Глава 5
Грета вздохнула, отметила галочкой последнюю письменную работу по математике и отложила листок в стопку таких же. Это время дня она особенно любила. Элис – доктор Элис Кеннеди – проводила вечерний прием; в духовке томилась баранья лопатка с овощами по-мароккански, источая восхитительные ароматы, в холодильнике дожидалась бутылка изысканного каберне, а заходящее солнце прочертило в темных волнах изумительную золотисто-багровую дорожку.
Проверка работ девятиклассников обычно приносила Грете успокоение. В этих лохматых тетрадках все либо правильно, либо нет. «Почти правильно», как она всегда говорила ученикам в начале года, это и есть «неправильно». Однако сегодня знакомое чувство удовлетворения не наступало: в голове роилось слишком много неприятных мыслей.
Адмирал мертв; разве такое забудешь, если в человеке есть хоть капля сострадания, а Грета не была им обделена. За последние несколько лет Фитц превратился в шута, но зла он никому не принес, а в прежние времена он был веселым, щедрым и даже вполне привлекательным мужчиной. Теперь он умер.
В деревне поговаривали, что Адмирал наложил на себя руки из-за долгов… Чушь собачья! Несмотря на шутовское поведение, Фитц никогда не терял чувства приличия; человек, заботившийся о других, не позволил бы себе уйти молча, без объяснений – «ни в жизнь», как сказали бы девочки.
Нужно очень разозлиться, чтобы уйти вот так и бросить несправедливые подозрения на всех остальных. А еще – быть ужасно несчастливым. Грета задумчиво смотрела на прекрасный закат из мансардного окна кабинета и никак не могла представить, что за клоунскими манерами Фитца скрываются нечеловеческие страдания.
Все, хватит, не думай, приказала она себе. Лучше от этого не станет; к тому же нужно закончить работу до ужина, иначе так и не сможешь расслабиться. Надо подумать об Элис – у нее столько тяжелых пациентов! Ей нужна поддержка, душевный комфорт.
Грета потянулась за следующим листком и вздрогнула при виде фамилии. Трейси Крофтс любила поизмываться над ближними. И все же Грета заставила себя отнестись к доказательству теоремы Пифагора с должным вниманием. Хоть ребенок совершенно невыносим, ее работу стоит принимать всерьез: у Трейси есть мозги, отчего ее выходки становятся еще более невыносимыми и – опасными.
В обычной ситуации Грета ни секунды ни стала бы переживать из-за дурацкой угрозы Трейси. В конце концов, Грета с Элис вместе уже семь лет, большинство деревенских знали, и никому до этого не было дела. Как сказал однажды Фитц, «они не испугают и лошадей». Кроме того, Элис – лучший врач на целые мили, а у Греты прекрасная репутация в школе: ее ученицы всегда отлично сдают экзамены по математике. И никто в округе больше не хотел возиться с девочками-скаутами – надо же чем-то занять подростков, чтобы отвлечь от мыслей о…
Она уронила листок на стол и закрыла лицо руками, массируя щеки ладонями. Это не помогло ни от головной боли, ни от язвочки на десне.
Кто-то должен спасти Трейси от самой себя. На ее безвольных родителей полагаться не стоит, поэтому Грета решила попробовать самостоятельно. Во время последнего выхода с палатками она выбрала момент затишья и попыталась поговорить с девочкой, однако попытка провалилась.
Она прекрасно понимала, в чем заключается сложность: подростковые гормоны, пубертатная перестройка организма, эгоистические гены… Называйте как хотите. Инстинкт толкал девочку выставлять напоказ свои прелести и приманивать на них любого годного донора спермы. В Крэбуэлле у Трейси уже сложилась репутация сексуально распущенной, но ведь она вовсе не самка богомола и не морской котик; она – живой человек, и вся жизнь впереди, еще лет семьдесят-восемьдесят. Ей придется научиться чему-то, найти себе подходящую работу и лишь затем искать партнера для воспроизведения своих генов.
