Вы здесь

Агрессивность человека. Том 1. Агрессивность и психическая самозащита личности. Глава 2. Фрустрация, агрессия и психическая защита (А. А. Налчаджян, 2005)

Глава 2. Фрустрация, агрессия и психическая защита

§ 1.Что такое фрустрация?

Фрустрация[47] (от лат. frustratio – потеря иллюзий, разочарование. Корень слова “фрустрация” – латинский) имеет место тогда, когда на пути целенаправленной деятельности человека возникает барьер и новая ситуация представляется ему непреодолимой и безысходной. Этот барьер называется также фрустратором, то есть таким фактором, который приводит к фрустрации человека.

Фрустрация тесно связана со стрессом – состоянием психофизиологического напряжения организма. Психологический стресс имеет место тогда, когда на человека влияют такие факторы – их называют стрессорами – которые приводят его в состояние психической напряженности. Есть очень много факторов среды, которые для человека одновременно являются как фрустраторами, так и стрессорами. Такие факторы мы впредь будем называть стресс-фрустраторами. Ниже, в отдельном параграфе, мы представим свою (как мы надеемся, в значительной степени новую) концепцию стресс-фрустраторов. Здесь же сделаем еще несколько замечаний по поводу таких комплексных факторов. Любая неудача в достижении поставленной цели по-существу является стресс-фрустратором. Оскорбление может глубоко фрустрировать человека, одновременно вызывая в его организме и психике сверхнапряженное психофизиологическое состояние.

Другой часто встречающийся стресс – фрустратор – это нехватка времени, цейтнот, который многократно возникает в жизни индивидов и социальных групп даже в течение одного дня. Так например, говорят, что шахматист находится в цейтноте: у него очень мало времени, предстоит делать еще 10 ходов, а это практически невозможно без грубых ошибок. Такое положение может показаться шахматисту безысходным. Другой спортивный случай – цейтнот футбольной команды, которая терпит поражение, проигрывает противнику, спешит наверстать упущенное и отыграться, но для этого у нее времени очень мало: за оставшиеся 5 минут ей надо забить три мяча, не пропустив в свои ворота ни одного. Если противник силен, это практически невозможно. И команда оказывается в сложном стрессовом и фрустрированном состоянии, ее игра может стать стереотипной и даже неорганизованной.

Внимательный наблюдатель без труда заметит, что в ситуациях интенсивной фрустрации и стресса, тем более когда эти два состояния комбинируются, поведение людей меняется, причем иногда – весьма резко. Появляются спешка, тревожность, нервозность, увеличивается количество ошибок, как говорят в спорте – «технического брака». Снижается даже уровень игры настоящих мастеров и классных команд.

Агрессия является только одной из разновидностей возможных ответов человека на воздействие фрустраторов и стрессоров. Но прежде чем перейти к подробному рассмотрению этого вопроса, нам следует ознакомиться с классической теорией фрустрации-агрессии. Иногда ее называют лишь гипотезой, что, по нашему мнению, точнее отражает статус этой концепции в современной психологии.

§ 2. Гипотеза фрустрации-агрессии

Гипотеза или «теория» фрустрации-агрессии была предложена в 1939 году группой психологов в книге под названием «Фрустрация и агрессия»[48]. В ней они предложили «теорию», суть которой сводится к следующим утверждениям: 1) фрустрация всегда приводит к агрессии, 2) если человек или животное совершают агрессивные действия, то это значит, что они фрустрированы. Иначе говоря, агрессия всегда является следствием фрустрации.

Это был крупный шаг на пути создания теории очень широкого класса явлений, хотя родоначальником теории фрустрации следует считать Зигмунда Фрейда. Однако теория фрустрации-агрессии страдает односторонностью, поскольку, как показали последующие исследования, существуют неагрессивные реакции на фрустрацию, причем в немалом количестве[49]. Оказалось также, что не всякое агрессивное поведение человека свидетельствует о его фрустрированности: люди совершают агрессивные действия подражая другим, подчиняясь приказам вышестоящего, авторитетных людей.

Кроме того, фрустрация рождает у человека тенденцию к совершению агрессивных действий, которая, однако, не всегда реализуется в виде конкретных поступков, поскольку эта внутренняя мотивация нередко бывает слабой. Но когда фрустрации повторяются, агрессия проявляет свойство накапливаться и усиливаться. Очень важно, в какой степени индивид считает ситуацию фрустрирующей, неприятной и вредной, возможно – враждебной. Субъективное истолкование ситуации, ее значимость нередко даже важнее, чем реальное содержание. то есть объективная сила и форма фрустратора или стрессора.

В современной психологической литературе о фрустрации четко формулируются следующие основные утверждения о зависимости агрессии от фрустратора: а) агрессия является только одним из основных ответов на фрустрацию; б) сила агрессивного ответа зависит от ряда факторов: от силы мотива, который блокируется фрустратором; от силы фрустратора, блокирующего целенаправленную деятельность человека; от числа мотивов, которые блокируются.

Как показали эксперименты Курта Левина и его сотрудников, когда дети подвергаются фрустрации, у них не только усиливается агрессивность, но наблюдаются и другие изменения психической деятельности. Это означает, что агрессия всегда возникает и выражается в тесном сочетании с другими психическими изменениями личности – защитными и компенсаторными. Опыты Р. Баркера, Т. Дембо и К. Левина показали[50], что наша идея о существовании защитных комплексов соответствует действительности[51]. Во время экспериментов этих авторов агрессия выступала в сочетании с интересными формами регрессии, то есть с процессом возврата личности на предыдущие, более примитивные уровни психического развития, поведения, мышления и переживаний. Во время экспериментов у фрустрированных детей наблюдались примитивизация игровой деятельности, общее снижение уровня психической активности, которое было названо этими авторами временным нарушением личностных функций или «отсутствием дифференциаций».

Когда человек реагирует на фрустрацию агрессивными действиями, то это означает, что он наступает на блокирующий его активность объект или же на другие, замещающие объекты. Так как целью агрессии является уничтожение объекта (фрустратора) или лишение его дееспособности, она могла бы иметь значительное адаптивное значение, если бы жизнь современного человека не зависела от социальных групп, в которых агрессивность по возможности подавляется и скрывается. В особых ситуациях агрессия может быть реалистической и приемлемой формой приспособления, когда, например, человек оказывает сопротивление проникшего в его дом вооруженному бандиту. Но обычно агрессия не является удовлетворительной техникой адаптации. Чаще всего она вызывает ответные агрессивные действия, социальное отчуждение и даже наказание. Это, в свою очередь, приводит к новым фрустрациям человека.

Наконец, здесь уместно напомнить и о полученных Арнольдом Бассом данных о том, что прямая агрессия в виде физического удара вызывается у человека тогда, когда нападающий выражает признаки того, что готовится ударить, замахивается, демонстрирует оружие и т. п. Иначе говоря, прямая физическая агрессия чаще всего является ответом на прямую физическую агрессию другого и на угрозу применения такой агрессии.

§ 3. Новые проблемы исследования агрессии в трудах Н. Миллера и соавторов

Уже в упомянутой статье 1941 года Н. Миллер и его соавторы, пытаясь уточнить понятия теории фрустрации-агрессии, указали на ряд путей, по которым должна была идти дальнейшая работа по исследованию агрессии. Они наметили четыре главных линий, по которым должна продолжаться, по их мнению, развитие теории агрессии:

1) Исследование и разъяснение клинических и социальных фактов. Авторы отмечают, что у человека порой возникают острые личные конфликты при попытках овладения (совладения) своей агрессией. Исследование проблемы агрессии, по их мнению, может играть важную роль при формировании больших социальных организаций, при изучении межгрупповых конфликтов и т. п.

2) Авторы теории фрустрации-агрессии указали на необходимость обнаружить те законы, согласно которым импульсы к агрессии выражаются в различных ситуациях. Они отметили, что некоторые проблемы этой области становятся видимыми, когда учитываются такие явления, как замена объекта агрессии (перемещение агрессии), изменение формы агрессии и ее катарсис.

3) Необходимо попытаться узнать как можно больше о тех последствиях, к которым (кроме агрессии) приводит фрустрация. Необходимо исследовать рациональное мышление и процессы решения задач (как они в то время были представлены в трудах Джона Дьюи), процессы замены ответа и агрессией и т. п.

4) Авторы считали очень важным выявление тех условий, при которых агрессивная тенденция фрустрированного человека занимает ведущее или второе, или одно из второстепенных мест среди всех возникающих тенденций.

