Агрессивность человека. Том 3. Агрессивные люди. Формирование и типы. Глава 2. Семейное лидерство и агрессивность детей (А. А. Налчаджян, 2013)

§ 1.Власть и агрессия в семье

Насилие в семье имеет разнообразные причины и мотивы. Одна из его движущих сил – желание утвердить свою власть над остальными членами семьи. В семье, как социальной группе, идет соперничество за влияние. Существуют нормы, регулирующие отношения в семье, кто должен быть главой семьи и как он может реализовывать свою власть. В частности, при сохранении в семье патриархальных отношений свою главенствующую роль мужчины нередко сохраняют и осуществляют с помощью психологического и даже физического насилия. К такому выводу пришли также американские психологи Эмерсон и Рассел Добаши и ряд других исследователей[38].

Мы считаем, что хотя внутрисемейная агрессия во многом несет общие черты человеческой агрессии и является ее разновидностью, тем не менее она имеет свои специфические черты, обусловленные следующими обстоятельствами: 1) внутрисемейная агрессия возникает на фоне первичных отношений членов семьи; 2) она возникает на фоне ролевого взаимодействия членов семьи, у которых роли устойчивые и сопряженные. Автор этих строк предполагает, что указанные обстоятельства и вообще структурированность семьи оказывают существенное влияние на характер, содержание и формы внутрисемейной агрессии. Причем, поскольку ролевые взаимоотношения супругов, родителей и их детей имеют фундаментальные различия, то и агрессия в этих, так существенно различающихся друг от друга, отношениях также существенно различна.

Возьмем различие этих форм агрессии по такому признаку, как легитимность (законность) – с учетом различия формальной и психологической легитимности. Нам удалось обнаружить, что в патриархальных семьях насилие мужчины по отношению к женщине считается более легитимным, чем насилие женщины по отношению к мужчине. Разность статусов подвергающих друг друга насилию членов семьи играет существенную роль, поскольку каждый статус связан с определенной долей власти и авторитета.

Что касается насилия друг против друга членов семьи с равными статусами, то оно вообще считается нелегитимным. Так, брат стремится доминировать над сестрой примерно своего возраста, но та дает отпор, заявляя: «Ты кто, что мне приказываешь!?» и т. п. Вопросом «кто?» как раз и указывают на статус индивида в семье. Когда в ней есть отец, а старший брат стремится играть доминирующую роль, это может восприниматься как незаконные претензии на более высокий статус.

Если обобщить эту концепцию, можно сказать, что агрессия в организованных социальных группах и агрессия во время случайных встреч людей – в социально-психологическом отношении существенно различные явления, хотя и имеют общие черты, во всяком случае главную черту этой формы поведения – стремления причинить вред другому человеку. Ролевой подход может быть очень плодотворным. Мы предлагаем выделить специфический вид ролевой агрессии или, иначе, сцепленной с ролью агрессии, которая, как мы считаем, является комплексной, то есть инструментально-враждебной формой, но с обязательным преобладанием инструментальной агрессии. В структурированных устойчивых группах агрессия используется с тремя основными функциями: для доминирования, для социализации и с целью психологической и физической самозащиты.

Ролевая агрессия чаще всего является одним из выражений ролевого конфликта. В семье, например, возникают все разновидности ролевых конфликтов: внутриролевой, межролевой и типа роль – личность (актер). Мы считаем, что дальнейшее развитие предложенной нами концепции ролевой агрессии возможно именно в этом направлении: при условии ее рассмотрения в связи с ролевыми конфликтами. Например, когда муж превышает уровень агрессивности, который связан с его ролью в сцеплении ролевого взаимодействия муж-жена, его агрессия воспринимается женой как нежелательная. Что касается того, какой уровень агрессии считается законной и приемлемой, зависит как от этнокультурных традиций, так и от специфики данной пары, их индивидуальности и установленных между ними статус-ролевых отношений.

В чем преимущество такого статус-ролевого подхода к внутрисемейным отношениям вообще и к семейной агрессии – в частности? Мы уверены, что оно заключается в следующем: идея ролевой агрессии позволяет структурировать огромное количество факторов, вызывающих агрессию, и форм выражения агрессивности. То, что, казалось бы, является случайным в поведении членов семьи, теперь уже выступает как аспект реализации роли в том ее понимании, какое имеется у данного члена семьи. При дальнейшем рассмотрении внутрисемейной агрессии, при ролевом подходе, следует использовать такие понятия теории ролей, как принятие роли, идентификация с ролью, взаимные экспектации и другие. Это позволит в области человеческой агрессивности, в еще одном участке исследований, перейти от описательного уровня на уровень причинных объяснений.

Описательный уровень исследования семейной агрессии хорошо представлен в целом ряде трудов А. Бандуры, Р. Эрона, Л. Берковица и других авторов. Данные, приведенные в трудах этих психологов, можно переосмыслить и использовать для развития предложенной здесь концепции ролевой агрессии.

Наш подход, как мы надеемся, позволит охватить более широкий круг внутрисемейных феноменов, чем только проявления агрессии. Мы считаем, что в ходе исполнения сопряженных ролей происходит развитие сопряженных черт и комплексов характеров исполнителей этих ролей.

Так, у мужа с доминантным и агрессивным характером жена может развиваться в двух вариантах: а) она может, идя навстречу ролевым ожиданиям супруга, развиваться в сторону традиционного типа патриархальных отношений и стать уступчивой, мягкой, преданной женой; б) второй вариант представляет собой тип, формирующийся на основе стратегии сопротивления ожиданиям авторитарного и агрессивного мужа. Это тип женщины, формирующейся на основе постоянной защитной позиции. Мы считаем, что данный вариант развития выбирают те женщины, у которых до выхода замуж уже был доминантный характер. Правда, зная о существовании явления авторитарного подчинения, можно ожидать возможности формирования и других типов или подтипов жен. Но во всех случаях в какой-то мере процессом формирования характеров управляет закон сопряжения в двух вариантах: а) при положительном сопряжении со временем усиливаются сходные черты характера мужа и жены; б) при отрицательном или обратном сопряжении у них появляются контрастные черты характера и противоположные установки.

Мы полагаем, что первый из описанных выше типов жен формируется преимущественно на основе закона отрицательного сопряжения, а второй тип – главным образом на основе закона положительного сопряжения. Хотя в процессе взаимодействия мужа и жены одновременно работают оба типа сопряжения, один из них преобладает.

Такой же подход может быть плодотворным при исследовании ролевых взаимодействий других членов семьи и развитии их характеров. Так, во взаимоотношениях отец – сын действуют оба варианта закона сопряженного развития, но можно, расширив предложенную выше концепцию, предположить, что преобладание того или иного варианта закона сопряжения зависит от того, какой вариант идентификации имеет место между взаимодействующими индивидами: 1) при положительной идентификации работает главным образом закон положительного сопряжения: сын стремится быть как можно больше похожим на отца и действительно их сходство с годами возрастает. Это путь конвергентного развития характеров; 2) при отрицательной идентификации происходит дивергенция путей развития личностей отца и сына. Сын может выбрать других референтных лиц в качестве объектов положительной идентификации.

Как мы думаем, сходные процессы имеют место и в ролевых взаимоотношениях матери и дочери. Что же касается ролевых взаимоотношений брат-брат, брат-сестра и сестра-сестра, то в них закон сопряжения действует более сложными путями и во взаимодействии с другими факторами, поэтому на настоящем этапе наших знаний мы пока воздерживаемся от определенных высказываний об этих отношениях. Специального рассмотрения требуют также ролевые взаимоотношения мать-сын и отец-дочь. Разработанный нами подход, как мы надеемся, позволит и в них открыть интересные грани.

Имея в виду представленную выше концепцию ролевой агрессии, уже легче понять ошибки некоторых иных подходов к проблеме агрессии, в том числе внутрисемейной. Например, такой крупный исследователь, как Л. Берковиц, фактически не видит различия между агрессией мужа по отношению к жене и агрессией родителей по отношению к детям, считая, что в их основе лежат одни и те же условия[39].

Но как могут быть одинаковыми условия возникновения этих двух случаев агрессии, когда: а) различны их объекты, б) они возникают в совершенно различных ролевых взаимоотношениях (муж-жена в одном случае и отец-сын – в другом)? А ведь именно эти социально-психологические отличия и различные варианты закона сопряжения ролей и идентификации являются решающими факторами, обусловливающими порождающие агрессию конфликты, другие фрустрации и стрессы.

Насилие всегда есть насилие, но встречаются ее различные типы и варианты, по-разному мотивированные, возникшие и возникающие на различной социально-психологической основе. Унитарный подход не может способствовать углублению теории агрессии. Агрессия главы семьи, направленная на жену (на человека из другого рода, возможно – из другого социального мира, а иногда и из другой расово-этнической группы) не может быть такой же, как его агрессия к сыну, в котором он может видеть своего двойника и носителя своих ценностей.

§ 2. Материнский авторитаризм и агрессивность детей

В исследованиях Р. Сирса и его коллег, а также А. Бандуры и Р. Уолтерса получен интересный эмпирический факт, свидетельствующий, по-видимому, о том, что одной из причин формирования агрессивных детей является авторитаризм матерей: «Матери агрессивных мальчиков в среднем значительно сильнее наказывали сыновей, чем матери из контрольной группы, и хотя отцы различались меньше в этом отношении, тем не менее полученные различия также достигли уровня значимости. В отношении матерей полученные выводы, в целом, совпали с выводами Сирса и его коллег…; матери агрессивных мальчиков терпимее относятся к агрессии против себя и сильнее наказывают за агрессию против других взрослых, чем матери относительно уравновешенных мальчиков из контрольной группы»[40].

Что означает данный эмпирический факт? Почему матери терпимее относятся к агрессии против себя и сильнее наказывают ребенка за агрессию против других взрослых? Является ли это выражением авторитаризма, признаком того, что такие родители не терпят выступлений против авторитетов вообще?

Чтобы ответить на данный вопрос, следует организовать беседы с родителями агрессивных подростков, спрашивая их, чем они объясняют свое поведение. Можно предположить, что агрессию своего сына против других авторитетных лиц родитель воспринимает в качестве косвенной агрессии против себя или как перенос агрессии, первоначально направленной против родителя, на другие авторитетные лица. Кроме того, когда сын ведет себя агрессивно против других взрослых, тем самым выдает семейную тайну: что он агрессивен и в своей семье. Это уже прямой удар по я-концепции родителя и по мы-концепции всей семьи, по ее престижу. Это уже сильнейшая фрустрация для всей семьи, но лишь в том случае, если семья хотела бы выставлять себя перед остальным обществом в качестве мирной и благополучной группы.

