12
Место преступления располагалось минутах в двадцати езды на автомобиле от районной прокуратуры. Но из-за пробок и ремонта дорог, который беспорядочно велся то тут, то там, набегало все тридцать.
Фролова и Варухов, пока ехали в машине, подчеркнуто молчали, не обмолвились ни словом. Игорь Петрович пристроился на заднем сиденье рядом с фотографом-криминалистом, который читал «Советский спорт», и молча разглядывал в окно автомобиля слякоть столичных дорог и идущих пешеходов.
День выдался дождливый и пасмурный. В воздухе висела серая дымка тумана. О том, что уже рассвело, можно было догадаться лишь по погасшим уличным фонарям и автомобилям, которые ехали с выключенными габаритами. Рыхлый снег, и без того грязный, вдоль дорог совсем почернел и понемногу подтаивал. Из-под колес машин на пешеходов время от времени обильно летели брызги. Двуногие обитатели города застывали столбом и разражались проклятиями вслед неосторожным водителям.
Пока ехали, Варухов украдкой подглядывал за Фроловой, которая сидела спереди него, справа от водителя. Ему был виден только пушистый завиток светлых волос, которые пробились между мохнатым мехом песцовой шапки и глянцевой плотностью воротника каракулевой шубы. Да порой часть щеки появлялась и вновь скрывалась за шапкой, когда Фролова поворачивала голову к водителю. В такой промозглый день никакие мысли не приходили в голову. Хотелось только спать.
«Интересно, о чем сейчас думает Фролова…» – полусонно спрашивал себя Варухов.
«Это ж надо… Теперь придется работать, – думала Ольга Эдуардовна, безучастно глядя на дорогу и ничего не замечая, даже красных стоп-сигналов передних машин, которые время от времени загорались возле капота их служебной „Волги“. – Боже мой. Две недели – никакой личной жизни. Домой возвращаться непонятно во сколько, на работу тащиться ни свет ни заря, еще и к начальнику с докладом ходить… Все планы вверх тормашками. Какая же это дрянь – работа следователя. Выезды, протоколы, осмотры места преступления, опросы свидетелей. Ну почему я не могу спокойно сидеть на месте и получать зарплату? Я же всё же женщина! Самое противное – дядьке Коле не позвонишь. Хоть для вида, а надо работать. Боже, когда он меня к себе заберет? Ведь не хотела же я сюда идти! Уговорил, зараза. Мол, всего пару лет – и ты у меня на теплом хлебном месте. Да где пару лет, хрен старый. Уже почти год! И уже по уши хватило. Вместо теплого места сиди с утра до вечера с такими вот придурками, как Варухов или Чуйков. Небось за спиной все кости перемыли. Ох, да разве это мужики? Уроды какие-то, честное слово. Никто не прикроет, никто не поможет. Всё сама. О, проклятье, ну что за день такой невезучий? Куда ж меня занесло? Спасибо тебе, дядя Коля…» – с отвращением думала Фролова, не замечая ничего вокруг.
О чем думал водитель, сказать сложно. Но тогда он единственный из всех в машине был занят делом – рулил к месту преступления. Вскоре служебная «Волга» свернула с улицы и покатилась по внутриквартальному проезду, петляя между кучами снега и мусорными баками, там и сям расставленными около глухих торцов обшарпанных пятиэтажек. Через пару минут водитель затормозил и сухо сообщил Фроловой:
– Всё, мы на месте. Приехали.
Затем заглушил двигатель и, не дожидаясь ответа пассажиров, вылез из машины и закурил.