5) Наконец, Дж. Доллард, Н. Миллер и их соавторы считали важной проблему сведения гипотезы фрустрации-агрессии к более фундаментальным принципам и, отсюда, к более точной формулировке гипотезы в терминах этих базальных процессов[52].

Надо сказать, и это обстоятельство отметил еще Р. Лоусон, что первые две линии в определенной мере были уже развиты в упомянутой книге этих авторов «Фрустрация и агрессия». В целом дальнейшее исследование агрессии во многом пошло по указанным путям. Однако нам кажется, что до сих пор слабо исследованы взаимосвязи агрессии и других психозащитных механизмов – неагрессивных ответов на воздействие фрустраторов. Именно поэтому данная проблематика занимает одно из ведущих мест в настоящей книге.

§ 4. Основные фрустраторы и условия фрустрации

Фрустраторов в жизни людей – великое множество. Подробное их описание дано в специальной литературе по стрессу и фрустрации. Здесь же мы кратко опишем некоторые из самых часто встречающихся фрустраторов, вызывающих агрессивное поведение. При этом мы продолжим обсуждение сильных и слабых сторон теории фрустрации-агрессии, основные тезисы которой только что были изложены.

А. Фрустрация как блокада целенаправленной деятельности

Положение теории фрустрации-агрессии, согласно которой фрустрация всегда вызывает агрессивную реакцию, как уже было показано, только частично соответствует действительности, поскольку фрустрированные люди не всегда прибегают к той или иной разновидности агрессии. Наблюдается широкий спектр реакций – начиная от ухода, смирения и беспомощности до активных попыток преодоления препятствий.

Например, влюбленный мужчина, получивший отказ и тем самым сильно фрустрированный, может предаваться грусти, лежать в постели и спать значительно дольше обычного, переживать глубокую депрессию, но не предпринимать активных агрессивных действий против своих фрустраторов. Дело в том, что агрессия редко возникает в социальном и культурном вакууме, для ее выражения необходимы специфические условия, нередко – весьма сложные.

Для правильного понимания этих явлений следует иметь в виду, что отсутствие явных агрессивных действий еще не означает отсутствия агрессивных тенденций и даже осознанных желаний, вербальной агрессии во внутренней речи личности. Следует ли считать, что в таких случаях нет агрессивного поведения и даже агрессивности? Конечно, нет! Такое утверждение возможно только в устах ортодоксальных бихевиористов. Подобная тенденция в понимании агрессивных ответов на фрустрацию наблюдается в работах американских исследователей агрессии А. Бандуры, Р. Бэрона и других.

Исходя из того, что в явном поведении фрустрированных людей агрессивные действия часто отсутствуют, один из создателей теории фрустрации-агрессии Нил Миллер уже в 1941 году пришел к выводу, что фрустрация ведет не только к агрессии, но и к различным другим формам активности.

Второе утверждение теории фрустрации-агрессии, согласно которому агрессивное поведение будто всегда является следствием фрустрации, тоже не всегда соответствует действительности. Агрессивные действия возможны даже при полном отсутствии фрустраторов. Артиллерист или летчик бросают бомбы на города противника, совершенно не зная тех людей, которые там живут. Его действия агрессивны, но он не фрустрирован: он просто выполняет свой долг, исполняет приказ своего начальства, желает получить награду. Он может мотивировать свои действия патриотизмом и т. п.

Поэтому современные исследователи пришли к выводу, что фрустрация является только одним из факторов, с большой вероятностью вызывающих агрессивное поведение людей. Но, поскольку речь идет о вероятности, то вполне возможны случаи (и они действительно есть), когда даже фрустрация не вызывает агрессивных действий человека. Кроме того, всегда надо иметь в виду то, что уже сказано выше: фрустрация, кроме агрессии, приводит и к другим защитным и адаптивным, или дезадаптивным, действиям человека.

Проведены исследования, которые показали, что фрустрации нередко не усиливают агрессивность человека. В целом ряде других исследований получены данные, которые свидетельствуют о том, что фрустрации даже уменьшают уровень агрессивности поведения испытуемых[53]. Но и в таких случаях надо иметь в виду, что одно дело агрессивность, которая может усиливаться под влиянием новых фрустраторов, другое дело – агрессивное поведение, которое действительно может сокращаться и подавляться, например, в том случае, если человек боится наказания.

Но есть и другая возможность. Можно предложить гипотезу, согласно которой редукция агрессии под воздействием новых фрустраторов обусловлено тем, что в психике человека агрессия заменяется другими адаптивными механизмами или же превращается в другие психологические процессы, в частности, в результате частичной или полной сублимации. Если это так, то новые фрустрации могут интенсифицировать творческую активность человека, что и нередко имеет место в реальной жизни. В трудных социальных условиях, подвергаясь гонениям, некоторые ученые и художники, писатели и композиторы работают более продуктивно, чем при полном благополучии.

В других же исследованиях получены результаты противоположного характера: фрустрации облегчают выполнение агрессивных действий и увеличивают их интенсивность и длительность[54].

Рассматривая эти противоречивые результаты, Р. Бэрон и Д. Бирн объясняют их двумя причинами: а) фрустрация приводит к усилению агрессии только в том случае, если она достаточно интенсивна; если же фрустрация слаба или имеет среднюю силу, то почти никакого изменения агрессии не наблюдается. Эти авторы при этом ссылаются и на другие исследования[55]; б) некоторые исследования показали, что фрустрация приводит к усилению агрессии лишь в том случае, если воспринимается как произвольная и бессмысленная. Когда же она считается фрустрированным человеком оправданной и обоснованной, у него почти никакой агрессии не возникает[56]. Это свидетельствует о большой роли тех познавательных процессов по восприятию и оценке фрустраторов, о которых у нас предстоит отдельный разговор. Эти познавательные процессы, наряду с мотивами и эмоциями, обусловливают характер агрессивных действий человека.

Таким образом, вопрос о связи фрустрации с агрессией оказывается несравненно более сложным, чем предполагали Дж. Доллард и его коллеги.

Б. Роль вербальной атаки

Сильное влияние на параметры агрессивного поведения оказывает словесная (вербальная) атака. Повседневные наблюдения свидетельствуют о том, что люди чаще всего приходят в агрессивное состояние тогда, когда кто-либо непосредственно их провоцирует словами и делами. Такая агрессия все больше и больше усиливается, как говорят, «эскалирует».

Нет сомнения, что вербальная атака является разновидностью сильного стресс-фрустратора. Она обычно направлена на представление человека о себе, то есть на его я-концепцию (самоконцепцию). Иметь положительный образ собственной личности, высокую самооценку – желание большинства людей, если не всех. Словесно атакуя человека, его враги и недоброжелатели стремятся оскорбить и дискредитировать его, бьют по его я-концепции, фрустрируют его. Очевидно, что в комплексном ответе на воздействие такого неприятного фрустратора ведущее место должна занимать агрессия.

Из повседневных наблюдений, отмечают Р. Бэрон, Д. Ричардсон и другие, мы знаем, что издевательство, сарказм и словесно выраженные другие формы отрицательного отношения к человеку оскорбляют его сильнее, чем неприятные физические раздражители[57]. Это более распространенные формы фрустрирующей агрессии, чем наказание кулаком и оружием. И они обычно вызывают сильные агрессивные ответы. Причем вербальное нападение часто вызывает у фрустрированного человека физическую агрессию. По этой причине словесные баталии нередко переходят в физические, кулачные. Словесная фрустрация – часто более эффективное средство для вызова агрессивных действий, чем многие другие фрустраторы. Словесное нападение на человека – это агрессия против него, на что он отвечает агрессией – словесной или даже физической. Это возмездие за агрессию противника.

То, что вербально нанесенное фрустрирующее воздействие может быть очень сильным и превзойти другие формы фрустрации, было доказано в ходе специальных экспериментов. Во время одного из них испытуемых разделили на три группы. Членов первой группы без всякой причины оскорбляли (сообщник психолога допускал о них неприятные, нелестные комментарии). Члены второй подгруппы подверглись личной фрустрации (сообщник психолога не давал им завершить решение порученной задачи). Члены же третьей подгруппы подверглись проблемной фрустрации: испытуемые не сумели решить задачу, так как ее невозможно было решить. Наконец, как всегда, существовала также контрольная группа, члены которой не подверглись ни одному из названных видов неприятных воздействий.