Мы считаем, что эти гипотезы указывают на путь дальнейшего исследования причин агрессивных внутрисемейных взаимоотношений и условий развития агрессивных детей, подростков и юношей.

Мы видели, что матери агрессивных мальчиков строго наказывают их, если они совершили агрессивные действия вне дома, против других взрослых людей. Но как же ведут себя их отцы в таких ситуациях? Оказывается, хотя отцы агрессивных мальчиков не терпят агрессию своих сыновей против себя, они, наоборот, поощряют их агрессию вне дома, особенно если она направлена против сверстников сына. Такое поощрение агрессивности они обосновывают тем, что мальчики должны уметь постоять за себя. Но мы уже показали, что подобное поощрение агрессивного поведения детей – один из механизмов формирования агрессивной личности. В то время как отцы неагрессивных детей стремились, чтобы их дети самоутверждались социально приемлемыми способами, «Некоторые отцы агрессивных мальчиков поощряли своих сыновей на агрессию против взрослых, как и против других детей…»[41]. Они говорили, что дети должны уметь защищать свои права перед взрослыми. Они, став в сторону своих мальчиков против преподавателей, критиковали школу, «…провоцируя, таким образом, сыновей проявлять агрессию против школьной администрации»[42]. Многие отцы признавались, что поощряли агрессию своих сыновей против других людей вне семьи, в том числе против взрослых.

Следует иметь в виду, что эти данные получены в американском обществе, которое характеризуется специалистами в качестве в высокой степени индивидуалистическое, хотя и в нем есть немало людей с выраженными коллективистическими тенденциями[43].

Отцы неагрессивных мальчиков, как личности, существенно отличаются от описанных выше авторитарных отцов агрессивных мальчиков. Вот как обобщают итоги своих исследований этого вопроса А. Бандура и Р. Уолтерс: «Отцы из контрольной группы всегда препятствовали любой враждебной агрессии против взрослых. Некоторые настаивали, чтобы сыновья никогда не проявляли неучтивости со взрослыми, а просто сообщали своим родителям, если, по их мнению, взрослые относились к ним несправедливо. Если проблемы возникали в школе, большинство отцов из контрольной группы объясняли сыновьям, с какими трудностями приходится сталкиваться преподавателям, и просто советовали им работать лучше»[44].

Описанное – поведение человека с демократическим характером: принятие и понимание роли другого человека, сопереживание и совет своему чаду – правильно играть ту свою роль, которая связана с ролью преподавателя. Применив здесь нашу теорию о сопряженных ролях можно сказать, что отец-демократ направляет процесс ролевой социализации своего сына таким образом, чтобы тот сумел полноценно и достойно исполнять свою роль, сопряженную с ролью преподавателя. Такие взрослые понимают также, что подростки могут неверно интерпретировать принцип справедливости. Мы считаем, что такие отцы склонны спокойно разбирать любое столкновение своих детей с преподавателями и другими внесемейными агентами социализации с целью выяснить, действительно ли был нарушен принцип справедливости.

У неагрессивных мальчиков матери, как и отцы, не поощряют агрессивность своих детей и учат их понимать психическое состояние другого, констатировали А. Бандура и Р. Уолтерс. Это есть не что иное, как обучение эмпатии, причем в ответах некоторых родителей демократического (и, по-видимому, также коллективистического типа) чувствуется влияние христианского учения, призывающего обращаться с другими так, как человек хотел бы, чтобы обращались с ним самим. Эту мудрость можно использовать в различных вариантах, сохраняя ее логику взаимности.

§ 3. Толерантность к несправедливости и смягчение агрессивности

Какой ценой достигается неагрессивность многих индивидов? Конечно, главное – обучение неагрессивным формам и стратегиям решения проблем и адаптации. Но некоторые эмпирические факты, полученные еще в середине 50-х годов 20-го века, показывают, что смягчение агрессии нередко достигается в результате отказа от важных принципов и ценностей или смирения с их нарушениями.

Мы знаем, что одним из сильнейших фрустраторов для многих является нарушение кем-либо принципа справедливости. Личность, по отношению к которой поступили несправедливо, фрустрируется и оскорбляется, так сказать, по всей глубине своего «я». Такая фрустрация делает человека злым, вызывает его гнев и желание отомстить.

Но каким образом можно смягчить эту форму агрессии? Один из отцов, сына которого, неагрессивного мальчика, исследовали Бандура и Уолтерс, признался, что учит сына следующей мудрости: «… в жизни он встретит множество людей, которые будут к нему несправедливыми, и ему придется как-то к этому приспосабливаться»[45].

Перед нами фактическое обучение определенной адаптивной стратегии, в которой был представлен смягченный вариант принципа справедливости. Если человеку удается «снизить свою планку» требовательности к соблюдению принципа справедливости, он реже и менее остро будет фрустрироваться в тех случаях, когда другие обращаются с ним несправедливо. Нарушения принципа справедливости станут для него обычными событиями, он будет считать их «в порядке вещей».

К этому вопросу можно подойти исходя из современных представлений об уровнях притязаний личности, а также с применением развиваемой в социальной психологии «теории справедливости». Можно сказать, что у людей имеются разные уровни притязаний в области основных социальных норм, в том числе относительно нормы справедливости. Снижение этого уровня делает человека более толерантным к нарушениям принципа справедливости. Надо сказать также, что понимание справедливости меняется в процессе возрастного развития личности.

Однако следует иметь в виду, что субъективное «чувство» нарушения принципа справедливости не всегда правильно отражает реальное положение вещей. Человек может вообразить, что с ним обходились несправедливо, тогда как тщательный анализ ситуации показывает, что это не так. Когда у индивида появляется такое «чувство» (то есть комплекс переживаний, состоящий из сомнения, сожаления, оскорбленности и т. п.), то оно в первую очередь означает, что он спонтанно делает соответствующие атрибуции другому человеку, группе или даже обществу в целом.

«Чувство» нарушения принципа справедливости у человека может переживаться и на основе неверного понимания этого принципа. Например, эгоцентрический человек может подумать, что люди к нему несправедливы каждый раз, когда препятствуют удовлетворению его эгоистических потребностей.

Такой инфантильный эгоцентризм свойствен также определенным этносам, не говоря уже о многих индивидах, каких немало в каждом этническом или полиэтническом обществе. В этнологии известен следующий достаточно типичный случай: европейский христианский миссионер отправляется в Южную Африку с целью распространения своего вероучения. Он долго обучает группу добровольцев-аборигенов, и наконец наступает пора их принятия в христианскую общину. В качестве последнего экзаменационного вопроса он задает одному из них вопрос: «Скажи мне, брат Тутси-Мутси, что такое справедливость и что такое несправедливость?». – «Я это хорошо понимаю, патер», – отвечает человек. – «Справедливо, когда я ворую коров соседнего племени и несправедливо, когда они воруют мои коровы». Читатель понимает, что вопрос принятия Тутси-Мутси в христианскую общину был отложен на неопределенное время. Стал ли он христианином – нам неизвестно: из Южной Африки пока ничего не сообщают об этом.

Ясно, что при таком эгоизме и эгоцентризме, при таком понимании справедливости, всякого можно подозревать в совершении несправедливых действий по отношению к себе. А подозревать – означает делать атрибуции.

§ 4. Неуспешное лидерство в семье и отрицательная установка к авторитетам

Многочисленные исследования показали, что агрессивность и антисоциальные установки детей впервые возникают в семье, после чего переносятся и на внесемейные объекты. Исследования Д. Фаррингтона и особенно Дж. Паттерсона показали следующее: «Если мальчик становится агрессивным в результате интеракций с другими членами семьи, у него развивается тенденция к социально неадекватным действиям и в других, внесемейных ситуациях»[46]. В результате этого он переживает неудобства как в школе, так и в группе сверстников и, наконец, находит себе место в делинквентных группах.

Иначе говоря, антисоциальная установка, возникшая в семье, переносится в другие социальные ситуации и обобщается. Но почему? Ответ, по-видимому, надо искать в следующем: у ребенка возникает отрицательная установка к авторитетным лицам в образе родителей, после чего она обобщается и выражается в виде пренебрежительного отношения к авторитетам вообще. Читатель наверняка помнит, что в настоящей главе об этом явлении мы уже говорили.

Истинность такого предположения становится более очевидной, когда мы знакомимся с результатами исследования «плохого семейного менеджера».

Дж. Паттерсон на основе длительных исследований пришел к определенным выводам о том, что такое плохое семейное лидерство, выражающееся главным образом в неправильном реагировании на асоциальное и просоциальное поведение детей. Он заключил, что, как сжато передает его мысль Л. Берковиц, «…родители антисоциальных подростков недостаточно успешно справляются с выполнением четырех важных функций «менеджмента»: 1) они недостаточно контролируют активность своих отпрысков, как в домашних ситуациях, так и вне дома; 2) они не умеют адекватно дисциплинировать их антисоциальное поведение; 3) они не вознаграждают в должной мере просоциальное поведение детей; 4) они (как и другие члены семьи) недостаточно успешны в решении проблем»[47].

Очень интересно следующее наблюдение: есть родители, у которых все эти недостатки и ошибки выражаются вместе, в комплексе. Создается впечатление, что существует качественно своеобразное явление «плохого менеджера». Родитель, который плохо контролирует ребенка, одновременно не способен дисциплинировать его, плохо применяет имеющиеся в своем распоряжении средства поощрения и наказания.

Нам кажется, что данное чрезвычайно интересное для психологии и педагогики явление можно исследовать и с другой точки зрения, что позволит раскрыть его новые аспекты. Мы имеем в виду, что данную проблему можно рассматривать как неправильное применение родителями своей власти и всего того, что находится в их распоряжении в качестве базы для их контроля над детьми. Это плохое лидерство. Но вопрос в том, работа каких типов лидеров отличается этими недостатками? В этой области следует шире применять теорию К. Левина, Т. Адорно и его группы, а также измененный вариант типологии лидеров, предложенный Д. Бомринд. Все остальные особенности плохого семейного лидерства и его последствия подлежат тщательному исследованию.

Для нормальной, просоциальной социализации детей мы должны четко понимать и осознать различие между их просоциальным и антисоциальным поведением и, соответственно, вознаграждать за первое и наказывать за второе.

Оказывается, для «плохих семейных менеджеров» это нелегкое дело. Они сами плохо понимают различие между этими двумя формами поведения и, следовательно, не могут правильно реагировать на поведение своих детей.