Впрочем, на все ее советы о свободном выборе, хороших оценках для поступления в университет и дальнейших шансах построить интересную карьеру Трейси хохотала, как гиена. Грета чуть ли не воочию увидела ее мысленные «пузыри», как в комиксах, о старых кошелках и лесбиянках-неудачницах. Она даже принесла Трейси «Встречу выпускников», надеясь, что Дороти Сэйерс сумеет убедить девочку в том, как важно делать свою работу и не зависеть от спутника жизни. Ей самой когда-то давно пришлось принять тяжелое решение, и здравомыслие писательницы пришлось как нельзя кстати. Она и представить себе не могла, что кто-то откажется от такой хорошей книги, однако и эта попытка не увенчалась успехом. Тут-то Трейси и озвучила свою глупую угрозу. Глупую, но оттого не менее ужасную.
– Если вы кому-нибудь брякнете про меня, я скажу, что вы ко мне приставали и просто ревнуете!
В Крэбуэлле никто не обратил бы на это внимания, однако скользкий тип из «ящика» вполне мог записать ее слова на камеру – и вот тогда начались бы проблемы. В наши дни любое упоминание о педофилии вызывает серьезный резонанс, а отсутствие доказательств лишь все усугубит. В дело вмешается полиция; судя по сюжетам, мелькающим в новостях, ее поставят на учет и опубликуют фамилию в расчете, что откликнутся другие жертвы. Понадобятся годы, прежде чем выяснится, что никаких жертв не было – людей водила за нос маленькая глупая шлюшка, которая пыталась отвлечь внимание от собственных проделок.
Элис это ужасно расстроит. Если подумать, то и саму Грету тоже, не говоря уже о последствиях для карьеры.
Однако эта история не изменит самого главного: Трейси надо спасать, пока инстинкты не заведут ее в незрелые тупиковые отношения, да еще, не дай бог, вкупе с беременностью и полным отсутствием шансов проявить свои способности. Да и какое будущее ждет ребенка?..
– Хватит! – оборвала она себя. Если вовремя не остановиться, начнешь переживать за ребенка того ребенка и так далее, до бесконечности.
Тут в дверь позвонили. Грета взглянула на часы: нет, это не Элис – до конца приема еще минимум полчаса, даже если она не задержится, как обычно. Жители Крэбуэлла не особенно часто ходили в гости, значит, кому-то нужна помощь.
Грета проворно вскочила и сбежала вниз по лестнице, наслаждаясь ароматом жареной баранины. Хорошая еда и вино, конечно, не исправят мерзостей жизни, но хотя бы подарят ощущение комфорта.
Изобразив приветливую улыбку, она открыла дверь.
– А… – Улыбка тут же спала с лица: на пороге стояли Эми Уолпол и этот противный Бен Милн.
– Можно войти? – поинтересовалась Эми любезным тоном. – Нам с Беном надо кое-что у тебя спросить.
Грета снова демонстративно взглянула на часы.
– Не хочу показаться негостеприимной, но у меня мало времени – я работаю.
– Да мы совсем ненадолго.
– Ладно. – Грета прижалась к двери, пропуская незваных гостей. Эми направилась прямо в гостиную, к горящему камину.
– Бен, идите сюда, посмотрите! У Греты с Элис потрясающая коллекция картин!
– Позвольте мне сразу сказать кое-что мистеру Милну, – Грета стояла в дверях, чувствуя, что Бен сейчас начнет высмеивать ее драгоценные произведения искусства.
– Ну? – спросил тот, засовывая руки в карманы, отчего тугие джинсы натянулись еще больше.
– Я не собираюсь принимать участие в съемках вашего фильма.
Он хохотнул, словно сама идея показалась ему нелепой. Ей даже захотелось объяснить почему: по ее мнению, реалити-шоу придуманы для того, чтобы глупые и злые люди могли счастливо посмеяться над еще более глупыми – теми, кто согласился помелькать на экране.
– Мы здесь не за этим, – торопливо уточнила Эми – в принципе, неплохая женщина; разве что не особенно умна и не слишком интересна. – Мы все ужасно расстроены из-за бедного Фитца, никто толком ничего не знает…
– И?.. – Грета поняла, что бесполезно стоять у двери – гости не понимают намека. Она тяжело опустилась в любимое кресло, ощущая, как пружинят подушки.
– Вот мы и подумали: а вдруг вы заметили что-то подозрительное на берегу в ту ночь? Ведь вы же с девочками были там, все могло случиться практически при вас…
– Нет, не могло. – Грета столько раз прокручивала в голове возможные причины и варианты гибели Фитца, что совершенно не сомневалась. – Кроме нас, на пляже никого не было. В восемь мы убрали палатки – оставили только три штуки – и ушли.
Конец ознакомительного фрагмента.