После этих процедур членам всех четырех подгрупп предоставили возможность совершить агрессивные действия против сообщника психолога с помощью электрических ударов в ходе эксперимента по методике Басса-Берковица «учитель – ученик». Результаты данного, второго этапа исследования показали, что те, кто был подвергнут вербальной атаке, проявляли самый высокий уровень физической агрессии против своей жертвы. Дальше идут по эффективности личная фрустрация и проблемная фрустрация. Как и следовало ожидать, члены контрольной группы были наименее агрессивными[58].

Сходные результаты получены и в других исследованиях[59]. Конечно, трудно сопоставить силу этих различных фрустраторов (оскорбления словом, личной фрустрации и проблемной фрустрации). Поэтому не следует думать, что любое оскорбление словом, как фрустратор, сильнее любой личной или проблемной фрустрации.

В. Некоторые условия, способствующие агрессии

Рассмотрим некоторые из внешних и внутренних условий, способствующих актуализации агрессивного поведения людей.

1) «Заражение агрессией». Восприятие агрессивных действий других, в современной социально-психологической литературы обычно называемых «социальными моделями», иногда вызывает агрессивные действия тех, кто их воспринимает. Такое влияние оказывает, например, просмотр кино – и телепередач. Под воздействием социальных моделей люди обучаются новым способам агрессии. Их внутренние механизмы, обычно сдерживающие агрессию, ослабляются. Уменьшается чувствительность людей к признакам боли, страдания и тех неудобств, которым подвергаются эти социальные модели, например киногерои.

Наблюдаемые в реальной жизни агрессивные действия очень заразительны и могут возбуждать коллективные враждебные чувства и групповые акты насилия. Как верно заметили социальные психологи (Р. Бэрон, Д. Бирн и другие), даже в самых напряженных ситуациях сколько-нибудь заметных агрессивных действий люди не совершают, пока один из «горячих голов» не совершает первый агрессивный акт. До этого, однако, наблюдаются признаки агрессивности, враждебной настроенности: злое ворчание, трепка и т. п. Как только нанесен первый удар, начинается драка. Инициаторы агрессивных действий могут рассматриваться в качестве агрессивных моделей для остальных. Совершая первые агрессивные действия, они уменьшают силу внутренних сдерживающих факторов.

Но здесь есть одно важное обстоятельство: инициаторы агрессии быстрее приводят в активное агрессивное состояние тех из присутствующих, кто имеет длительную историю фрустраций социальной несправедливостью и другими фрустраторами. Быстрее примыкает к агрессивным действиям инициаторов (в роли которых часто выступают лидеры групп) те, кто имеет накопленную враждебность, а тем более те, у кого агрессивность – устойчивая черта характера. В лабораторных экспериментах тоже доказано, что агрессивные модели оказывают сильное возбуждающее воздействие на присутствующих[60].

2) Роль агрессивных стимулов. Леонард Берковиц показал, что важным детерминирующим фактором, вызывающим агрессивные действия, являются агрессивные знаки или стимулы (aggressive cues), присутствующие в данной ситуации. Эти стимулы развязывают агрессивные действия тех, кто уже приведен в состояние готовности для совершения агрессивных действий. Л. Берковиц доказал, что любой стимул (вещи, люди и т. п.), многократно сочетаемый с агрессивными действиями, постепенно может приобретать способность вызвать агрессивные действия[61]. Речь, по-существу, идет об установлении условных связей между стимулами и реакциями.

Исследования Л. Берковица и других психологов показали, что если фамилия испытуемого имела сходство с фамилией грубого боксера в продемонстрированном в лаборатории фильме, то он проявлял более интенсивную агрессию по отношению к вызвавшим его гнев испытуемым.

Сильной способностью вызвать агрессивность обладает оружие, потому что оно является орудием агрессии. Причем простое наличие оружия – револьвера, ножа и т. п. – достаточно для усиления агрессии: это оружие может никем не использоваться, но подобный эффект обычно вызывает. Правда, когда испытуемым объясняют смысл проводимого эксперимента, названный эффект исчезает. Отсюда мы можем заключить, что влияние оружия на агрессивную мотивацию является преимущественно подсознательным.

Исследования показали, что даже при невысоком уровне фрустрации у человека создается внутренняя готовность к совершению агрессивных действий. В таких случаях появление интенсивных провоцирующих факторов достаточно для того, чтобы человек от переживания состояния фрустрированности (общее возбуждение, недовольство, гнев) перешел к агрессивным действиям. Так, недавно один молодой торговец избил до смерти мальчика, который украл из его лавки какой-то предмет. Во время судебного разбирательства он старался оправдываться тем, что до этого у него дома была ссора и он пришел в магазин злым, и вот тут – этот маленький вор… Психологически все верно, но агрессивная реакция фрустрированного торговца была чрезмерной, что и вело к совершению страшного преступления. Такие случаи воочию показывают нам, с помощью каких механизмов агрессивность распространяется в обществе. Но важно отметить вот что: если даже индивид сам не фрустрирован, но воспринимал агрессивные сцены, у него создается готовность к агрессии, и провоцирующие факторы (люди, оружие и др.) могут стать ее релизерами, то есть пусковыми механизмами. О последних у нас предстоит отдельное обсуждение в одной из последующих глав.

В свете подобных фактов нас не должно удивлять то, что значительная часть убийств совершается с помощью личного оружия. Наличие дома, под рукой, оружия стимулирует человека совершить агрессивные действия. Жертвами же очень часто становятся члены семьи. В тех странах, где запрещены ношение и продажа оружия, совершается значительно меньше убийств, чем в тех, в которых таких ограничений нет. Так, в США каждый год совершается около 10000 убийств с помощью огнестрельного оружия, а в Англии – всего 10.

3) Возбуждение организма и агрессия. Исследования показали, что высокий уровень физиологической активности, чем бы она ни была вызвана, облегчает совершение насильственных действий. Громкий и неприятный шум, соперничество и даже активные физические упражнения в определенных условиях усиливают агрессивность людей.

Однако, чтобы высокий уровень психофизиологической активности организма привела к агрессивным действиям, взаимодействующие индивиды должны обладать агрессивностью в качестве доминирующей тенденции поведения. Если же этого нет, то сильное возбуждение приводит к другим действиям. Иногда агрессивные действия даже подавляются. Если, например, человека сначала оскорбляют, а затем подвергают воздействию сильных неприятных звуков, то последние заметно усиливают его агрессивность по отношению к тому, кто его оскорбил. Другой же испытуемый, с которым тот же человек обращался вежливо, под воздействием одинакового шума показал лишь незначительное усиление агрессивности.

Важна также точность восприятия человеком источника своего возбуждения. При неверной интерпретации человек может совершить агрессивные действия. Если человек точно осознает, что пришел в возбужденное состояние под воздействием шума, физических упражнений, соперничества или других факторов, то его агрессивность не усиливается. Но если источник своего возбуждения человеку не известен, он может приписать его другим причинам и переживать агрессивность. Здесь начинает играть роль механизм атрибуции.

4) Нередко на внешние неприятные раздражители и фрустраторы люди отвечают неадекватно сильной, то есть сверхсильной агрессивной реакцией. Когда подобные действия направляются на социальные объекты, они очень часто оказываются несправедливыми.

Почему люди отвечают сверхсильной реакцией, когда внешнему наблюдателю ясно, что в этом не было необходимости? Например, ребенок ведет себя плохо и мать начинает бить его, хотя можно было терпеть. Еще Дж. Доллард и его коллеги показали, что интенсивность агрессивного ответа человека на неприятные стимулы и фрустраторы зависит от следующих факторов: а) от интенсивности предвосхищаемого удовольствия, которое индивид надеялся получить в результате достижения поставленной перед собой цели; б) от частоты блокирования его целенаправленной активности; в) от полноты, тотальности блокады на пути к цели, а следовательно, и к удовольствию.

Другие психологи обращают внимание на дополнительные причины появления у людей сверхсильных агрессивных реакций. Например, Л. Берковиц считает, что в подобных случаях агрессоры уже были в раздражительном, злом психическом состоянии, поэтому и новый раздражитель вызвал неадекватно сильную реакцию. Но могут существовать и другие факторы, например такой: мишень агрессии (жертва) может быть человеком, который неприятен агрессору и в прошлом фрустрировал его.

Из-за неадекватно сильных агрессивных действий часто страдают совершенно невинные люди. Поэтому в психологии следует уделить описанному явлению значительно больше внимания, чем это делается до сих пор. Феномен этот интересен и для юридических психологов. При этом важно учесть, что такое иррациональное усиление агрессивности личности, подобная сильная враждебность, нередко сочетается с заменой объекта агрессии и переносом вектора агрессии на новый и, как правило, невинный объект.