Подобный дефект семейных агентов социализации связан, по-видимому, с тем, что сами они плохо социализированы и плохо знают социальные нормы поведения, а именно: что разрешено и прилично, что запрещено и т. п. Данное обстоятельство также было открыто в результате исследований Дж. Паттерсона. Вот как об этом пишет Л. Берковиц: «В сравнении с «нормальными» матерями и отцами они менее склонны замечать различия между просоциальным и антисоциальным поведением. Они часто вознаграждают детей за поведение, направленное на то, чтобы принудить других пойти на уступки, например, уделяя им внимание, а порой даже прямо одобряя, когда те стремятся во что бы то ни стало настоять на своем, и в то же время такие родители нередко игнорируют, не замечают и не вознаграждают их дружественные, конструктивные действия. Даже наказывая за агрессивность, они не всегда ясно дают детям понять, что наказания, которым их подвергают, вызваны их плохим поведением»[48].

К этому добавляется агрессивное обращение таких родителей со своими детьми, что вызывает их обратную агрессивную реакцию. Ясно, что это тоже способствует развитию их агрессивности. Если агрессивные действия таких детей подкрепляются (негативно – устранением препятствий или позитивно – получением желаемого), то развитие их агрессивности, как характерологического комплекса, идет почти беспрепятственно.

§ 5. Жестокость к детям

Специального исследования заслуживает жестокое, агрессивное отношение к детям в прошлом и настоящем. Исследование данной проблемы даст нам много интересного о природе и истоках человеческой агрессивности. Надо сказать, что история детства изучена очень слабо, но то, что нам уже известно, убеждает, что в прошлом с детьми почти везде обращались намного более жестоко, чем сейчас. У наших предков фактически не было представления о детстве как особом периоде развития человека. Во всяком случае так было в европейских странах[49]. В 1916 году англичанин Джордж Пейн написал книгу под названием «Делатели ангелов», в которой исследовал жестокость по отношению к детям в прошлом и практику детоубийства.

Но здесь мы ограничимся лишь рассмотрением ряда причин того, почему современные родители порой жестоко обращаются со своими детьми.

У каждого человека есть физические и психологические черты, которые ему не нравятся. И вот, когда родитель, имеющий такие черты и осознающий их, замечает сходные черты у своего отпрыска, у него возникает негативное отношение к ребенку. За таким отношением следует отвержение ребенка, которого то и дело фрустрирует такое, мягко говоря, плохое исполнение роли родителя. Ответом со стороны ребенка вначале обычно бывает попытка сближения. Но, не встречая теплого отношения, ребенок постепенно отчуждается от родителя, становится агрессивным и выбирает адаптивную стратегию ухода. Это еще один путь формирования агрессивных детей с антисоциальными тенденциями.

Наша идея, позволяющая расширить данный подход, сводится к следующему: поскольку существует наследственная передача физических и психических черт, то в психике многих родителей возникают симпатия к ребенку и любовь на основе общих приятных черт и неприязнь, отчуждение и даже конфликты на основе сходных неприятных черт, таких, наличие которых в самом себе человек не хотел бы осознать.

В таких взаимоотношениях имеет место еще и следующее: родитель вытесняет свое знание о наличии в себе определенных неприятных черт, то есть психологически защищается от них; в то же время его ребенок постоянно перед глазами и как бы заставляет вновь и вновь воспринимать и осознать эти черты. Такой ребенок, по-существу, разрушает систему психологической самозащиты родителя, заставляет многократно воспроизвести в своем сознании собственный неприятный я-образ и снова переживать фрустрацию. Ребенок невольно становится хроническим фрустратором для родителя и вызывает в нем формирование агрессивной установки. В этих условиях часть детей отвечает агрессией и постепенно приобретает агрессивный характер, а также соответствующую стратегию защитной адаптации.

Обсуждение данной проблемы еще раз показывает нам, что в жизни людей есть неизбежные фрустрации, образно говоря – роковые.

Имеются эмпирические данные, свидетельствующие о справедливости предложенной выше концепции. Так, одна из матерей, отвечая на вопрос психологов о своем отношении к сыну, ответила: «Я думаю, что в характере Брайана есть черты, которые напоминают мне о себе, те, которые я не люблю. Здесь может быть такая связь»[50]. Эта мать, мягко говоря, относилась прохладно к своему сыну.

Мы сказали, что родителя может фрустрировать как физическое, так и психологическое сходство со своим ребенком. Но еще одно сходство может стать причиной формирования отрицательного отношения родителя к отпрыску: это возникновение у ребенка таких же психологических проблем, какие были или все еще есть у этого родителя. Например, если у сына есть трудности в общении с девушками, это может раздражать отца, у которого были и остаются сходные трудности в общении с представителями противоположного пола. Например, отец может сказать о сыне-подростке: «Он такой же дурак, каким я был в его возрасте. История повторяется: все его обманывают». Конечно, сходство в «дурацких» чертах не может не фрустрировать несчастного отца.

Но нежелательные различия сына от отца также могут фрустрировать родителя. Например, если у высокоодаренного композитора рождается лишенный музыкальных способностей сын, отец фрустрируется. Но эти переживания могут иметь этнокультурную специфику. Поэтому рассмотренные вопросы представляют интерес также для этнопсихологии и этнопедагогики.

Подлинная в психологическом смысле агрессия, как мы видели, представляет собой мотивированное действие, целью которого является причинение другому (или себе!) боли и вреда. Мы можем назвать человека жестоким тогда, когда он применяет к людям именно такую подлинную агрессию. Если он получает от этого удовольствие, тогда он уже является жестоким садистом. Например, мать может быть жестокой в своих отношениях с ребенком.

Но халатность – это неспособность делать для человека добро. Это небрежное, недобросовестное отношение к делу. Результат халатного отношения может быть таким же вредным, как и агрессивного отношения, но психологически это две разные установки: мотивация соответствующих действий различна, хотя существование агрессивной халатности также нельзя исключить полностью. Но такой исследователь, как Л. Берковиц, категорически против, чтобы безразличие, халатность считали разновидностью насилия. Тем не менее здесь есть проблема. Несмотря на то, что мы и так обильно цитируем Берковица, его высказывание по данному вопросу хотели бы привести дословно: «… жестокость и халатность проистекают из разных причин. Невнимательные к своим детям взрослые заметно отличаются от тех заботливых родителей, которые тем не менее бьют своих отпрысков. Однако каким бы предосудительным я ни считал безразличное отношение родителей к ребенку, попытки квалифицировать это безразличие разновидностью «насилия» означало бы, что оба типа поведения родителей обусловливаются одними и теми же психологическими процессами, а поощрение этой ошибочной точки зрения неминуемо привело бы к запутыванию сути данного вопроса»[51].

В целом это правильная точка зрения. Однако бывают случаи, когда под личиной «безразличного наблюдателя» скрывается агрессор, бросающий человека, в том числе своих детей, на произвол судьбы, предоставляя другим агрессорам превращать их в жертву. Ведь халатность, как мы уже сказали, включает не только безразличное, но и недобросовестное отношение к человеку и к своим обязанностям, в том числе к предъявляемым к роли ожиданиям. В словаре русского языка С. И. Ожегова слово «халатный» имеет следующее объяснение: «Небрежный и недобросовестный в выполнении обязанностей»[52]. Но там, где отсутствует «добрая совесть», легко находит себе место злонамеренность. Отсутствие доброты уже означает потенциальную возможность жестокости.

§ 6. Проблема возрастной устойчивости агрессивности

Агрессивность, как и другие комплексы характера, возникает в младенчестве, формируется и уже в подростковом возрасте приобретает устойчивый характер. Имея наследственные предпосылки, она не может совсем отсутствовать у кого-либо, тем более, что даже в самых благоприятных условиях потребность в агрессивных ответах время от времени возникает у каждого.

Мы помним, что в психологии проведены продольные (лонгитюдные) исследования развития интеллектуальных способностей, умственной одаренности. Известны, в частности, исследования Л. Терстоуна и его коллег, сумевших доказать, что уровень высокой одаренности, обнаруженный у детей, сохраняется и в последующие годы, в период зрелости.

Проведены ли сходные исследования агрессивности? Проблема, которая здесь нас интересует, следующая: в какой мере вспыльчивость и враждебная, эмоциональная агрессивность устойчивы во времени? Иначе говоря, если ребенок в восьмилетнем возрасте отличается вспыльчивой агрессивностью, то будет ли он таким же в последующие годы, в том числе и в зрелом возрасте? Очевидно, что на такой вопрос можно получить ответ только с помощью лонгитюдных исследований достаточного числа людей. Свидетельствует ли агрессивность в юном возрасте о том, что, став взрослым, человек сохранит это свое качество? Предваряя рассмотрение конкретных исследований скажем, что часть маленьких драчунов и задир с течением времени исправляются, становятся миролюбивыми, но другая часть сохраняет свой агрессивный и антисоциальный характер. В целом, если мы определяем агрессивность как комплекс характера личности, то можно предположить, что после формирования в школьном возрасте данный комплекс не исчезает полностью, а иногда даже усиливается. Но посмотрим, что показывают эмпирические исследования.

1. Одно лонгитюдное исследование агрессивности проведено в США, в штате Калифорния. Исследовались родившиеся в 1928 году в г. Борили 200 детей. С большей частью этих людей психологам удалось сохранить контакт вплоть до середины 50-х годов, то есть в течение 30 лет. Не вдаваясь в подробности и не описывая методы и ход исследования, которые приведены в литературе, представим здесь главные выводы исследователей: а) вспыльчивые индивиды сохранили эту свою черту, а сдержанные (заторможенные) индивиды – свои; б) эти их черты оказывали очень серьезное влияние на весь их жизненный путь, в том числе на выбор профессии, создание семьи и т. п.; в) на сохранение упомянутых черт оказывают влияние реакции окружающих людей, которые поддерживают в них эти черты; г) однако определенному числу индивидов из данной выборки все же удалось преодолеть свои первоначальные тенденции. Так, определенное число вспыльчивых индивидов научились сдерживать свои чувства или находили приемлемые способы разрядки своих эмоций. Как это им удалось – чрезвычайно интересно и пока не совсем ясно[53].

