и в евро, которые он перед выездом взял с собой и записал в свой еженедельник.

По договоренности с Антоном Виктор Иванович открывал резиновый кредит, но возврат денег предполагал и уплату процентов. А как же?

Кстати, именно Виктор Иванович мне как-то поведал о коррупционных схемах СССР, России, Украины и США. В его изложении это выглядело настоящим бестселлером, детективом, где «Добро» всегда проигрывало «Злу». Но об этом чуть позже.

Одежда на Антоне ещё не высохла, но и перестала «мироточить». Брюки с футболкой облегали высокую сутулую фигуру Антона, который, то ли стеснялся своих 192 см. роста, то ли просто не дружил с физкультурой, хотя за плечами у него были два года службы в Заполярье. Алкоголь ещё полностью не усвоился, и организм жаждал всё новых и новых встрясок.

Приятели без осложнений прошли последний контроль и сумели подняться на борт Ту-154 с шестью мальками водочки. У иллюминатора на четвертом ряду справа сидела дама лет эдак… Опытная дама во всех отношениях. Ещё до взлета, прямо в креслах, за знакомство и для большего кайфа от полёта, троица выкушала по чекушечке. Пили из горла. На закусь были чипсы и сосательные конфетки, которые раздавала стюардесса.

Антоша предложил выпить одним махом, как говорится, за раз, но с условием подсчета количества бульков.

– А это-то ещё на хрена? – спросила дама.

– Это, я так полагаю, надо будет при делении жидкости на троих оставшегося пузыря, – Виктор Иванович попал не в бровь, а в глаз. Вот, что значит быть матёрым шахматистом и биллиардистом.

И действительно, последний пузырек ребята делили на двоих, дамочка «соскочила».

Самолет вырулил на взлётную полосу. Быстрый разбег и крутой набор высоты. Взлет был стремительным. Практически одновременно с набором высоты мужичков начало мутить. Уже после трёх минут полёта Антон понял, что до официального открытия туалета, расположенного от них в 5 метрах, ему не дотянуть. Резко вскочив с места, он рванул прямо в туалет, дверь которого почему-то была открыта. Закрывшись на защёлку, Антон начал метать икру. Его звериный рык был хорошо слышан и Виктору Ивановичу, и пассажирам, сидевшим вокруг них в радиусе 10 метров.

Прошли три минуты, а Антона всё не было и не было. Виктор Иванович отправился на поиски соседа. Встав у двери, он осоловелым взором окинул весь салон самолета, пассажиры которого спокойно и расслабленно летели на юг, к морю.

Из туалета то и дело доносились кашель, чихание и звуки рвоты, падавшей, скорее всего, не в раковину, а на пол. Затем всё стихло. Тишина длилась секунд двадцать, не более, после чего музыкальная симфония повторилась с той лишь небольшой разницей, что подключились ещё, как минимум, двое – пердун и солист-чтец. Возможно, это был просто суфлёр, который что-то бубнил. Разобрать смысл отрывистых фраз было невозможно.

Виктор Иванович после тщетных попыток проникнуть сквозь запертую дверь в туалет, после неоднократных ударов кулаком и ногами по двери, принял важное для себя решение – он уверенным движением занавесил плотную штору, служившую ширмой-дверью между салоном и околотуалетным пространством и дверью «вход-выход» из/в самолет, которая теперь не позволяла видеть чего-либо с обеих сторон. Недолго думая, он за один присест (заход) облевал не только входную дверь в туалет, но и всю, абсолютно всю площадку перед выходом из самолёта. Сделав движение корпусом, словно метатель диска, запускавшего снаряд из сектора на поле, Виктор Иванович чисто машинально вытащил из специальных креплений на стене, где рядом с выходом висел огнетушитель, два убогих фонарика, рассчитанных на стандартную плоскую батарейку, которых, по-моему, днем с огнем нигде больше не найти. Чисто интуитивно он сунул фонарики в карманы своих джинсов, аккуратно вытер слегка облеванное лицо, особенно губы и подбородок, шторой, которую затем правой рукой быстро отвесил в сторону для прохода к своему креслу. Дело было сделано. Не сговариваясь, следом из туалета вылетел пулей Антон, который воспользовался той же шторой и, наверное, тем же местом, что и Виктор Иванович. Перед шторой Антон зачем-то вдруг спер, как и Виктор Иванович, последние два фонарика.