5) Непосредственные фрустраторы и факторы риска. Когда мы рассматриваем фрустрацию и защитное поведение человека, можно заметить, что воздействие каждого конкретного фрустратора на личность происходит на общем фоне социально-экономической жизни общества. Человек может переживать фрустрацию в условиях бедного или богатого, более агрессивного или менее агрессивного, более или менее идеологизированного общества. Присутствует также общий этнический менталитет, общественные настроения и другие фоновые факторы.

Поэтому мы выделяем два уровня фрустраторов: 1) непосредственные фрустраторы, например потеря работы, личное оскорбление, потеря друга и т. п. 2) Фоновые фрустраторы или факторы риска[62], которые повышают вероятность фрустрации людей. Создавая общий эмоциональный фон, они делают людей более чувствительными к фрустраторам, то есть снимают порог толерантности к неприятным факторам. Они необязательно конкретно фрустрируют человека, но создают для этого психологические предпосылки. 3) Чем больше факторов риска в обществе, тем вероятнее, что люди на воздействия конкретных фрустраторов ответят агрессивно.

6) Сексуальное возбуждение и физическая агрессия. Проблема состоит в следующем: когда испытуемый воспринимает сексуальные сигналы, то что происходит с его агрессивностью: она усиливается или же ослабляется?

Проведенные экспериментальные исследования показали, что сексуальное возбуждение усиливает агрессивные действия, направленные на других. В иных же экспериментах получены противоположные результаты: они показали, что сексуальное возбуждение уменьшает агрессивность человека. Сравнение этих результатов, осуществленное Р. Бэроном и Д. Бирном, показало, что агрессивность усиливается, когда людям показывают крайне откровенные сексуальные ситуации (фильмы, в которых молодые пары действительно спариваются; крайне откровенные описания сексуальной жизни из книг). Когда же показывают более скромные сексуальные раздражители (голых девушек из журнала “Плейбой” или привлекательных девушек в купальниках), то агрессивность наблюдателей не усиливается[63].

Но почему сильные и слабые сексуальные раздражители приводят к таким различным результатам? Одно из возможных объяснений состоит в том, что сексуальные стимулы сначала усиливают возбуждение человека, а затем отвлекают внимание от других возбудителей, которые воздействовали раньше. Приведет ли сексуальный стимул к усилению или ослаблению агрессивности, зависит от того, какой из этих двух эффектов будет преобладать. Так как слабые стимулы приводят к слабому возбуждению, они главным образом будут отвлекать внимание. Они приведут к ослаблению агрессии позднее. Более сильный же стимул, порождая интенсивное возбуждение, приведет к усилению агрессии в тех условиях, в которых такое поведение является сильным и доминирующим ответом присутствующих людей.

Эксперименты показали, что, действительно, слабые сексуальные стимулы ослабляют дальнейшую агрессивность, сильные же сексуальные стимулы усиливают ее. Но связь между сексом и агрессивностью имеет сложный характер.

При более глубоком подходе к этой проблеме не обойтись без обсуждения вопроса о сублимации. Но авторы вышеупомянутых исследований, а также Р. Бэрон и Д. Бирн, находятся под сильным влиянием бихевиоризма, поэтому и не касаются этой важной проблемы.

7) Влияние наркотиков. Спиртные напитки усиливают агрессивность, а марихуана, наоборот, подавляет ее. Последнее объясняется тем, что марихуана вызывает очень приятное психическое состояние. Человек чувствует себя ослабленным и уже не думает об агрессивных действиях.

Это доказано экспериментально Стюартом Тейлором. Он показал, что небольшие дозы спиртных напитков ослабляют агрессивность, а большие, наоборот, усиливают, поскольку снимают внутренние сдерживающие силы. Но и в этом случае человек совершает агрессивные действия только тогда, когда его провоцируют.

Агрессивность людей усиливается также под влиянием высокой температуры, скопления большого количества людей на ограниченной площади, но не всегда, а при наличии определенных специфических условий.

§ 5. Факторы, определяющие силу агрессии

Сила или интенсивность агрессии определяется силой ее мотивации и уровнем разрушительности, вредоносности. Чем сильнее враждебность и гнев, определяющие и порождающие агрессивные действия человека, тем вредоноснее соответствующие агрессивные действия. Мотивация и гнев влияют и на другие стороны и параметры агрессии, например, на ее длительность. Но здесь нас интересуют факторы, определяющие интенсивность агрессии человека.

Обобщив соответствующие исследования, Ирвинг Дженис, известный специалист в области психологии личности, указывает на следующие три фактора: а) произвольность наложенных на личность деприваций (лишения); б) ожидаемый уровень деприваций и отклонение уровня реальной депривации в ту или иную сторону от него; в) предвосхищаемые социальные наказания или вознаграждения за агрессивные действия[64].

Вкратце рассмотрим суть этих факторов, добавляя ряд соображений.

А. Произвольность налагаемых на личность деприваций

В тех ситуациях, в которых нас лишают определенных желательных ценностей, наши реакции до некоторой степени определяются тем, в какой мере мы считаем эти лишения обоснованными, каковы те основания, по которым нас лишают ценностей, к которым мы стремимся. Когда мы убеждаемся, что фрустрированы необоснованно, без пользы для деятельности и мотивов более высокого уровня, то наша агрессивная реакция, как правило, бывает более интенсивной. Это означает, что и при наказании мы ждем справедливости. Если же ее нет, мы возмущаемся значительно сильнее, чем тогда, когда подвергаемся такому же наказанию, но за дело, то есть справедливо. Чувство относительной депривации и нарушения принципа справедливости возникают тогда, когда обычный и считавшийся справедливым механизм распределения благ кем-то нарушается с целью лишить человека своей законной доли. Это такой способ употребления власти, при котором нарушаются такие принятые и обычные правила распределения благ, как ранговое структурирование и территориальность. Они создают в людях определенные ожидания, при провале которых люди переживают фрустрацию.

В тех случаях, когда фрустрация заранее предвидится и считается неизбежной, недовольство и враждебность человека бывают намного более умеренными. Во время исследования социальных причин преступлений в местах заключения в 1985–1986 гг. мы встречали как первый, так и второй тип фрустрации. В частности, там были люди, которые относительно спокойно ждали конца своего срока заключения и говорили, что они справедливо сидят, поскольку совершали преступления и знали, на что идут. Ожидаемое наказание совпало с реальным и они переживали умеренную фрустрацию.

Правильность приведенных выше тезисов можно доказать и многими бытовыми примерами. Например, если муж возвращается домой позже обычного и его объяснения представляются жене убедительными, тогда ее недовольство быстро исчезает, не принимая формы выраженной агрессивности. Возмущение, возникшее вследствие фрустрации, не становится мотивом интенсивных агрессивных действий. В противном же случае, когда жена подозревает обман, она, переживая более интенсивную фрустрацию и возмущение, может совершить более энергичные агрессивные действия.

Распространенной и психологически интересной формой депривации и фрустрации является невыполнение данных заранее обещаний и последующие самооправдания, сочинение искусственных доводов, мотивировок. Когда оправдывающие доводы, которые в психологии получили название рационализаций, оказываются неубедительными, у жертвы обмана возникает сильная агрессивность. Поэтому обман можно считать сильнейшим фрустратором, направленным против самосознания и положительной самооценки личности, против ее самоуважения.

Произвольная, неоправданная фрустрация вызывает более сильную агрессивность тогда, когда фрустраторами являются конкретные, живые люди. Фрустрация человека слабее выражена тогда, когда его фрустрируют безликие организации. В условиях бюрократизации современных обществ данная закономерность чревата многими негативными последствиями.

Б. Отклонение от ожидаемой фрустрации

Ожидаемые фрустрации, как правило, вызывают более слабую агрессию, чем неожиданные. Степень ожидания, случайности или неожиданности фрустрации являются одними из промежуточных звеньев между фрустрацией и агрессией.

Исследования показали, что если индивид А ждет от Б положительного отношения и оценки, но в отличие от ожидаемого, получает отрицательную оценку, такое расхождение его расстраивает сильнее, чем в том случае, когда ожидание отрицательной оценки совпадает с реальной оценкой. Например, когда нам сообщают, что один из наших врагов говорил о нас неприятности, то эта информация нас может почти не волновать: так и должно было быть, другого отношения мы и не ждали от него. Непредвиденные фрустрации вызывают более интенсивную агрессию, чем предвидимые и ожидаемые. Это подтверждено экспериментами[65].