2. Исследование Д. Ольвеуса. Этот психолог произвел обзор исследований возрастного развития агрессивности, проведенных в США, Англии и Швеции. Они касались агрессивности индивидов мужского пола в возрасте от 2 до 18 лет, а затем – от 6 месяцев до 21 года. Использовались методы прямого наблюдения, метод рейтинга (на основе мнений учителей), свидетельства сверстников и т. п. В каждом индивидуальном случае исследователи выяснили взаимосвязи между первоначальными и последующими данными. Они пытались выяснить, сохранили ли индивиды свою первоначальную агрессивность. Д. Ольвеус обнаружил сильно выраженное соответствие между первоначальными и последующими измерениями, однако величина этого соответствия снижалась по мере того, как возрастал временной интервал. «Когда измерение проводилось через год после первого, то среднее соответствие было свыше 0,7, а затем равномерно снижалось; когда промежуток между двумя измерениями составлял 21 год, показатель соответствия падал до значения 0,4…»[54].

Итак, злобность и агрессивность мальчиков сохранились, несмотря на контроль общества и изменения ситуаций. Эти юноши действовали агрессивно не только в сходных, но и в различных ситуациях. Есть люди, которые меняются и становятся более миролюбивыми, но есть и такие, которые сохраняют свою агрессивность подросткового и юношеского возраста[55]. Дальнейшие исследования других психологов также доказали значительную устойчивость агрессивности в течение жизни[56].

Но почему одни индивиды с возрастом меняются, становясь менее агрессивными, а другие или сохраняют свою агрессивность, или даже становятся более агрессивными? Это один из главных вопросов возрастного аспекта проблемы агрессивности, но он до сих пор, насколько нам известно, не исследовался достаточно серьезно.

Результаты дальнейших исследований длительного сохранения агрессивности резюмированы в ряде работ (Л. Берковиц, А. Мамменди и др.), поэтому нет смысла в подробном их рассмотрении. Мы хотели бы обсудить здесь лишь некоторые узловые вопросы из этой проблематики.

1) Реализация агрессивности в уголовных преступлениях. Исследования показали, что люди, уже в дошкольном возрасте показавшие себя агрессивными, чаще совершали в дальнейшем уголовные преступления, чем неагрессивные индивиды. Так, Д. Вест и его коллеги исследовали в Лондоне 400 мальчиков и подростков с возрастным интервалом 8–32 года. Из них 25 % были охарактеризованы как очень агрессивные. Оказалось, что к 21 году (в 1974 году) каждый из них совершал хотя бы одно опасное преступление (нападение на людей или грабеж с насилием), тогда как из неагрессивных индивидов преступления совершали лишь около 4 %. Следует учесть, что из юных нарушителей закона лишь малая часть привлекается к ответственности. Поэтому можно предположить, что совершивших преступления агрессивных подростков и юношей было значительно больше.

2) Предсказание дальнейшей судьбы агрессивности. Очень важно посмотреть, сохраняется ли агрессивность личности, обнаруженная в детстве, и в последующем, и можно ли предвидеть, каким взрослым человеком станет агрессивный в детские годы индивид. Исследование показало, что из 9-летних детей, охарактеризованных в качестве агрессивных, примерно 40 % спустя девять лет становятся еще более агрессивными, а в 21 год – уголовными преступниками.

Но и часть мальчиков (около 27 %), в 9-летнем возрасте охарактеризованных в качестве неагрессивных, в 17-летнем возрасте переходят в группу агрессивных. Однако в юношеском и зрелом возрасте наиболее агрессивными оставались те индивиды, которые в раннем детстве были охарактеризованы как очень агрессивные. Они не изменились. Именно о них сказано: «Горбатого только могила исправит».

Мы видим, что люди, в детстве подвергавшиеся насилию и (или) наблюдавшие семейные сцены конфликтов и насилия, со значительной вероятностью сами становятся агрессивными взрослыми. При этом мы показали важность подсознательного сохранения «агрессивного опыта» и его воспроизведения в новых условиях.

Однако остается неясным вопрос: а все-таки, почему у этих людей не вырабатывались внутренние тормозные механизмы, препятствующие агрессивному поведению? Л. Берковиц объясняет это индифферентностью как следствием систематического наблюдения сцен насилия. Эти люди не представляют себе, что недопустимо нападать на других людей для достижения своих целей. Иначе говоря, таким людям межличностная агрессия представляется вполне естественной и допустимой; у них не формируется группа запрещающих агрессивные действия социальных норм, мы считаем также, что у этих людей слабо развита совесть.

Таким образом, у подобных индивидов в онтогенезе не формируются внутренние ингибиторы агрессии. Но, кроме того, эти люди копируют поведение своих родителей; считают агрессию эффективным средством решения своих проблем, то есть имеют преобладающую агрессивную стратегию адаптации.

Что касается подражания родителям, то мы считаем возможным напомнить о предложенной нами в этой книге концепции, согласно которой семейные роли сопряжены друг с другом, а положительная идентификация с родными, лежащая в основе положительного сопряжения, приводит к имитации их поведения и научению.

§ 7. Сублимация агрессии

Как мы видели, и дети, и взрослые, нередко приобретают общую озлобленность, которую называют также «свободно плавающим гневом». Возникает практическая задача уменьшения интенсивности такой агрессивности. Как поступить, если наш ребенок или ученик агрессивен, бьет и оскорбляет других детей, нарушает порядок, не дает нам нормально работать и т. п.? Такая задача очень часто возникает перед родителями и педагогами.

Нет универсального и всегда безотказно действующего единого метода предотвращения, а тем более – устранения детской агрессивности. Более того, поскольку агрессия является естественной реакцией на фрустрацию и другие неприятности, то лучше подумать не о ее устранении, а о таком ее преобразовании, в результате которого она из разрушительной превратилась бы в созидательную силу. Когда такой процесс трансформации осуществляется успешно, можно сказать, что агрессия ребенка была сублимирована. Она превратилась в нечто более возвышенное.

Самыми эффективными формами или способами сублимации детской агрессии являются: а) спортивные занятия и соревнования; б) ролевые игры, во время которых агрессия, сублимируясь, способствует социально-психологическому созреванию личности. Играя в разнообразные игры, ребенок приобретает готовность плодотворного участия в социальной жизни взрослых людей; в) эффективным способом сублимации агрессии является творческий труд. Ребенок и взрослый стремятся наказывать своих обидчиков, отомстить не путем прямого нападения на них, а косвенно – через достижения высоких, труднодостижимых целей.

Здесь мы можем предложить следующую гипотезу: одним из механизмов формирования мотива достижения является сублимация агрессии. Мы полагаем, что расширение и обоснование этой идеи может привести к новым результатам в теории мотивации. В художественной литературе встречаются такие сюжеты, когда молодой герой, получив отказ от своей возлюбленной, сублимирует свою агрессию и сексуальное влечение, и любовь вообще, и добивается успехов в какой-либо сфере деятельности. (Есть такой замечательный рассказ у армянского писателя Нар-Доса под заглавием «Я и она»). Но психолога интересуют не столько внешние результаты этого процесса, сколько сами механизмы превращения агрессивности в мотив достижения. Какие внутрипсихические преобразования происходят при этом у личности? Данную гипотезу мы намерены расширить и обосновать в другом месте. Здесь лишь отметим, что, по нашему мнению, сублимация агрессивности – лишь один из возможных путей появления у человека мотива достижения. Такие мотивы могут формироваться также несублимационными путями.

Психическую энергию, связанную с агрессией, можно превратить в целенаправленную и энергичную деятельность. Один из психологов описывает поведение 12-летнего и очень агрессивного мальчика, который после некоторой работы с ним приобрел самоуважение, воспринимая себя в качестве ценной личности. В результате этих преобразований он стал трудолюбивым, энергичным и концентрированным на определенной цели мальчиком, стал приобретать полезные навыки и стремление заниматься интересными формами деятельности[57]. Г. Эберлайн показала, что страхи и агрессивность детей чаще всего являются реакциями на социально-психологические конфликты, на такие проблемные ситуации, для разрешения которых у ребенка нет эффективных средств.

Агрессивные игры не являются средствами сублимации. Повседневные наблюдения показывают, что дети нередко разряжают свою агрессивность путем организации с другими детьми таких игр, во время которых занимают доминирующее положение, подавляют других, подчиняют их своей воле, короче говоря, устанавливают над ними свою власть. Есть дети, которые во время таких игр проявляют насильственные тенденции и жестокость, достигающие уровня садизма. В качестве своих жертв они выбирают физически более слабых и несмелых детей и наслаждаются, совершая по отношению к ним насильственные действия. Одновременно они угрожают и требуют никому об этом не сказать, иначе будут наказаны еще сильнее. «Если скажешь – убью!» – вот один из часто применяемых угроз таких деспотов.

Бывают случаи, когда несколько агрессивных детей объединяются в группу и нападают на другого ребенка, избивают его и наслаждаются своим садизмом. В одной из школ Еревана, в шестом классе, однажды случилось следующее: мальчик, которого описанным способом преследовала и терроризировала группа сверстников, в течение двух недель не ходил в школу. Каждый день он выходил из дома, обманывая родителей, будто идет в школу, но бродил по улицам. Удивительно, что только спустя две недели учителя стали интересоваться, почему мальчик не ходит на их уроки. В эти дни он бродил по улицам, каждый день в 14:00 возвращаясь домой. Он был в страхе перед насильниками и вынужденно лгал старшим. Ясно, что все эти переживания не могут не оставлять вредных следов в психике подростка.

Агрессивные игры, насилие вообще, не сублимируют агрессивность детей. Наоборот, если они получают положительное подкрепление, в структуре личности детей агрессивность закрепляется как устойчивая, иногда – как ведущая черта характера. В жизни таких детей агрессивное поведение становится средством достижения своих целей, основной жизненной стратегией. Такой ребенок во время игр с другими детьми уже не способен вести себя как равный среди равных. Отношения равных для него неприятны, он не любит демократические взаимоотношения.

Воспитание, способствующее формированию самосознания, индивидуальной морали и самоконтроля, подавляет агрессивность, но не только не уничтожает ее, но подчас в психологическом, внутрипсихическом смысле (то есть как переживаемое состояние и тенденция к совершению определенных действий) даже усиливает ее. Взрослый в этом отношении отличается от ребенка не ослаблением агрессивности, а главным образом приобретением способности к ее подавлению. Речь идет о подавлении, редукции прямых физических насильственных действий. Взрослый свою агрессивность направляет по другим каналам, замещает их, выражает в более мягких, цивилизованных формах. Взрослым известны разные способы выражения агрессивности, которые социально приемлемы или же менее вредны для людей. Дети в этом отношении беспомощны, поскольку еще не цивилизованы. Успешная социализация личности предполагает обучение приемлемым путям расхода агрессивности. Исследовательская и практическая работа здесь должна быть направлена на изобретение новых, продуктивных способов расхода агрессивной энергии (каким является, например, спорт), поскольку уже существующие способы не обеспечивают полного отвлечения этой энергии на полезные или безвредные занятия. Люди очень часто беспощадны друг к другу без достаточных оснований.