Финальные движения сируна Антона были словно под копирку.

Друзья, сидя в кресле, моментально уснули.

Погасли все световые информационные табло, можно было отстегнуть (расстегнуть) ремни безопасности, воспользоваться туалетами, что-то достать сверху…

Женщины, возможно, это были те, что не смогли воспользоваться туалетом на земле, ломанулись в туалет. О, Боже! Они протискивались сквозь узкие для них ряды кресел, задевая пассажиров у прохода. Виктор Иванович крепко спал и ничего не чувствовал. Он даже не проснулся, когда ему на колени плюхнулась дамочка, не выдержавшая конкурентной борьбы за первоочередное право пользования туалетом. Сто двадцать кг упали и на Антона, который лишь громко выругался матом и повернулся в сторону спавшей сладким сном соседки.

А ещё, спустя несколько секунд, раздался грохот и шум падающих двух дамочек, поскользнувшихся на блевотине Виктора Ивановича, которой он покрыл всё пространство между туалетом и выходом из самолета. Раздался душераздирающий женский вопль такой силы, что Соловей-разбойник, герой русских народных сказок, мог бы просто позавидовать.

Всего пострадали от выходок двух пьянчужек две стюардессы и шесть пассажиров. Три дамочки упали на пол, две прислонились к облеванным стенам, одна пострадала в загаженном туалете. Двое мужиков приняли на себя удар от измазанных блевотиной дамочек, которых шатало и которых вырвало на бедных мужиков.

В самом начале полета началось следствие происшедшего. На помощь прибежали остальные стюардессы, которые сначала стали опрашивать пассажиров первых 8 рядов, расположенных в носовой части салона. Сладкую троицу никто не смог разбудить. Более того, вид у всех был умиротворенный, пассажиры сладко спали. Было очевидно, что все трое не могли так искусно изображать усталых и спящих пассажиров. Напрашивался лишь один вопрос: кто? Кто всё это сделал? И когда это можно было всё успеть сделать?

За время работы в летной компании таких прецедентов ещё ни разу не было. Так кто же это мог быть? И ещё! Не было ни одного свидетеля, кто бы мог показать точно на источники этого ужаса.

Чудеса, да и только?!

Весь полет, а это – более двух часов, вчетвером, кверху раком (задом) стюардессы, как только могли, чистили и драили, убирали всю эту мерзость. Облёванные пассажиры лишь частично смогли устранить блевотные пятна и едкий устойчивый запах со своей одежды. Пропажу фонариков никто естественно не заметил, зато нашлись все пустые водочные бутылки. Бутылки валялись везде, по всему салону самолета. Когда стюардессы их собрали, то почему-то их оказалось ровно 17. А мы помним, да? что перед посадкой на борт приятели выпили лишь по две бутылочки каждый? Иными словами, откуда-то появились ещё 11 неучтенных бутылочек данной серии (шкалики – самый продаваемый в России сувенир первой необходимости).

Антошке снились ночные дискотеки с бабами, а Виктору Ивановичу постоянно снились то тёща, то жена, сильно напоминавшая свою мать.

Проснулись приятели от радостных хлопков, которые взорвали весь салон. Самолет успешно приземлился в международном аэропорту г. Тиват, и всем не терпелось поскорее сойти на землю. Трудно, очень трудно было встать с кресел и бодрячком спуститься по трапу к автобусу, который был наполовину заполнен пассажирами рейса. Приятели, пребывая в состоянии то ли похмелья, то ли ещё алкогольного опьянения, щурясь от яркого летнего солнца, радостно вдыхали южные ароматы, перемешанные с запахами двигателей самолетов, машин и чего-то там ещё, характерное для всех без исключения аэропортов мира.