Не в этом ли причина того, что даже самая слабая критика нашего друга причиняет нам более интенсивное волнение, чем острая критика неприятеля? И не потому ли так легко портятся отношения с друзьями, а отношения с врагами остаются относительно устойчивыми? И недаром говорят, что если хочешь потерять друга, испытай его!

Когда человек-фрустратор является носителем соответствующей социальной роли (то есть если он воспитатель, полицейский, судья или непосредственный руководитель), тогда его фрустрирующие действия обычно считаются естественными и ожидаемыми, а наша агрессия редко принимает интенсивные формы. Когда же роль надзирателя или воспитателя берет на себя случайный человек, не занимающий в обществе соответствующего статуса, то у нас возникает более интенсивная агрессивность и мы готовы совершить более суровые агрессивные действия.

Здесь, конечно же, возникает проблема легитимности (законности) действий того человека, который применяет к нам социальную власть в той или иной форме. Эта проблема требует особого рассмотрения в области психологии власти и лидерства.

Во всех подобных случаях большую роль играет неожиданность появления фрустратора, несовместимость его появления с нашими ожиданиями. Людям приятно, когда их вероятностные предвосхищения будущих событий оправдываются. Когда же происходит обратное, они переживают разочарование, гнев и агрессивность, за которыми могут последовать насильственные действия.

Поэтому сила агрессии, и вообще интенсивность используемых защитных механизмов, не находится в прямой пропорциональности с силой фрустратора. Играют роль ожидания, чувство справедливости, знание социальных ролей и другие внутрипсихические и социально-психологические факторы. Вообще проблема нарушения ожиданий как источника фрустраций людей, заслуживает самого серьезного внимания. Она связана с теорией ролей и социальных групп, с социометрией и с другими направлениями современной социальной психологии. Поскольку уровень ожиданий зависит от участия человека в деятельности групп, то теория референтных групп должна играть значительную роль в определении степени относительной депривации: последняя, следовательно, неодинакова у людей, поскольку они являются членами различных референтных групп. Под влиянием одной и той же привации или депривации, то есть фрустратора, один индивид переживает интенсивную фрустрацию, другой – слабую, а третий может остаться даже безразличным. Эти различия связаны не только с их индивидуальностью (то есть с различиями черт характера, темперамента, установок, привычек и т. п.), но и с различием их эталонных и референтных групп, а следовательно – со специфичностью их ожиданий, предъявляемых как к своей роли, так и к ролям тех людей, с которыми они взаимодействуют.

Утверждение о большей агрессогенности неожиданных фрустраций можно проиллюстрировать с помощью многих исторических фактов. Например, вероломное нападение соседа вызывает более интенсивное возмущение, чем ожидаемое.

В. Предвосхищение вознаграждений и наказаний

Ожидаемые реакции социальной среды оказывают существенное влияние на силу и проявления агрессивности человека. Ожидание последствий агрессивных действий, то есть их инструментальная ценность, влияет на поведение фрустрированной личности. В процессе своей социализации индивид получает много информации об этом от агентов этого процесса – от родителей, учителей, старших товарищей и других авторитетных для себя лиц. Положительная обратная связь о возможных последствиях агрессивных действий оказывает заметное влияние на поведение фрустрированной личности. Примеров тому в повседневной жизни очень много. Если человек убежден, что его агрессивные действия помогут в достижении поставленной цели, обычно эти действия совершаются и усиливаются. Бесполезная же агрессивность бывает кратковременной и быстро теряет свою интенсивность.

Отрицательная обратная связь также оказывает влияние на агрессивные действия человека. Например, когда индивид видит, что вследствие своих агрессивных действий страдает другой человек, то его агрессивность может в значительной степени лишиться своей интенсивности. Как показали многочисленные исследования, легче быть жестоким на расстоянии, чем в процессе непосредственного общения с человеком – жертвой собственной агрессии. Поведение садистов составляет исключение. О них у нас – особый разговор.

Страх перед возмездием, ожидание наказания – особая форма отрицательной обратной связи. Поэтому когда фрустратором является человек, занимающий высокий социальный статус, у жертвы возникают более слабые агрессивные действия, чем в том случае, когда фрустратор занимает низкий статус. Правда, здесь надо иметь в виду различие между агрессией (как формой поведения) и агрессивностью (как особым внутренним состоянием личности): бихевиористически ориентированные исследователи агрессии человека не проводят или недостаточно четко проводят это различие и поэтому ошибочно полагают, что против социального агрессора с высоким статусом возникает слабая агрессивность. Психическое состояние агрессивности, включающее гнев, ненависть и враждебность, может быть очень интенсивным, но не привести к активным агрессивным действиям против фрустратора из-за страха перед наказанием. В таких случаях часть агрессивности получает разрядку через замещение (вымещение). Вообще когда прямые формы агрессии под влиянием страха перед возмездием сокращаются и подавляются, усиливаются ее непрямые формы: вымещение на невинных объектах, ругательства, сопровождающиеся агрессивными фантастическими сценами и т. п.

§ 6. Уровень притязаний, реальный результат, фрустрация и сила агрессии

Как известно, когда человек ставит перед собой определенную цель, он предвосхищает то удовольствие, которое может получить при ее достижении. Чем ценнее для него цель, тем выше уровень притязаний человека. Поэтому можно сказать, что чем выше уровень притязаний человека, тем более интенсивное удовольствие он воображает получить, представляя себе достижение труднодоступной цели. Теперь цель можно считать идеальной.

В основном три особенности цели оказывают влияние на силу фрустрации как следствия блокады целенаправленной деятельности: а) важность цели, ее ценность; б) ее привлекательность; в) предвосхищение близости достижения этой цели.

Между тем известно, что стремясь к таким идеальным целям, люди обычно реально добиваются более скромных результатов. Возникает разрыв между идеальной целью и реально достигаемым результатом (приобретенной целью). Можно предложить следующую гипотезу: возможно, что чем больше указанный разрыв между реальной и идеальной целями, тем глубже фрустрация и тем интенсивнее возникающие гнев, враждебность и агрессия.

За примерами далеко ходить не надо: 1) Я хотел иметь 1000 долларов, но сумел заработать только 100 (200 и т. п.). Чем больше разрыв, тем интенсивнее моя фрустрация. 2) У меня идеальный я-образ, но я достиг такого развития своей личности (имея соответствующий реальный я-образ), которое сильно отличается от моего я-идеала. Чем больше разрыв, тем сильнее и мучительнее фрустрация.

Здесь и во всех подобных случаях присутствует один психологический фактор, который играет существенную роль при детерминации глубины и интенсивности фрустрированности и силы агрессии. Речь идет о том, предвосхищал ли человек тот результат и то удовольствие, которые мог бы получить. Если предвосхищал, тогда лишение вызовет более интенсивную фрустрацию, чем тогда, когда не предвосхищал и не осознавал.

Например, мужчина Р1 общается с женщиной Р2, которая ему очень нравится. Он хотел бы жениться на ней, но не знает, как относится Р2 к нему. Они разъезжаются, Р1 фрустрирован, но умеренно, поскольку полагает, что не вызвал симпатии у этой женщины. Но представим себе, что позже он узнает, что она была влюблена в него, но не смогла признаваться в этом. Здесь уже наш Р2 переживет сильнейшую фрустрацию, глубокое чувство того, что лишен чего-то очень ценного. Он может пережить сильнейшую агрессивность, направленную на собственную личность за то, что не догадался о ее влюбленности. Нет сомнения, что предвосхищение удовольствия и последующий отказ от него фрустрируют сильнее, чем отсутствие предвосхищения.

Другой пример: сын просит у отца денег и знает, что они у него есть. Когда получает отказ, переживает сильную фрустрацию. Но его фрустрация бывает намного менее интенсивной, если он знает, что у отца денег мало или совсем их нет. Почему? В первую очередь по той причине, что в первом случае он ясно предвидел возможное удовольствие, а во втором такого предвосхищения не было. Правда, нереалистические фантазии замещающего характера могли быть и в этом случае.