§ 8. Другие пути ослабления агрессивности детей

Каким образом добиваться ослабления агрессивности детей? На этот вопрос можно ответить, если вспомнить о причинах их агрессивности, о которых в этой книге мы уже подробно говорили. Следует по возможности устранить из жизни ребенка те причины, которые вызывают его агрессию.

В первую очередь следует устранить фрустраторы, лишения ребенка, того психологического давления и стресса, под которым он находится. Здесь огромную роль играет обстановка в семье. Когда семейные отношения гармоничны, нет серьезных конфликтов между ее членами, когда в семье царят любовь и взаимопонимание, у ребенка не возникает потребности жаловаться, бунтовать и вести себя агрессивно.

Чтобы предотвратить развитие агрессивного характера у ребенка, следует дать ему возможность питаться от груди, лучше – материнской, причем по своему желанию, без ограничения времени и без искусственного прерывания. Это обстоятельство специально подчеркивают психоаналитики. Они считают также желательным, чтобы функции принятия пищи и туалета тренировались по стандартам взрослых только после того, как ребенок становится способным сидеть самому и без угрозы падения и давать сигналы о своих физиологических потребностях. Следует обнаружить индивидуальные ритмы удовлетворения ребенком своих физиологических потребностей и учесть их для того, чтобы у ребенка развивать способность получения удовлетворения от своих телесных отправлений, телесного самоконтроля и приспособления к условиям жизни.

Другое требование: в течение длительного времени и непрерывно одно и то же лицо должно осуществлять материнский уход за ребенком. Это обеспечивает их физиологический и психологический симбиоз, взаимное удовлетворение потребностей и параллельное развитие как личностей[58]. Мы полагаем, что такая ситуация раннего детства особо полезна для развития чувств и механизмов идентификации.

Ребенок должен быть защищен от упреков, угроз и наказаний как способов подавления его сексуальности. Положительный пример родителей и правильная социализация естественным путем приведут к культурному поведению. Ребенка надо уважать как личность со своими правами, потребностями и чувствами. Это означает, что, требуя повиновения родительскому авторитету, всегда надо давать ребенку доступные для его ума объяснения и обоснования. Во всех случаях общения с ребенком родители должны быть честными, искренними и относиться к ребенку с доверием. Все это предотвращает развитие агрессивности как черты характера.

Следующий практический вывод из теории агрессии состоит в том, что следует устранить из социальной среды тех агрессивных людей, которые служат ребенку в качестве моделей для подражания. Взрослые должны быть более внимательны к собственному поведению, контролировать свои эмоции, не стать примерами агрессивности. Когда социальную среду изменить невозможно, следует увести ребенка из этой среды. Причем удаление следует понять как в физическом смысле (что не всегда возможно), так и психологическом. Но каким образом создать бо́льшую психологическую дистанцию между ребенком и другим индивидом, когда увести ребенка из ситуации невозможно?

Для этого родители должны дать отрицательную оценку агрессивному поведению этого индивида, психологически дискредитировать его, особенно его агрессивное поведение, ослаблять психологическую идентификацию с ним ребенка, если она уже имела место. Следует учесть, что если ребенок лишь случайно и эпизодически подражает другому человеку, то это не опасно, это – поверхностный процесс. Но когда налицо психологическая идентификация с этим человеком, когда у ребенка имеется желание быть таким, как он, когда приведен в действие механизм интроекции, с помощью которого ребенок уже приписывает себе черты этого человека, тогда подражание может стать устойчивым. В подобных случаях без ослабления самой идентификации невозможно устранить из поведенческого репертуара ребенка подражание агрессивным действиям социальной модели.

Выше мы уже выяснили, что педагогическая запущенность ребенка и потакание его желаниям, отсутствие отрицательных санкций, также могут стать факторами, способствующими развитию агрессивной личности. Попустительство способствует развитию циничной, наглой личности. Наглый человек всегда агрессивно и неуважительно относится к окружающим людям. Следовательно, еще одним способом предотвращения развития агрессивной личности является усиление требовательности к ребенку, гибкое использование положительных и отрицательных санкций.

Наконец, с целью ослабления агрессивности детей можно организовать ролевые игры. Если причиной агрессивности ребенка является конфликтная ситуация в семье, тогда следует организовать такую ролевую игру, в которой участники поочередно играют роли членов семьи. Так, ребенок то выступает как он сам, то играет роль отца и т. д. Это позволяет ему с различных позиций смотреть на внутрисемейную ситуацию, глубже понять потребности и роли других членов семьи и правильно оценить их поведение. И когда ребенок, благодаря такой ролевой игре, начинает понимать, что требования, предъявляемые к нему отцом, законны и оправданны, он становится более внимателен к требованиям родителя, лучше и охотнее выполняет их. Он подумает и скажет, что сам поступил бы точно таким же образом, если бы был отцом. Это уже крупное продвижение в процессе социально-психологического созревания личности ребенка.

§ 9. Толерантность к фрустрациям и детские впечатления

В повседневной жизни фрустрации неизбежны. Отсутствие толерантности к повседневным фрустраторам в значительной мере связано с глубокими фрустрациями детских лет: внезапного и раннего отлучения от материнской груди; противоречивости требований, предъявляемых к ребенку в неблагополучных семьях и т. п. В результате ранних и глубоких фрустраций порог толерантности может стать постоянно низким, в характере доминирующей чертой может стать сверхагрессивность, то есть постоянная готовность к неадекватно интенсивным агрессивным действиям даже без наличия новых серьезных фрустраций.

Глубокие и устойчивые фрустрации детства могут создать постоянное чувство обкраденности, лишенности чего-то важного, ценного. Чтобы фрустрации, связанные с лишением ребенка различных детских удовольствий (таких, как сосание пальца или материнской груди, длительное сидение на горшке, игра с экскрементами, подглядывание за половой активностью взрослых, энурез, манипуляции с гениталиями и другие «плохие привычки»), не приводили к образованию нежелательных черт характера, их нужно заменить другими, социально более приемлемыми действиями, а не просто запретить. Замена уменьшает силу фрустрации, в какой-то мере компенсируя эмоциональные потери ребенка.

Грубое подавление «плохих привычек» может привести даже к обратному результату – к их фиксации, усилению и более частому проявлению. Вместе с этим у ребенка может возникнуть постоянное чувство тревоги или страха в связи с тем, что ему приятен этот путь получения удовольствия, но он боится наказания. Таким образом, может возникнуть постоянный источник внутренних конфликтов. Эти идеи содержат в себе потенциал дальнейшего развертывания.

§ 10. Защитные механизмы против агрессии

Развитие самосознания личности приводит к тому, что человек приобретает способность подавить свою агрессивность и вытеснить агрессивные желания из сферы своего сознания. Но человек в каждую минуту своей жизни не может заниматься только вытеснением своих агрессивных желаний. Это парализовало бы все виды его активности. Нужны постоянные внутрипсихические факторы (черты, установки, способности), сдерживающие агрессивные тенденции без непрерывного участия сознания. Кроме того, эти факторы, будучи сформированы, могут стать орудием и для осуществления сознательного самоконтроля.

Представители психоанализа заметили, что против агрессивности образуются психические защитные механизмы, из которых особенно важны совесть, чувство жалости, иногда – нерешительность[59]. Исследователями отмечается, конечно, и тот факт, что агрессивность разными путями замещается и часто (когда ребенок правильно воспитывается) используется не против людей, а с целью овладения внешним миром.

Однако указание на совесть, чувство жалости и на нерешительность в качестве сдерживающих агрессивность факторов правильно, но поверхностно. Эти явления имеют более глубокие и незаметно действующие психологические механизмы, которые лежат в основе морального поведения. Из них главными являются интроспекция, эмпатия и способность принятия и исполнения социальных ролей во взаимодействии, в сопряжении с другими людьми. Важнейшее значение имеет также интериоризация моральных ценностей общества, своей этнической культуры, и образование важнейших подструктур самосознания.

В свете сказанного жалость выступает как один из постоянных эмоциональных компонентов эмпатии и ни в коей мере не является самостоятельным защитным механизмом, направленным против собственных агрессивных тенденций.

Известно, что защитные механизмы находятся в распоряжении центра личности, ее «Я». То обстоятельство, какие защитные механизмы выбираются личностью в той или иной ситуации для осуществления психологической самозащиты, зависит от структуры я-концепции. Нашу точку зрения на данную проблему мы подробно изложили в предыдущих работах, посвященных проблеме адаптации.

Представляют интерес исследования Стэнли Куперсмита и его коллег[60], согласно которым между уровнем самоуважения личности и уровнем ее деструктивности (агрессивности, вандализма и ненависти к людям) существует обратно пропорциональная зависимость. Это особенно заметно в раннем детстве. Самоуважение, как известно, является важным компонентом я-концепции личности.

§ 11. Агрессивные черты характера – последствия агрессивного поведения

Постоянные фрустрации и привычка отвечать агрессией вызывает у личности формирование целого комплекса агрессивных черт характера. Это те черты, в которых ведущим признаком является агрессивность. Такие черты могут быть двух типов: а) нормальные и здоровые агрессивные черты характера, такие, как стремление к соперничеству и настойчивость; б) вторую группу составляют близкие к патологическим или истинно патологические черты агрессивного характера: враждебность к людям, задиристость и подлость; разрушительность; крайний негативизм и мятежность; склонность ко лжи и обману, лживость характера.

При исследовании агрессивных черт характера как первой, так и второй подгрупп следует учесть, что каждая из названных выше «черт» по-существу является комплексом (как, например, агрессивная настойчивость или подлость), но таким, в котором ведущей чертой является агрессивность, стремление устранить другого или причинить ему вред. В них всегда имеются, например, познавательные элементы, мысли, а также чувства и эмоции. Это скорее всего установочные комплексы, чем простые черты. Психологическая структура агрессивной «реакции» человека на различные социальные фрустраторы и ситуации сложна и зависит также от тех ролевых ожиданий, которые предъявляются к человеку в данной ситуации. Но адекватное понимание поведения человека требует раскрытия структуры его агрессивных действий, исходящих из комплексов его характера.

Как существует целый веер или спектр агрессивных реакций на фрустрацию, так и формируется целый веер агрессивных черт характера, начиная от мягких форм агрессивности в виде настойчивости в достижении своих целей (за счет нанесения вреда другим), до садизма и разрушительности. Это уже долгосрочные последствия агрессивного поведения в структуре характера личности. Предотвращение развития патологической агрессивности возможно лишь тогда, когда мы – как родители и педагоги – хорошо знаем механизмы возникновения агрессии и с малых лет, следя за развитием детей, стараемся предотвратить возникновение у них таких нежелательных черт.