Сам город Тиват – это – не Бог весть какой большущий город в далёкой Черногории, население которой в разы меньше населения Санкт-Петербурга. Согласно переписи 2003 г. в Тиватском муниципалитете 13630 жителей (это – самый маленький по численности населения муниципалитет в Черногории). Население собственно Тивата – 9467 жителей.

Город расположен на берегу Которского залива Адриатического моря, на полуострове Врмац, на южном склоне одноименного горного массива.

Оккупировав бесцеремонно целых 5 мест в зале ожидания пассажиров, прилетевших и тех, что прилетели и ждали получения багажа, приятели стали искать глазами встречающих их лиц. Принимавшая сторона должна была не просто встретить, но и сопроводить до отеля. Однако, всех, кто прилетел, давно уже встретили, а сладкая парочка продолжала ёрзать в пластиковых креслах, и крутить головами по сторонам в поисках какого-нибудь встречающего гида…

Антон в третий раз убежал за минералкой. Сушняк давал о себе знать. Виктор Иванович тщетно боролся с зевотой. Вокруг него сформировалась группа в человек 30-40, которые то и дело широко зевали и изображали активистов борьбы со сном. А где-то сзади громко рассказывали анекдоты. Мужик с отвратительной дикцией, с прокуренным и пропитым голосом, постоянно хихикая над собственными сентенциями, какой-то бабе рассказывал: «Лёг спать, а жена в это время делает уроки с дочкой второклассницей. Сквозь сон слышу скандал межу ними за какой-то метр. Проснулся. Говорю дочери: «Неси сюда задачу.» Читаю условие: Детская площадка имеет квадратную форму. Длина стороны 8 м. Найди длину ограды? Спрашиваю у неё:

– Ну, и какая длина?

Она: 8+8+8+8=32.

Я спрашиваю: А второй вариант?

Она: 4×8=32.

– Ну, всё правильно! А почему вы скандалили из-за какого-то метра?

И тут дочь заявляет: А метр нужен для калитки!»

Виктор Иванович увидел идущего к нему Антона, который нес в руках пять маленьких пластиковых бутылок с холодной минералкой. За тридцать метров, которые оставались ему до него, он легко выпил целую бутылочку воды и профессионально закинул пустую бутылочку в урну, до которой было не менее 5 метров.

– Ты решил всю валюту истратить на минералку? – поинтересовался Виктор Иванович.

– А, чёрт! Забыл, – и Антон развернулся в обратную сторону.

– Что забыл? Сдачу?

– Ща приду, – буркнул Антон и почапал куда-то в сторону, где он до этого шарился минут десять.

– Ну, и куда ты ходил? – поинтересовался Виктор Иванович, который успел прослушать 4 или 5 анекдотов с бородой и которые у него и большинства других седоков не вызывали ни улыбки, ни смеха.

– Вот, – Антон протянул мороженное типа эскимо, только чуть меньше в длину, и холодную банку пива.

– Спасибо, – Виктор Иванович за два укуса расправился с аля-эскимо и принялся за пиво.

Если кто-либо когда-либо захочет контрастных и сильных ощущений, то мороженное с пивом, а лучше всего – с томатным соком – это то, что доктор прописал. Уже через 10 минут после пива в животе стало что-то булькать и взрываться. Но это всё случилось лишь через 10 минут, а пока приятели тщетно пытались дозвониться до туроператора, который не мог организовать достойной встречи русских туристов.

Местное время отставало от Московского ровно на 2 часа. И вдруг, о, чудо! Антону позвонили из Москвы, из центрального офиса.

– Алё! Добрый день! – приветствовали из Москвы сразу два или три приятных молодых женских голоса. Девушки включили, по всей видимости, громкую связь.

– Мда, – ответил Антон, – а кто это?

– Это Вас беспокоят из центрального офиса, – стала щебетать девица, страдавшая легкой картавостью.

– Кто это? – поинтересовался Виктор Иванович.

– Это Вас, – Антон решительно передал Виктору Ивановичу свой мобильник.

– У аппарата, – ответил утомленным голосом Виктор Иванович.

– Простите, кто это? – поинтересовалась девчушка.