Подобных примеров более широкого масштаба тоже немало. Например, правительство страны обещает поднимать зарплату определенным категориям служащих, но не делает этого или выполняет свое обещание лишь частично. Оно фрустрирует своих граждан, которые переживают разочарование (одно из самых характерных черт фрустрированности), недовольство и гнев. Поэтому, как в межличностных отношениях, так и на уровне управления страной лучше обещать лишь то, что возможно осуществить. Еще лучше меньше обещать, но больше делать: психологически это оптимальная тактика во всех подобных случаях.

Когда у людей вызывают к жизни высокие уровни притязаний и не удовлетворяют, тем самим порождают более интенсивное их неудовольствие, чем тогда, когда этого не делают. Поэтому дети богатых людей могут переживать более интенсивные состояния фрустрации, чем дети бедных, которым их родители не давали обещаний, а лишь советовали опираться на собственные силы. У детей богатых обычно формируется общий высокий уровень притязаний.

§ 7. Неприятные раздражители и агрессия

А. Проблема

У человека агрессивность, как психическое состояние, а также агрессивное поведение, вызываются не только фрустраторами в их классическом понимании, но и различными неприятными раздражителями. Этому кругу вопросов посвящены многочисленные исследования, которые обобщены главным образам в трудах Леонарда Берковица[66].

В целом знакомо и понятно, что болевые раздражители, жара и многие другие неприятные факторы среды вызывают у человека раздражение, злобу и готовность к агрессивным действиям. Такие неприятные раздражители в трудах разных авторов получают различные наименования. Л. Берковиц называет их аверсивными (от английского слова aversive) стимулами, что примерно соответствует слову «неприятный». Агрессию, вызываемую таким путем, называют агрессией, вызванной аверсивными (неприятными, досадными) стимулами в отличие от агрессии фрустрированного человека.

Б. Болевые воздействия вызывают агрессию

Опыты, проведенные как на животных, так и на людях, показывают, что болевые воздействия вызывали в них злость, то есть агрессивное состояние, и готовность атаковать доступную жертву. Мы уже знаем, что с учетом подобных фактов была предложена даже так называемая «болевая теория агрессии».

Было отмечено, однако, что более вероятно следующее: эта агрессия имеет как наступательный, так и защитный компоненты, а иногда (у некоторых видов животных) присутствует более сильная тенденция к бегству, сочетающаяся с более интенсивной тенденцией к нападению.

Анализ подобных явлений еще раз показывает, что существует врожденная агрессивная реакция на неприятные раздражители и вызываемый ими дистресс[67]. Нужно добавить, что агрессивная реакция или тенденция к нападению в таких ситуациях сочетается с защитной тенденцией в виде реакции ухода или бегства. Но мы считаем, что и агрессия тоже может быть защитной, если вызвана не внутренними мотивами, а внешним неприятным раздражителем. Ведь нападение на такой раздражитель (как и нападение на фрустратор) является ответом на нападение и мотивировано желанием прекратить неприятные ощущения и, тем самим, защитить себя. Если это удается, агрессивные действия закрепляются в памяти животного или человека и в следующий раз с готовностью воспроизводятся. Таким путем общий уровень агрессивности индивида повышается.

В. Другие неприятные факторы, вызывающие агрессивность

Из этих неприятных раздражителей в первую очередь надо упомянуть жару: чрезмерно высокая температура делает людей более раздражительными и злыми, чем они есть в обычных условиях. Получены даже данные о том, что массовые беспорядки чаще всего вспыхивают в жаркие месяцы года. Это явление особенно подробно исследовано американскими социальными психологами (Р. Бэроном, Л. Берковицем и другими). В целом можно сказать, что различные формы асоциального поведения людей, по всей видимости, получают стимул от сильной жары: насильственные действия чаще совершаются в жаркие дни. Связь, существующая между высокой температурой и агрессивностью, доказана также экспериментальными исследованиями.

Неприятный запах, дым, дурные сцены повышают уровень агрессивности людей и они во время психологических экспериментов, если создается возможность, наказывают других с большим ожесточением, чем обычно.

Такие стресс-фрустраторы, как, например, нехватка времени, отсутствие средств к существованию, безработица, высокие цены на товары и услуги, быстрые социально-экономические изменения и другие факторы вызывают агрессивность людей. Эти факторы мы называем стресс-фрустраторами, поскольку они вызывают у людей не только высокий уровень психофизиологического напряжения, но и чувство невозможности достичь своих целей, то есть фрустрацию.

Г. Перенос аверсивной агрессии

Агрессия, независимо от того, по каким причинам она у человека возникла, обладает способностью перенестись на другой, невинный объект, то есть такой, который не имеет никакого отношения к неприятностям и фрустрациям агрессора. Хотя цель атаковать подлинный источник неприятных ощущений и переживаний всегда остается, все же разозлившийся человек может атаковать и другие объекты, особенно тогда, когда подлинный фрустратор или другой источник неприятностей недоступен для нападения. У раздраженных неприятными факторами людей возникает подлинная враждебная агрессия и они могут быть очень суровыми к случайным жертвам.

Приведем пример из совсем недавнего прошлого: речь идет об убийстве 30 октября 2001 года в Москве, около выхода из метро, случайного прохожего, молодого армянина, отца двоих малолетних детей. На него напала агрессивная толпа хулиганов, лишив жизни совершенно невинного человека. В последующем в Москве происходили и другие подобные кровавые события.

Реальность переноса аверсивной агрессии доказана также экспериментами вышеупомянутых и других психологов.

§ 8. «Аверсивные» стимулы как стресс-фрустраторы

А. Проблема

В теориях стресса, фрустрации и агрессии ряд авторов, как мы только что видели, указывает на то, что многие стимулы, вызывающие агрессивное поведение, не являются фрустраторами. Это лишь неприятные раздражители, под воздействием которых также у животных и у людей вызываются к жизни агрессивные реакции. Такой точки зрения придерживается, например, Л. Берковиц, который критикует теорию фрустрации-агрессии за ограниченность.

Но, во-первых, слово «аверсивный» вряд ли является научным термином. Во-вторых, все те раздражители, которые Л. Берковиц и другие называют аверсивными, по-существу являются стрессорами или, чаще всего, стресс-фрустраторами: они, как мы полагаем, одновременно фрустрируют человека и вызывают у него состояние психофизиологического напряжения, то есть стресс.

В числе так называемых «аверсивных» стимулов авторы упоминают болевые раздражители, жару, оскорбление личности, несбывшееся ожидание и многие другие повседневные неприятности. Почему мы их называем стресс-фрустраторами? Мы это делаем по следующим причинам: 1) они, безусловно, вызывают стресс, что вполне очевидно; 2) они одновременно фрустрируют человека, поскольку не позволяют ему заниматься целенаправленной деятельностью. Если даже эти «аверсивные» стимулы неспецифичны, то есть не нацелены специально на блокаду определенной целенаправленной деятельности человека, они все же полностью или частично препятствуют реализации намеченных человеком целей. Так, если студент готовится к экзамену, но у него сильная зубная боль, то вполне очевидно, что он переживает как стресс, так и фрустрацию: боль мешает ему готовиться к экзамену, то есть блокирует его целенаправленную активность. Таким образом действуют шум и другие раздражители, не говоря уже об оскорблении.

Что дает нам такое переосмысление тех стимулов, которые Л. Берковиц и другие психологи называют «аверсивными»? Мы считаем, что оно расширяет наши представления о стрессорах и фрустраторах. Оно позволяет при исследовании таких воздействий на людей использовать весь разработанный в теориях стресса и фрустрации концептуальный аппарат и известные уже закономерности, и не только давать им объяснения, но и предсказать их последствия.

Поэтому мы думаем, что для случаев «аверсивных» стимулов нам не стоит изобретать новую теорию. Просто возникает необходимость некоторого расширения теорий стресса и фрустрации и осознания того факта, что многие воздействия реальной жизни являются комплексными стресс-фрустраторами. Например, шум, безусловно, вызывает у человека стресс. Но он одновременно является также фрустратором, так как мешает человеку выполнять свою работу. Блокируя целенаправленную деятельность, шум фрустрирует человека. Когда же шум специально поднимается недоброжелательными людьми для того, чтобы мешать человеку, его фрустрирующее значение становится еще более очевидным: в качестве фрустраторов выступают как шум сам по себе, так и его социальный источник. Даже само стрессовое состояние, возникшее под воздействием шума, становится внутренним фрустратором, поскольку препятствует выполнению человеком продуктивной деятельности. То же самое можно сказать и о других стресс-фрустраторах.