Одна из причин развития интенсивной агрессивности у человека состоит в том, что с самого дня своего рождения, имея мощные потребности, ребенок лишен возможности и способности их самостоятельного удовлетворения. Это противоречие между потребностями и возможностями имеется у всех, но у детей оно острее всего: детёныши многих животных появляются на свет уже готовыми для самостоятельной жизни; во всяком случае через некоторое время после рождения они становятся самостоятельными. А дети долгое время беспомощны и это чувство вызывает к жизни постоянную тревогу, недовольство, страх, фрустрацию и, как их следствие, агрессивность. Долгое детство и зависимость – предпосылки развития агрессивности. Если родители очень заняты другими делами, то у них вырастут агрессивные, недовольные жизнью дети: они ведь постоянно переживают различные фрустрации.

Однако агрессивные реакции детей на фрустрацию – протест, гнев, стремление изменить ситуацию – намного полезнее, чем плач, чрезмерное повиновение, крайняя конформность, грезы или бегство от неприятной реальности. Поэтому не следует уничтожить агрессивность детей: следует смягчить ее, способствовать, чтобы она выражалась в различных пропорциях и была адекватна силе и значимости воздействующих фрустраторов и других неприятностей жизни.

Иногда дети подавляют свою агрессию, вытесняют ее, поскольку боятся родителей. Эти агрессивные импульсы, однако, не уничтожаются: они могут появляться многие годы спустя, у взрослого человека, который давно забыл свои детские фрустрации, во всяком случае многие из них. Агрессия ребенка перемещается, переносится во взрослую жизнь. Это одна из разновидностей механизма перемещения агрессии: реакция откладывается на многие годы, объекты агрессии обычно замещаются новыми. Правда, эти механизмы играют важную роль уже в детстве, в ситуациях фрустрации или непосредственно после воздействия фрустраторов.

Такое перемещение может стать причиной того, что в процессе переживания фрустрации в детские годы ребенок находит другие выходы, например ломает игрушки. Перемещение имеет место как откладывание реакций и как изменение ее направленности (замещение объекта агрессии). Перемещение и замещение обусловлены, в частности, тем, что ребенок слабее родителя. Он боится наказания и поэтому становится подкладистым и почтительным. Дети одновременно любят своих родителей и зависят от них. Вследствие этих причин направленная против своих родителей агрессия порождает у детей чувства сожаления, виновности и беспокойства, так как возникает опасность потери любви и заботливости родителей. Ожидание такой перспективы может толкать ребенка на поиски порочных интересов у своих сверстников. Указанные чувства, возникнув, также становятся источниками фрустрации (внутренними фрустрирующими состояниями). В такой сложной внутренне-внешней фрустрирующей ситуации агрессивные реакции могут быть чрезвычайно разнообразными и разнонаправленными. Вследствие всего этого больше всех страдает сам ребенок. Он может отчуждаться от родителей, потерять друзей, не в полной мере использовать свои умственные способности, постоянно быть раздражительным, переживать гнев и чувство вины. У него может формироваться иррациональный страх, который он не в состоянии контролировать. Это картина несчастливого детства, когда ребенок становится неспособным улучшить свои отношения с другими и с самим собой. Его агрессивность становится привычной, неконтролируемой и самовоспроизводящей.

Каков выход из такой ситуации? Выход состоит в том, что ребенка надо любить, ему надо дать почувствовать, что он принят, желателен. Появление нового ребенка не должно стать причиной уменьшения внимания к первому. Мы уже знаем, что именно зависть к новорожденному делает старшего ребенка агрессивным. Только любовь и приветливость к фрустрированному ребенку могут препятствовать развитию в нем таких черт характера, как упрямство, экстравагантность, эксгибиционизм, склонность к удержанию экскрементов и другие черты, тесно связанные с защитными механизмами.

§ 12. Темперамент, агрессивность и отклоняющееся поведение

Темперамент лежит в основе формирования многих черт характера и поведения. Поэтому в монографии, посвященной многостороннему исследованию человеческой агрессивности, нельзя не рассмотреть также проблему связи агрессии и агрессивности с комплексом черт темперамента. Фактически проблема эта является широкой сферой исследования и тесно примыкает к проблеме наследственных предпосылок агрессии. Здесь мы вкратце рассмотрим те ее аспекты, которые имеют непосредственное отношение к процессу развития агрессивности детей в онтогенезе.

Темперамент и его типологии описаны во многих публикациях[61]. Здесь же мы сугубо кратко опишем структуру темперамента, перечисляя его основные черты. Согласно современным представлениям, в структуру темперамента входят нижеследующие основные черты, некоторые из которых, на самом деле, являются комплексами черт иного порядка: 1) активность, то есть частота, темп и сила действий человека; 2) ритмичность основных психофизиологических функций – пассивности и активности, сна и бодрствования и др.; 3) склонность приближаться к новым раздражителям или, наоборот, удаляться от них, избежать контакта с ними; 4) способность к адаптации: имеется в виду, в какой мере индивид способен изменить свое поведение в ответ на изменения условий жизни; 5) интенсивность реакции, то есть энергичность ответа на внешние воздействия; 6) порог чувствительности, то есть тот уровень интенсивности внешнего раздражителя, который необходим для изменения поведения; 7) отвлекаемость внимания, то есть то, в какой мере новые раздражители меняют направленность психической активности человека; 8) сосредоточенность внимания и его устойчивость, что определяется длительностью того отрезка времени, в течение которого индивид способен заниматься определенной деятельностью. Как видно, последние «черты» темперамента одновременно являются особенностями внимания, что свидетельствует о влиянии темперамента на сознание и познавательные процессы.

Предложены различные типологии темперамента, авторы которых, выделяя типы, включают в их состав определенные группы из вышеназванных и других черт. Из современных типологий наиболее известная подразделяет людей на интровертов, экстравертов и амбивертов. Интроверты – это люди, психическая активность которых в основном направлена во внутрь, на содержания собственной психики; экстравертов преимущественно интересует внешний мир; что же касается амбивертов, то у них эти две тенденции представлены примерно одинаково[62].

Эта типология весьма полезна при рассмотрении агрессивности человека, поскольку в типах та или иная форма агрессивности с самого начала дана в качестве одной из черт личности. Например, экстраверты отвечают на воздействие фрустраторов и стрессоров бурными агрессивными реакциями, тогда как интроверты склонны подавлять свои агрессивные реакции, переживая их скорее в фантазиях, чем в виде реальных ответных действий.

Типы темперамента, в том числе «классические» – сангвинический, холерический, меланхолический и флегматический – являются способами функционирования ребенка и взрослого, характеризуя в основном динамику психической активности человека. Но различные черты темперамента создают у людей различные склонности, предрасположенности к развитию определенных черт характера, установок и других образований, в том числе психических отклонений и девиантных (отклоняющихся от социальных норм) форм поведения.

Проблемой связи между темпераментом и склонностью к преступному поведению специально занимался Г. Айзенк. Он пришел к выводу, что те индивиды, которые на осях (измерениях) «экстраверсия – интроверсия» и «невротизм – эмоциональная устойчивость» занимают крайние позиции, склонны к патологическим изменениям. Г. Айзенк утверждает также, что склонность к преступности наследственна и тесно связана с темпераментом[63]. Иначе говоря, Г. Айзенк на основе данных психологии и результатов собственных исследований попытался вновь обосновать то, что еще в XIX веке хотел доказать Ч. Ломброзо на основе своего опыта судебного психиатра и криминолога[64].

В своих трудах Г. Айзенк приводит эмпирические данные о том, что большинство преступников-насильников являются экстравертами. Это означает, что экстраверты отличаются, в числе других, следующими чертами: 1) повышенным уровнем внешней агрессивности; 2) экстрапунитивностью; 3) склонностью к насилию, причем часть экстравертов – к патологически высокой степени агрессивности вплоть до садизма.

Формирование антиобщественных, преступных установок личности, без сомнения, имеет более сложную обусловленность и не может детерминироваться лишь темпераментом. Велика роль таких социально-психологических факторов, как подражание социальным моделям, получение определенного статуса и соответствующей роли, влияние родителей и других авторитетных людей и т. п. Однако сходные с результатами, полученными Г. Айзенком, данные получены и другими исследователями. Так, польский психолог К. Поспишиль выяснил, что хулиганы, воры и насильники в большинстве своем отличаются более высоким уровнем экстраверсии и персеверативности, чем в среднем другие люди. У нормальных подростков и юношей, наоборот, налицо средний уровень активности, невротизма и экстраверсии.

Таким образом, между темпераментом и склонностью к тому или иному виду преступлений существуют довольно тесные связи[65]. Оказалось, что тип темперамента влияет на выбор личностью того вида преступления, которое он собирается совершить. Поэтому когда экстраверт выбирает для себя преступный путь жизни, он чаще всего становится хулиганом, поскольку для того, чтобы стать вором, у него недостает хорошо развитого и гибкого мышления. Хорошие воры – в основном интроверты.

Существование такого соответствия между темпераментом и преступностью вполне вероятно, поскольку, имея определенный тип психической динамики, человек выбирает такую деятельность, для успешного выполнения которой следует обладать именно такими динамическими чертами: динамика деятельности и динамика личности должны соответствовать друг другу. Индивид выбирает такую сферу преступной деятельности, чтобы удовлетворить свои потребности во впечатлениях, в риске, в столкновении с опасностями, в осуществлении определенных видов поведения. У людей с разными темпераментами эти потребности различны. Безусловно, заслуживает внимания предлагаемое Яном Стреляу уточнение: с темпераментом индивида связаны не вид или тип преступления, а способ его совершения, а также та ситуация, в которой оно совершается[66].

§ 13. Опыт детства и гендерные различия агрессивности

Защитные механизмы и адаптивные стратегии человека начинают формироваться еще в раннем детстве, уже при первых столкновениях с социальным миром, в первую очередь – с членами своей семьи. И с самого начала формирование агрессивности происходит различно у индивидов двух полов.

Исследования психологов показали, что женщины, которых часто избивают в их семьях, отличаются следующими особенностями биографии: а) они чаще других были свидетелями случаев применения насилия в семьях, в которых росли и социализировались; б) сами чаще других бывали жертвами насилия в детстве[67].

