Глава 11. Это наше море!
К тому же корабли Эбергарда отнюдь не собирались отсиживаться в Севастополе. Уже через неделю флот вышел к Босфору и завалил минами все подходы к нему. Благо что в нынешней реальности вместе с потопленным тогда «Гебеном» «Прутом» не затонуло семь сотен мин. Теперь они использовались по прямому назначению.
Эсминцы, выбежав вперед, обеспечили скрытность постановки, а заградители «Прут», «Алексей» и «Ксения» насажали такие густые и продуманные «грядки», что за первую же неделю на выходе в Черное море подорвались и затонули миноносец «Кютахья», канонерская лодка «Иса-Рейс» и пять пароходов. Еще три судна после подрывов сумели дотянуть до родного берега.
Джемаль уже конкретно «вопил» в Берлин: «Кораблей! Турция не способна воевать при полном господстве русских на морском театре военных действий».
Что мог ответить кайзер? Даже если сойти с ума и отправить в Черное море «Мольтке» или «Фон-дер-Танн»… Совершенная авантюра: можно даже предположить, что он пройдет Северным морем. Ла-Маншем… Но через Гибралтар… А потом еще все Средиземное море, где французы и английская армада броненосцев на Мальте…
В Стамбул полетели телеграммы с обещаниями поставить малые подводные лодки и попробовать уговорить Франца-Иосифа отправить в прорыв к Дарданеллам хоть один свой новый дредноут. Из Вены немедленно последовал категорический отказ. Что и понятно – пытаться пробиться из Адриатики к проливам силами одного линкора представлялось форменным самоубийством, чем и являлось на самом деле. Смешно рассчитывать, что какой-нибудь «Тегетгоф» или «Принц Ойген» сумеет в одиночку «просочиться» без боя мимо флота Антанты, который безраздельно владел Средиземноморьем. Те же французы еще в августе показали, что шутить не собираются, и, ворвавшись в Адриатическое море своими дредноутами, утопили хоть и старенький, но все-таки крейсер под австрийским флагом.
А англичане совсем недавно продемонстрировали свой флаг у греческих берегов: броненосцы «Лорд Нельсон», «Агамемнон», «Куин» и «Иррезистибл» продефилировали рядом с Салониками, недвусмысленно намекая, что Владычица морей держит руку на пульсе… И, в случае чего, способна предпринять необходимые меры.
Эта акция, кстати, очень здорово помогла австрийцам в качестве контраргумента на чуть ли не ультиматум Турции, которая грозилась вообще выйти из войны. Энвер-паша обещал даже двинуть целый пехотный корпус из Румелии на помощь австрийцам в обмен на дредноут, который доберется до Дарданелл, но торг окончился безрезультатно.
А тут еще Черноморский флот напомнил о своем существовании…
… – С «Беспокойного» передают: «Три дыма по курсу»!
– Принять влево два румба! Атакуем!
Русские эсминцы, неожиданно вылетев из дождевого заряда прямо навстречу турецкому конвою, смело вклинились между берегом и пароходами.
Опасаться дивизиону из трех «новиков» в этих водах было совершенно некого: даже «Бреслау», если бы он набрался наглости и вылез из Босфора, уступал в весе бортового залпа тройке «Беспокойный», «Гневный» и «Дерзкий».
Но командир «Беспокойного», кавторанг Зарудный, прекрасно видел, что ведет за собой отряд в атаку на беззащитные транспорты. Из Зонгудлака в Трапезунд турки пытались поставить как топливо, так и вооружение…
Не удалось.
Вот спрашивается: на что надеялись капитаны пароходов «Безми Ален», «Мехти-паша» и «Бахри Ахмед», когда увидели, что их собираются атаковать три русских эсминца?
Турецкие суда попытались прижаться к берегу и хотя бы затопиться там, где их позже можно будет поднять и, возможно, сохранить свои грузы для Турции. Хотя бы частично…
Номер не прошел: русский дивизион, обладая подавляющим превосходством в скорости, сократил дистанцию до жалкого десятка кабельтовых и демонстративно нацелил на турок все стволы, недвусмысленно дав понять, что разорится и на снаряды, и даже на торпеды, но не допустит того нехитрого трюка, что собирались осуществить вражеские суда.