Специально следует исследовать такой важный и распространенный стресс-фрустратор, как атакующее поведение другого человека, то есть сознательное и намеренное нанесение личности боли и оскорбления. Это не просто «аверсивные» стимулы, а такие фрустраторы, которые направлены своим острием на я-концепцию личности и вызывают ответное желание отомстить. Поэтому подобные случаи должны исследоваться в психологии мстительной агрессии. Подобный защитно-атакующий ответ выражен в старом принципе мести: «Око за око, зуб за зуб». Между тем социально-психологические исследования этого явления пока что весьма поверхностны и сводятся к констатации общеизвестных истин[68].

Б. Теснота как стресс-фрустратор

Теснота – это не столько реальная нехватка пространства, сколько субъективное ощущение его нехватки. Такое переживание, конечно же, связано с реальным недостатком пространства. Когда, например, в одной небольшой комнате живут четыре и более человека, налицо реальная нехватка пространства. То же самое мы видим в квартирах многих больших семей, в купе вагонов и т. п. Достаточно пройти по подземным коридорам станций метро Еревана, которые превращены в обширные рынки с тесно, без промежуток устроенными многочисленными лавками, как и в московских ярмарках, и станет очевидно, что здесь ни продавцы, ни покупатели не могут чувствовать себя уютно. Это стрессогенные ситуации и в них люди, действительно, более агрессивны, чем в просторных рынках: здесь много ссор, грубости и хамства. Очевидно, что и субъективное восприятие таких ситуаций не может быть иной: это одновременно психологическая теснота. Но почему? Какие психологические факторы приводят людей в таких объективных ситуациях в состояние стресса и фрустрации?

1) Исследователи отмечают[69], что в подобных ситуациях человек ощущает потерю контроля над ситуацией. Ощущение неподконтрольности ситуации – сильнейший фрустратор, вызывающий также интенсивный стресс. Ясно, что одной из защитных реакций на фрустрацию такой важной человеческой потребности, как потребность держать под контролем ситуацию, должна быть агрессия.

2) Вторая причина – нарушение границ личного пространства людей. Как известно, каждому человеку неприятно, когда незнакомые люди очень близко подходят к нему. Вокруг тела каждого, особенно вокруг головы, есть воображаемое пространство, которое невозможно нарушить, не вызывая неудовольствия его обладателя[70]. Нарушение личного пространства вызывает фрустрацию, особенно больно ударяя по я-концепции личности и ее подструктурам. Ведущей из непосредственных реакций на такую фрустрацию является агрессивность и тенденция совершения агрессивных действий.

Роль этих психологических факторов велика, поэтому теснота весьма относительна: одно дело, когда наше личное пространство нарушает любимый человек, свой ребенок и т. п., другое дело, когда нарушитель – посторонний человек. Фрустрация сильнее в том случае, когда в личное пространство человека вторгаются неприятные для него или ненавистные люди. Физическая агрессия является сильным стресс-фрустратором не столько из-за той боли или повреждений, которые она может вызвать у жертвы, сколько из-за ее оскорбительного характера: она грубо нарушает личное психологическое пространство человека. Изнасилование является сильнейшим стресс-фрустратором тоже в основном по этой причине. Физическое насилие всегда вызывает чувство тесноты, нехватки пространства.

В больших городах жители испытывают более сильный страх, чем живя в просторных местах. Они стремятся в позднее время не выходить на улицу. Страх же тесно связан с агрессивностью.

В. Физические стресс-фрустраторы и принцип «око за око»

Исследования подтверждают наблюдаемое в повседневной жизни явление: на физическое наказание люди отвечают физической же агрессией. Лабораторные исследования показали, что отвечая на воздействие физических стресс-фрустраторов (например, на электрические удары, наносимые другим человеком), люди руководствуются принципом «око за око», а не христианской заповедью «подставь другую щеку». Иначе говоря, люди стремятся по возможности уравнять степень агрессии[71], то есть дать адекватный ответ.

То, что люди спонтанно следуют принципу «око за око» (это можно считать одним из выражений принципа справедливости, одним из его вариантов в сочетании с принципом равенства), очень хорошо доказано в эксперименте О’Лира и Денджерина, проведенного в 1973 году (краткое его описание дано в упомянутой выше книге Бэрона и Ричардсон, с. 137). В связи с этим исследованием возникает вопрос: только ли отвечая на воздействие физических стресс-фрустраторов агрессора, люди придерживаются указанного выше комплексного принципа справедливости-равенства, или же данный принцип подспудно действует и при воздействии других фрустраторов?

Результаты подобных исследований применимы для анализа реальных и очень ответственных вопросов практики. Когда за умышленное убийство преступнику назначают не смертную казнь, а 15 лет тюрьмы или пожизненное тюремное заключение, то, как мы полагаем, в нормативном смысле происходит следующее: 1) нарушается традиционный принцип «око за око» (принцип мести); 2) открывается возможность для действия христианского принципа, требующего подставить другую щеку; во всяком случае, ответ не является равносильным и равноценным; 3) в тех случаях, когда жертва ничем не провоцировала агрессора, нарушается принцип справедливости. Каждый родился, чтобы жить, и хочет жить, а кто-то другой лишает его этого естественного права.

Поэтому психология наказания – дело весьма и весьма тонкое. И надо очень серьезно размышлять над тем, надо ли ликвидировать высшую меру наказания – смертную казнь? Во всяком случае нужен избирательный подход к различным случаям лишения жизни одним человеком или группой людей другого человека.

§ 9.Конфликт, фрустрация и агрессия

А. Конфликт и стратегия поведения

Агрессивное поведение людей очень часто обусловлено конфликтными отношениями с другими людьми и группами. Индивиды А и Б находятся в конфликтных отношениях, если: 1) стремятся к одной и той же цели, которая может принадлежать только одному из них. Это случай соперничества; 2) когда выполняют совместную деятельность, но стремятся к разным, несовместимым целям и ценностям. Во всех подобных случаях между ними существует конфликт интересов. Здесь мы не рассматриваем вопрос о многочисленных внутренних конфликтах людей, которые тоже являются для них стресс-фрустраторами[72].

Как ведут себя люди в подобных межличностных конфликтах? Ясно, что они выбирают различные линии поведения, различные стратегии преодоления конфликта и адаптации. Вкратце рассмотрим главные из них: 1) очень часто среди этих стратегий можно видеть агрессивную стратегию адаптации. Она не обязательно выражается в физических агрессивных действиях. Если, например, индивиды А и Б соперничают за благосклонность С, то они могут попытаться дискредитировать друг друга перед С и другими значимыми людьми. С психологической точки зрения всякая попытка дискредитации является агрессией; 2) вторая возможная стратегия адаптации – конформистская. Например, если А является начальником Б, то Б может внешне согласиться с А относительно целей или способов совместной деятельности. Б будет подыгрывать А до поры до времени, пока находится под его властью; 3) А и Б, оказываясь в конфликтных отношениях, могут принять решение прекратить совместную деятельность и больше не иметь дела друг с другом. Фактически перед нами один из вариантов ухода из неприятной ситуации: после ухода или «бегства» А и Б могут уже пренебрегать друг другом, поскольку их интересы больше не пересекаются; 4) наконец, возможна компромиссная стратегия. Если, например, вначале А и Б имели разные цели, они могут найти третий вариант цели – С, который, пусть не полностью, но все же в определенной мере удовлетворяет обе стороны.

Если конфликт острый, все названные варианты могут в какой-то мере носить «налет» агрессивности. Но подлинно агрессивной является лишь одна из этих стратегий. Выбор агрессивной стратегии фактически означает, что человек идет на обострение конфликта (пусть временное), надеясь, что в результате соперник станет недееспособным и победа останется за ним. Например, когда между государствами возникает конфликт интересов, который выражается в дипломатической борьбе и в агрессивной пропаганде, одна из сторон может решиться на еще большее обострение конфликта и начинать военные действия, нападая на противника. Война, таким образом, является не просто средством разрешения конфликта, достигшего уровня кризиса, но и средством еще большего обострения и углубления этого состояния. Кризис же – такой уровень обострения конфликта, когда для компромисса уже нет места. Если уход сторон из ситуации невозможен, остается лишь один путь – силовое решение конфликта.

Люди могут использовать агрессивную стратегию не только в ответ на уже возникшее противоречие или конфликт с целью его обострения, то есть реактивно. Есть люди, которые для решения стоящих перед ними задач и используя проактивную агрессию, специально, намеренно создают конфликты. Когда, например, члены преступных банд специально провоцируют мирного пешехода, оскорбляют его, их целью является создание конфликта и драки. Целью может быть также оскорбление или садистическое наслаждение от вида страдающего человека, или же просто желание показать свое физическое превосходство и смелость.