Таких женщин их мужья часто избивают, но не потому, что они не умели защищаться, а по другим причинам: а) они сами нередко ведут себя агрессивно; б) когда мужья проявляют агрессию, они сразу же отвечают агрессией, что приводит к обострению конфликта, драке и даже физическим повреждениям.

Эти сведения позволяют нам утверждать, что у таких женщин агрессивность, как черта характера, образовалась еще с раннего детства и стала преобладающей стратегией адаптации в проблемных ситуациях. Подобная стратегия формируется двумя путями: на основе личного опыта жертвы насилия и в результате наблюдения внутрисемейных сцен агрессии, например конфликтов между родителями. Этот опыт, по-видимому, сохраняется в подсознательной сфере и воспроизводится уже в своей семье, во взаимоотношениях с мужем и детьми. Сходные семейные ситуации приводят к спонтанному воспроизведению образованной еще в годы детства адаптивной стратегии, которая состоит из комплекса защитных механизмов, в котором ведущую роль играет агрессия, а также из устойчивой враждебной установки. Причем эта установка может быть обобщенной: женщина может быть агрессивной во взаимоотношениях со многими людьми, особенно с теми, кого воспринимает в качестве реальных или потенциальных фрустраторов или стрессоров.

Нет сомнения, что и среди женщин встречается много агрессивных индивидов, готовых применять физическое или психологическое насилие к другим людям. Но женская агрессивность исследована меньше, чем мужская. Кроме того, есть предположение (Берковиц, указ. соч., с. 200), что агрессивные женщины формируются иными путями, чем агрессивные мужчины. Так что проблема эта требует новых исследований.

Во многих семьях нападающей стороной является женщина. Таково, во всяком случае, положение вещей на Западе. Однако у женщин чаще наблюдается словесная агрессия: только немногие из них прибегают к физической агрессии против своих мужей. Но в целом, согласно одному из видных исследователей семейной агрессии М. Страусу, жены так же часто наносят удары своим мужьям, как и мужья – женам. Женщины не только наносят удары голыми руками, но и угрожают ножом или ударяют им и другими предметами, стреляют из пистолетов, которые в некоторых странах весьма доступны каждому. Хотя более распространена точка зрения, что мужчины агрессивнее женщин, есть психологи, придерживающиеся противоположной точки зрения. Например, американские психологи М. Страус, Р. Джеллес и другие даже считают, что агрессивность женщин ничуть не уступает агрессивности мужчин, а может быть даже несколько превышает ее. Другие исследователи также обнаружили, что мужья так же часто становятся жертвами насилия своих жен, как и жены – жертвами насилия своих мужей. Причем женщины во время конфликтов с мужьями чаще прибегают к оружию, что считается следствием их физической слабости. Мужчины в ссоре с женщиной с бо́льшей вероятностью получают серьезные телесные раны, утверждают американские исследователи. Возможно, что женщина реже является инициатором конфликтов, но чаще наносит мужу телесные травмы. Однако эта точка зрения оспаривается другими авторами. Вполне возможно также, что существуют заметные этнокультурные различия.

Исследования предоставили нам также сведения о тех мужчинах, которые чаще других в своей семье прибегают к помощи агрессии: они жестоки к своим детям и женам; в детстве часто бывали свидетелями сцен насилия в тех семьях, в которых росли и социализировались; сами чаще неагрессивных мужчин бывали жертвами насилия в детском возрасте[68].

Как и в случае женщин, мы здесь обнаруживаем два пути формирования агрессивной адаптивной стратегии у этих мужчин: наблюдение агрессивных сцен и личный опыт жертвы насилия других людей, в первую очередь – родителей. Данный опыт сохраняется в подсознательной сфере и воспроизводится уже во взрослом состоянии, в своей семье. Подобные мужчины проявляют жестокость как к жене, так и к детям.

Агрессивная адаптивная стратегия таких людей может быть составной частью более широкого характерологического гиперкомплекса, например – авторитаризма.

Когда в семье как мужчина, так и женщина агрессивны в указанном смысле, то есть имеют преобладающую агрессивную адаптивную стратегию, между ними очень часто возникают конфликты и даже проявления физического и психологического насилия.

Имея преобладающую агрессивную стратегию адаптации, мужчины во многих ситуациях смогли бы воздерживаться от насильственных действий при отсутствии ряда дополнительных факторов, способствующих возникновению у них стрессов и фрустраций. В их числе следующие (называются те, роль которых действительно раскрыта в ходе исследований): 1) когда жена более образованна, чем муж, она чаще подвергается насилию с его стороны; этим путем мужчины, по-видимому, добиваются самоутверждения. Предполагается, что мужья рассматривают своих более образованных жен претендентами на роль главы семьи, что их, конечно, фрустрирует, особенно в том случае, если они придерживаются традиционных патриархальных взглядов на семью. Данный факт обнаружил Р. Джеллес в ходе опроса 80 семей из штата Нью Гемпшир[69]. У мужей, имеющих более низкий образовательный и профессиональный статус, появляется постоянная озабоченность относительно того, являются ли они подлинными главами своих семей? 2) Конкуренция за роль главы семьи: многие женщины стремятся играть в семье более решающую роль и получают отпор в виде насильственных действий мужей. 3) Экономические трудности: бедность, низкая зарплата, безработица и т. п.

Однако не следует забывать, что все эти факторы, особенно первый (низкий образовательный статус мужчины), являются предпосылками, усиливающими авторитаризм личности, а следовательно и ее авторитарную агрессию. Это один из убедительных результатов исследования авторитарной личности[70].

§ 14. Агрессивность и антисоциальная установка

Мы уже определили агрессивность как комплекс характера. Но какова ее структура, из каких компонентов она состоит? На этот вопрос необходимо найти ответ для того, чтобы можно было исследовать возрастное развитие агрессивности и ее связь с другими психическими явлениями. Несмотря на важность данного вопроса специалисты, исследующие человеческую агрессию, не проанализировали агрессивность так подробно, как того она заслуживает.

Мы полагаем, что в структуру агрессивности взрослой и зрелой в социально-психологическом отношении личности входят: 1) враждебные мысли, оценки и образы других людей; представление о том, что человек не является высокой ценностью; мысли, унижающие человека; 2) низкая самооценка, потому что агрессивный человек интроецирует те заниженные оценки, которые приписывает другим; 3) агрессивность включает установку на причинение вреда другим, то есть тенденцию к совершению агрессивных действий; 4) агрессивность включает схемы различных вредоносных действий – физических, словесных, символических и т. п.; 5) агрессивность включает готовность воспроизведения из долговременной памяти прошлых фрустраций и воспоминаний о других неприятностях, а также тех действий, которые в прошлом были адаптивными; 6) наряду с общей враждебной установкой к миру и к людям, агрессивность включает ряд частных враждебных установок, направленных к отдельным индивидам и социальным группам, которых агрессивная личность особенно интенсивно ненавидит. Как общая, так и частные враждебные установки являются в значительной степени фиксированными, устойчивыми, иначе враждебность не была бы устойчивым комплексом характера человека.

Мы считаем также, что враждебность имеет свою особую психо-логику. Она сообщает избирательность восприятиям и остальным познавательным процессам человека. Психо-логику агрессивного человека, отличающуюся от логики миролюбивой личности, необходимо исследовать особенно тщательно, поскольку многие свои действия агрессивный человек обосновывает и оправдывает по схемам этой психологической логики. Кстати, подобные защитные аргументы (насыщенные враждебностью рационализации) и другие механизмы самозащиты также входят в состав агрессивности личности.

Прежде всего следует вспомнить о различии между антисоциальностью и асоциальностью человека. Мы считаем, что асоциальный человек просто склонен быть вне общества, иметь как можно меньше взаимодействий с социальными группами, самоизолироваться, тогда как антисоциальный человек активно выступает против общества, стремится изменить его, конфликтует с ним. При таком понимании антисоциальности она представляется как обобщенная отрицательная (и активная) установка человека по отношению к обществу, а агрессивность является ее частью, одним из ее «блоков».

Обычно под антисоциальностью понимают общую отрицательную установку. Это так. Однако подобная общая формулировка психологически не очень содержательна. Поэтому лучше определить антисоциальность как совокупность отрицательных установок, направленных на самые различные социальные объекты – отдельных людей, группы и общество, на социальные нормы, ценности, статусы и роли. Только при такой конкретизации понятия «антисоциальность» можно исследовать соответствующее явление эмпирическими социально-психологическими методами.

Для того, чтобы раскрыть место агрессивности в антисоциальности, необходимо исследовать конкретных агрессивных людей. Поскольку такие исследования уже проводились, полученные данные, мы надеемся, можно использовать для обоснования предложенной выше концепции антисоциальности.

Одной из реально наблюдаемых форм связи агрессивности человека с антисоциальностью является выражение агрессивности через антисоциальные действия (или посредством таких действий). Грубость, хулиганство и различные формы преступлений с применением насилия – вот некоторые из действий, с помощью которых реализуется агрессивность человека.

Эта точка зрения находит подтверждение в результатах лонгитюдных исследований агрессивности. Так, исследования Д. Фаррингтона показали, что агрессивность, возникнув в раннем детстве, в последующем все чаще выражается в антисоциальных действиях. Этот психолог продолжил исследования своего коллеги Д. Веста из Кембриджского университета, которые тот проводил в рабочих районах Лондона. Нас здесь интересует следующий итог этих исследований, подведенный Л. Берковицем: «Показательно, что люди, очень агрессивные в ранней молодости, вероятнее всего попадали под суд за преступления, связанные с насилием, к 32 годам. Около 22 % очень агрессивных мальчиков и лишь 7 % менее агрессивных юношей имели судимость впоследствии»[71].

Преступления против индивидов, групп и общества в целом являются наиболее яркими случаями антисоциальных действий, и они характерны агрессивным людям. Как показали Д. Вест и Д. Фаррингтон, агрессивность является составляющей более общей «антисоциальной тенденции». Люди становятся агрессивными по разным причинам, но когда они уже такие, у них всегда имеется готовность нападать на других. Разными путями они приходят к некоторым общим чертам и тенденциям.

Названные авторы, а вслед за ними и Л. Берковиц, отметили важную особенность, которую выше мы включили в развернутую характеристику агрессивности: агрессивные люди, помимо готовности нападать на других, имеют склонность отвергать социальные правила, то есть нормы социальной жизни.

Это очень важно для понимания природы агрессивности: сверхагрессивные люди «не любят» ни социальные нормы, ни их носителей, которые ограничивают их субъективно понимаемую свободу. Мы здесь предлагаем гипотезу, согласно которой агрессивные подростки и даже взрослые люди отрицательно относятся к социальным нормам поведения, поскольку идентифицируют их с теми авторитетными людьми, к которым питают отрицательные чувства и установки. Подобные частные враждебные установки в процессе онтогенеза обобщаются и личность становится антисоциальной.