– Дайте головному турку под нос из баковой, Николай Степанович, – попросил командир «Дерзкого», подошедшего к транспортам ближе всех, кавторанг Молос своего старшего артиллериста.
Орудие послушно рявкнуло в сторону парохода, и фонтан всплеска от падения снаряда вырос в четверти кабельтова по курсу «Безми Алена».
Оказывать сопротивление трем новейшим эсминцам Черноморского флота, да и вообще одним из лучших представителей этого класса боевых кораблей во всем мире из своих малокалиберных пукалок турки, разумеется, не стали и мгновенно застопорили ход. Но и белого флага не выкинули. Впрочем, с мостиков неспешно приближающихся российских кораблей и так было хорошо видно, что команды транспортов спешно покидают свои суда, спуская шлюпки еще до полной остановки и, словно на гонках, гребут к недалекому уже берегу. И лишь когда призовые команды были на полпути к опустевшим транспортам, стала понятна причина торопливости турок. Ход-то они застопорили, но на всех трех судах сначала обозначился легкий дымок, потом серьезный дым, а чуть позже выбросило и языки пламени. Турки подожгли свои корабли, благо запас керосина имелся на каждом, и теперь, справедливо опасаясь гнева победителей, старались убраться подальше до того, как станет понятна их хитрость. А борта оставленных ими судов постепенно садились все ниже и вместе с ними уходили в море надежды командиров эсминцев на трофеи в первом же рейде к вражеским берегам.
Вместе с пароходами ко дну шли не только тысячи тонн угля, но и сотня тысяч комплектов зимнего обмундирования для Кавказской армии, снаряды и патроны для нее же, четыре разобранных аэроплана. И продовольствие. Солдаты Энвер-паши этого уже не получат, что здорово скажется на боеспособности турецких войск, выставивших штыки против дивизий Юденича.
Но желательно было бы устроить так, чтобы не только грузы, но и сами суда стали неподъемными. Молос вспомнил рекомендации командующего флотом перед операцией:
– Вы, в случае чего, торпед не жалейте. Рекомендую попробовать пострелять ими залпом. Всем дивизионом…
… – Второй и третий аппараты «Товьсь!», – загремело на всех трех «новиках».
Двухтрубные торпедные аппараты развернулись в сторону практически беззащитных турецких пароходов. Каждая из десяти торпед (на самом «Дерзком» задействовали только один аппарат), что приготовились прыгнуть в волны, стоила около четырех тысяч рублей (для сравнения – корова всего пятьдесят), но на войне не экономят…
– Пли!
Торпеды одна за другой плюхнулись в воду, забурлило море от лопастей их винтов, и десятки килограммов взрывчатки понеслись к бортам и так обреченных пароходов.
Десять начиненных смертью рыбин, сотни килограммов тринитротолуола, более тридцати тысяч рублей отправились на встречу с бортами турецких судов…
Три прошли мимо, одна вообще развернулась и чуть не угодила в борт «Гневного», другая, ткнувшись в борт «Мехти-паши», не соизволила взорваться, но остальные четыре сработали исправно: рвануло на всех трех судах, а на «Бахри Ахмеде» даже дважды.
А ведь русские только начали «творить безобразия» возле Анатолийского побережья…
Поскольку опасаться «Гебена» в данной реальности не приходилось, то крейсера под Андреевским флагом чувствовали себя у турецкого побережья вполне спокойно и комфортно. И максимально «шестидюймово» обозначили, что ходить привычными маршрутами вражеским судам очень даже опасно.
Транспорт «Ак-Дениз» с двумя батальонами пехоты на борту и под конвоем «Бреслау» нарвался на весь русский крейсерский отряд: «Память Меркурия», «Кагул» и «Алмаз».
Оба шеститысячника немедленно погнали немецкий крейсер к Босфору, а «Алмаз» стал методично разносить в щепки войсковой транспорт – благо что стодвадцатимиллиметровых орудий атакующего корабля для этого было достаточно с избытком. Турок попытался опять же выброситься на берег, но снаряды с русского крейсера в считанные минуты лишили его хода и привели в состояние, «не совместимое с жизнью».
Конец ознакомительного фрагмента.