– Виктор Иванович, – несколько раздраженно ответил профессор.

– Ой, извините! Кажется, я ошиблась, – сказала девушка и повесила свою трубку.

– Ну, и? – поинтересовался Антон, принимая из рук Виктора Ивановича выключенную трубку. – Бл@дь! А номер-то московский!

– И что?

– По-моему это нам звонили с офиса…

– С какого офиса?

– Разводиловы ху@вы… Туроператоры ёб@нные, – Антон начинал нервничать.

Затем, через пару минут ему перезвонила Лара из Санкт-Петербурга.

– Антоша, привет?! Ты чё, не узнал меня? – Лара была чем-то огорчена.

– А, это ты?! – Антон искал что-нибудь, чем можно было вытереть пот с тела, который лился в три потока.

Ничего лучше не придумав, он взял детскую панаму белого цвета и тщательно вытер открытые части тела. Площадь детского головного убора была маленькой и после выворачивания наизнанку чистой сухой поверхности всё равно явно не хватало. Не прошло и полминуты, как из белоснежной красивой панамочка превратилась в грязно-серого цвета мокрую тряпку…

– Ну, как у вас там? – продолжила разговор Лара.

– Да так, как-то так, ничего, блин… Только нас никто не встретил и мы кукуем в аэропорту. А эти московские долбоё@ы нам звонят и, это самое, блин, ложат трубку.

– Кладут, Антон, кладут трубку, – решил поправить приятеля, уставший от жары, Виктор Иванович.

– Да мне по х@й, на что они и что куда, это самое, – завёлся Антон. – Я их всех, это самое…

Закончить фразу Антон не успел, т. к. к нему обратилась молодая мамаша, искавшая для своей девочки панамочку.

Антон повел плечами, что могло означать лишь одно, что он не в курсе дела и вообще, как говорят в Одессе, его тут вообще даже рядом не стояло.

Когда мамаша присмотрелась к грязной, мокрой и вонючей тряпке, ранее бывшей любимой дочкиной панамочкой, то сначала она потеряла дар речи, но потом вдруг она взорвалась. И, о чудо! За доли секунды она из интеллигентной милой и очаровательной блондинки превратилась в буйную торговку, у которой украли и деньги, и товар, …

Орать-то она орала что было сил, но при этом зорко следила за реакцией публики вокруг, в надежде отыскать взглядом виновника или причастного к этому инциденту, если можно так выразиться, маленькому происшествию. Однако в первые две-три минуты никто даже и виду не подал, что его это хоть как-то касается или он что-либо видел.

Да, вот такие чудеса, порой, случаются в людных местах, даже на чужбине. То никому нет никакого дела до других людей, а то вдруг одно слово, одно неловкое движение – скандал, драка…

Вот как можно в такой нервной обстановке разговаривать по телефону?

Виктор Иванович всё время поглядывал на свои часы, которые он снял с потной руки, но никуда ещё не убрал. А делал он это потому, что минута разговора с Россией стоила реальных денег. И хотя Антон разговаривал по своему номеру, но за всё ведь в конечном счете платил Виктор Иванович!? Безусловно, Антон отдаст ему деньги, потраченные в роуминге, но это будет позже, по прилёту…

С Ларой Антон проговорил ровно 39 минут. Он и ещё бы говорил и слушал, говорил и слушал, если бы не аккумулятор, который вдруг взял, да и разрядился.

За три, а может быть и быстрее, минуты Антон переставил симку в другую трубку, достал мобильную зарядку и попросил Виктора Ивановича подзарядить его телефон. И Виктор Иванович пошел искать розетку.

С Москвы всё-таки до наших туристов дозвонились. Описывать это не стоит, т. к. дурочка-мамаша продолжала всё это время орать и грязно материться, кондиционеры в зале по-прежнему не работали, воздух накалялся всё сильнее и сильнее. Лето. Черногорское лето…

В конце-концов приятели всё-таки решили, что ждать вечера, когда прилетает рейс из Москвы с восемью россиянами, можно и нужно в самом городе Тиват…