Поскольку обобщенная агрессивность личности направлена против социальных норм, она выражается и в таких преступных действиях, как воровство, наркомания, изнасилование, ограбление квартир, банков и т. п.

С возрастом развиваемая агрессивность все полнее структурируется, приобретая все те компоненты, которые мы описали выше. Она выражается во все большем и разнообразном числе антисоциальных действий. С возрастом агрессивные дети начинают пьянствовать, увлекаться азартными играми, употреблять наркотики, вовлекаться в беспорядочные социальные связи. Они чаще нарушают правила дорожного движения, совершают акты вандализма и т. п. Именно это и показали экспериментальные исследования Д. Веста и Д. Фаррингтона[72].

Детский негативизм давно известен психологам, поэтому мы здесь его описать не будем. Отметим только, что негативизм бывает двух основных видов: активный и пассивный. Ребенок имеет активный негативизм тогда, когда совершает противоположное тому, что от него ждут или требуют взрослые. Пассивный же негативизм имеется тогда, когда ребенок просто отказывается выполнять то, что от него требуют взрослые. Негативизм в этих двух формах может быть более или менее обобщенным.

Проблема, которая здесь нас занимает, касается путей возникновения антисоциальности или формирования антисоциальной личности. Вопрос в следующем: какая существует связь между негативизмом и антисоциальностью? Мы предлагаем следующую гипотезу: 1) антисоциальность рождается из детского негативизма, поскольку негативизм ребенка по отношению к отдельным лицам обобщается; 2) агрессивность является частным аспектом антисоциальности и развивается в ее составе с самих ранних лет. Частная обобщенная установка развивается в составе более общей обобщенной установки – антисоциальности.

§ 15. Три вида антисоциальности: экстравертивная, интровертивная и амбивертивная

Мы видели, что есть дети и взрослые, которые агрессивно и открыто нарушают законы и другие социальные нормы. Это агрессивно антисоциальные личности. Их можно назвать также экстравертированными антисоциальными типами.

Но не все нарушители социальных норм таковы. Есть также миролюбивые антисоциальные личности. Л. Берковиц следующим образом суммирует результаты проведенных исследований: «Рольф Лебер и Карен Шмалинг обратили наше внимание на два различных вида антисоциальности, существующих по крайней мере у детей. Проанализировав двадцать восемь исследований по идентификации различных типов антисоциального поведения у детей, они сделали вывод, что отклонение поведения детей от социально одобряемых образцов колебалось в пределах открыто-скрытого континуума. На одном конце этой шкалы были дети, проявлявшие открыто антисоциальное поведение, те, кто много ссорился и дрался – тот тип детей, обозначенных в разработках Кембриджа и округа Колумбия как агрессивные и нарушающие нормы дети. На другом конце открыто-скрытого континуума, по Леберу и Шмалингу, были указаны дети, обычно скрывавшие свое антисоциальное поведение. Они воровали, порой даже устраивали поджоги и нарушали законы каким-то другим способом, когда думали, что это сойдет им с рук, но все же они не отличались особой склонностью к насилию»[73].

Раньше мы уже показали, что воровство является разновидностью агрессивности, поэтому скрытые антисоциальные личности также являются агрессорами.

К этому вопросу мы еще вернемся, а здесь подчеркнем, что пора перейти от описательного уровня исследования антисоциальной личности на более глубокий психологический уровень. И мы надеемся, что такому продвижению могут способствовать нижеследующие идеи. Можно, по-видимому, выделить три типа антисоциальности: а) экстравертированный тип антисоциальной личности, представители которого шумят, дерутся, открыто и агрессивно нарушают социальные нормы; б) интровертированные антисоциальные личности, имеющие противоположные формы проявления своей установки. Мы думаем, что заблуждаются те, кто не считает таких людей агрессивными; в) есть также антисоциальные амбиверты, которые нарушают социальные нормы с использованием более широкого репертуара агрессивных действий – как физических, так и символических. Но могут быть также миролюбивые антисоциальные личности. Перейдем к краткому рассмотрению этого типа.

Мы уже показали в этой книге, что агрессивность, как комплекс характера и как обобщенная установка, входит в структуру антисоциальной личности.

Однако вполне понятно, что у разных антисоциальных людей уровень агрессивности не может быть одинаковой. Условно всех антисоциальных людей можно подразделить на три группы по критерию силы (интенсивности) агрессивности: очень агрессивных, умеренно («нормально») агрессивных и миролюбивых (неагрессивных). Понятно также, что антисоциальные поступки и преступления этих людей не могут быть одинаковыми. Да и не все нарушения социальных норм требуют от человека заметной агрессивности.

Например, продавец магазина присваивает определенную часть выручки и обманывает владельца магазина, но – без совершения против него других, физических или психологических, агрессивных действий. Когда его поймают, он не оказывает агрессивного сопротивления. Когда в последующем создается новая возможность, вновь ворует и т. п. Воровство, конечно, содержит в себе элемент агрессии, поэтому мы раньше рассмотрели его в качестве разновидности агрессии против другой личности или социальной группы, но совсем нет необходимости, чтобы оно было агрессивным в физическом смысле.

Другой пример: пешеход переходит улицу в неположенном месте. Он нарушает правила уличного движения, но при этом у него и в мыслях не было причинить вред кому-либо. Есть в его поведении момент противопоставления общественным требованиям, но в его действиях нет заметной агрессивности. Это не насилие, хотя такие люди нарушают социальные нормы и даже преступают закон.

Агрессивными являются те преступники, которые для достижения своих целей применяют насилие – физическое или психологическое. Когда человек отклоняется от выполнения каких-либо писаных или неписаных правил, поскольку они ему не нравятся, то это не значит, что он совершает агрессивные действия. Например, в годы советской власти автор этих строк часто не ходил на партийные собрания и митинги, но вряд ли такие действия можно было бы квалифицировать в качестве агрессивных. Пассивное, мирное сопротивление не всегда является агрессией. Вспомним мирное сопротивление индийского народа английским колонизаторам в процессе национально-освободительного движения в первой половине ХХ века. Когда к мирным демонстрантам применяют насилие, они не отвечают насилием. Они нарушают какие-то правила, установленные субъектами власти, но это неагрессивное нарушение норм. Они никого не бьют, не оскорбляют и не убивают. Они просто ведут себя ненормативно. Если бы мы думали иначе, то без основания слишком расширили бы понятие агрессии.

§ 16. Через зависимость – к независимости и психической зрелости

При нормальном развитии и умеренной агрессивности подростки и юноши обращаются, когда необходимо, за советом и помощью к родителям, учителям и другим референтным лицам. Они добровольно, но временно, ставят себя в зависимое положение. Однако, получив совет и помощь, они стремятся принимать самостоятельные решения. Итак, это путь через зависимость к независимости и самостоятельности. Идя таким путем, развивающаяся личность быстрее накапливает положительный опыт и ускоряет процесс своего социально-психологического созревания.

Другое явление наблюдается у тех агрессивных детей с антисоциальными склонностями, у которых сложились плохие, отчужденные отношения с родителями. Они не доверяют старшим, у них мало значимых, референтных людей и они не любят обращаться к ним за советом и помощью. Очень рано приобретая чувство независимости, они, однако, закрывают себе путь к быстрой социализации и созреванию. У них во взрослой жизни могут быть серьезные проблемы с обществом.

Неагрессивные подростки обращаются за советом и к сверстникам. Это очень здоровый подход. Вот как ответил на вопрос об этом один из подростков: «У меня много друзей, с которыми я могу обсуждать свои проблемы… Я не делаю этого постоянно. Но когда мне нужно принять важное решение, я всегда говорю со многими знающими людьми. Я всегда так делаю, говорю со многими людьми, собираю разные мнения и принимаю решение сам»[74].

Это подход психически здорового человека, успешно идущего к основной цели социализации – к социально-психологической зрелости.

Другая тенденция выявлена у агрессивных подростков. Они преувеличивают значение независимости и уже в подростковом возрасте желают создать у людей представление о такой своей независимости, которая в этом возрасте практически недостижима. Так, на вопрос о том, обращается ли он к своим друзьям за помощью по тем или иным вопросам, один из них ответил: «Я сам решаю все вопросы. Если ты не можешь справиться с чем-то, то зачем браться за это?»[75]. Но мы знаем, что в подростковом возрасте индивид может решать самостоятельно очень мало серьезных проблем. Даже в материальном, финансовом отношении он полностью зависит от родителей. Однако целесообразно браться даже за такие дела, которые не сможешь решать один: получая помощь и полезные советы и решая подобные проблемы, личность развивается и становится все более и более зрелой.

Есть подростки, юноши и даже немало взрослых людей, которые, оказываясь в зависимости от других, переживают тревогу. Если реакция тревоги у них впервые родилась в семейных отношениях, то, как показывают исследования, она может «генерализоваться и влиять на все другие отношения»[76]. Такие люди ведут себя плохо, то есть девиантно, в школе, в общественных местах, в армии – везде, где вынуждены подчиняться воле других людей.

§ 17. Закон цикличности агрессии (и исключения из него)

Мы видим, что те мужчины или женщины, которые склонны к агрессивным действиям в семье и вне дома, в детстве или сами часто подвергались насилию, или же бывали свидетелями агрессивных сцен. Эти впечатления, как мы видим, сохраняются на уровне подсознательного, участвуют в формировании агрессивной адаптивной стратегии и проявляются уже во взрослом состоянии, в своей семье.

Исходя из этого говорят о существовании закона цикличности агрессии, который кратко выражается в следующей логической форме: «Насилие порождает насилие». Иначе говоря, формы жестокого поведения во многих случаях передаются от поколения к поколению. В трудах по психологии агрессии приводится очень много эмпирических данных, подтверждающих эту точку зрения, которую, кстати, психоаналтики высказывали уже давно. Между тем бихевиористы и находящиеся под их влиянием исследователи агрессии, в том числе А. Бандура и Л. Берковиц, игнорируют воззрения психоаналитиков.

Но здесь нас интересует другое явление, относительно причин которого мы хотели бы высказать гипотезу. Речь идет о том, что есть много исключений из этого общего правила или закона. Все же около 30 % мужчин или женщин, будучи в детстве свидетелями или жертвами внутрисемейной агрессии, создавая свою семью, не проявляют заметной агрессивности. Почему?

Конец ознакомительного фрагмента.