Б. Эмпирические исследования агрессивной стратегии в конфликте

Итак, когда перед людьми возникают проблемы, некоторые из них стремятся разрешить их с помощью агрессии. С этой целью они идут по пути создания конфликта и еще большего его обострения. Исследования показали, что люди, выбирающие такой путь разрешения своих проблем, отличаются от других более высоким уровнем общей агрессивности. Другие выбирают более миролюбивые средства и стратегии, например уход или компромисс. Считается также, что те, кто избегает конфликтов, не заботятся ни о себе, ни о других. Те же индивиды, которые выбирают компромисс, одинаково озабочены как своими интересами, так и целями другой стороны. Оказалось, что индивиды, ищущие на компромисс, в своих взаимоотношениях с людьми отличаются более низким уровнем агрессивности, чем те, кто часто пользуется агрессивной стратегией. Для раскрытия этих индивидуальных различий используются специально изобретенные тесты[73]. Высокий уровень агрессивности сочетается со стремлением к доминированию над другими людьми.

Не только уровень агрессивности, как черта характера, влияет на выбор агрессивной или компромиссной реакции на возникший конфликт интересов. Играет роль целый ряд других черт личности, о которых речь пойдет в последующих главах. Например, целеустремленные люди типа «А», в отличие от противоположного типа «Б», чаще прибегают к помощи агрессивной стратегии[74]. Получены данные о том, что люди со слабым самоконтролем чаще используют агрессию, чем те, у кого самоконтроль развит в более высокой степени[75].

В. Влияние ситуационных факторов на поведение в конфликтной ситуации

Из ситуационных факторов на поведение людей в конфликтных ситуациях наибольшее влияние оказывают следующие факторы: 1) кто присутствует и какие социальные статусы занимают эти люди; 2) как они относятся к действующим лицам, критикуют их или поощряют и т. п. Р. Бэрон, подтвердив то, что уже известно из повседневных наблюдений, показал, что агрессивная критика присутствующих вызывает ответную агрессию участвующих в конфликте людей; 3) критика вызывает тем более сильную агрессию, чем ниже статус критикующего; 4) деструктивная критика будет встречена тем более агрессивно, чем несправедливее она представляется тому, кого критикуют. Когда критика конструктивная, она вызывает у критикуемого менее интенсивную ответную агрессию[76].

Эти очень ценные замечания нетрудно дополнить результатами исследований М. Шерифа, Г. Тэджфела и других социальных психологов. Но поскольку они общеизвестны, здесь подробное их изложение мы считаем излишним.

§ 10. Фрустрация и ослабление агрессии

А. Парадокс или реальность?

Если у нас вызывают сомнения эксперименты, во время которых, как утверждают исследователи, под воздействием фрустратора не наблюдается повышение уровня агрессивности испытуемого, то должны удивлять те исследования, которые показали, что фрустрация может вызвать ослабление агрессивности человека. Действительно, такие эксперименты проводились. Так, У. Джентри в 1970 году показал, что когда испытуемые мужчины решали задачи по проверке их интеллектуальных способностей, а экспериментатор постоянно мешал им и не давал дорешать эти задачи (вследствие чего они получали невысокую оценку и фрустрировались от этого), на последнем этапе эксперимента наносили помощнику психолога меньшее количество электрических ударов, чем испытуемые контрольной группы[77].

Наконец, когда А. Басс на основе своих исследований пришел к выводу, что фрустрация не является ни основной, ни существенной предпосылкой агрессии, он не заметил, что имел в виду лишь физическую агрессию. Он действительно считал, что «… фрустрация в своем первозданном виде является сравнительно малозначительной предпосылкой физической агрессии»[78]. Именно физическую агрессию имел в виду А. Басс, но ведь известно, что фрустрация, во-первых, ведет к различным формам агрессии, а физическая агрессия в социальных ситуациях очень часто сдерживается; во-вторых, даже если уровень агрессивности человека под влиянием фрустратора повышается, он во многих случаях может откладывать как физические, так и символические агрессивные действия. Не говоря уже о том, что существует внутренняя речь, через которую также человек очень часто для себя «выражает» агрессию и даже моделирует свое будущее агрессивное поведение по отношению к другим людям.

Хотя этих доводов уже вполне достаточно, чтобы поставить под сомнение корректность вывода о том, что в некоторых случаях фрустрация ослабляет агрессию, мы приведем еще несколько аргументов в пользу противоположной точки зрения: 1) в приведенных экспериментах, на последнем этапе, объектом агрессии становился не сам фрустратор (экспериментатор), а его помощник. Очевидно, что это не одно и то же. 2) Следовательно, вопрос сводится к следующему: во время упомянутых экспериментов У. Джентри необходимо было выяснить, почему не имел место перенос агрессии испытуемых от подлинного фрустратора на заменяющее его лицо? Этот аспект эксперимента, насколько нам известно, не раскрывается ни самим экспериментатором, ни теми, кто считает его исследование доказательством верности утверждения, будто фрустрация ведет к ослаблению агрессивности. 3) При этом упомянутые авторы то и дело путают агрессию с агрессивностью. Но ведь должно было быть очевидно, что ослабление агрессивности (враждебности, эмоционального аспекта психического состояния фрустрированной личности) и ослабление агрессии (публичного, социального поведения) – не одно и то же. Совсем не обязательно, чтобы во всех социальных ситуациях, после усиления своей агрессивности, человек переходил к более интенсивным агрессивным действиям. 4) Наконец, агрессия может направляться на самого себя, стать самоагрессией, вследствие чего может наступить временное депрессивное состояние. В таком случае, как известно, человек внешне, с точки зрения других, становится менее агрессивным и даже беспощадным.

В свете всех этих аргументов мы считаем возможным утверждать, что упомянутые эксперименты не доказывают, что фрустрация может вести к ослаблению агрессивности. После фрустрации психически нормальный человек становится более агрессивным (то есть более враждебным к фрустратору и к тем, кто с ним связан положительными отношениями), хотя его агрессия (как совокупность агрессивных, враждебных и разрушительных действий) может или оставаться на прежнем уровне, или усиливаться, или даже стать менее выраженным. В таких случаях возможно ослабление агрессии (но не агрессивности!) – мы это уже объяснили. Но данный вопрос связан также с так называемыми «опосредующими факторами», которые уже становились предметом психологических исследований. Исследованию когнитивных посредников агрессивного поведения человека мы посвящаем отдельную главу настоящей книги.

Б. В каких условиях фрустрация не вызывает агрессии?

Нередко утверждается, что во многих экспериментах не удалось доказать, что фрустрация вызывает повышение уровня агрессивности испытуемых. Приводятся, например, примеры совершенно искусственных экспериментов, почти не напоминающих реальные ситуации жизни; таких экспериментов, в ходе которых используется известный нам метод («парадигма») А. Басса типа «учитель-ученик»: во время подобных экспериментов испытуемые («учителя») и без того применяют электрические удары при каждой новой «ошибке» учителя. Критики теории фрустрации-агрессии удивляются, что, когда число ошибочных ответов «ученика» превышает предполагаемые 30, они не увеличивают силу электрических ударов по сравнению с членами контрольной группы. Они должны были быть уязвлены тем, что являются «плохими учителями» и должны были стать более агрессивными. Мы считаем, что искусственность и малозначимость ситуации, осознаваясь испытуемыми, могли предотвратить повышение уровня их агрессивности, нейтрализуя влияние дополнительных фрустраторов.

И еще один важный момент следует учесть при оценке таких исследований: если уровень агрессивности испытуемого под воздействием фрустраторов повышается, то это вовсе не значит, что он обязательно должен публично выразить свою повышенную агрессивность. Ведь фрустраторы вызывают внутреннюю готовность к агрессивным действиям (агрессивную установку и эмоции злобы и гнева), которая может реализоваться, а может и нет. Лучше было бы обратить внимание на то, какие ингибиторы агрессии существовали в экспериментальной ситуации. Возможно, что под влиянием каких-то тормозящих агрессию механизмов испытуемые находили другие способы психологической самозащиты, например регрессию, как это показано еще К. Левиным и его сотрудниками много лет назад.

В. Справедлива ли критика в адрес теории фрустрации – агрессии?

Отметим сразу, что такая критика, достаточно широко распространенная в настоящее время, справедлива лишь отчасти. Она справедлива, поскольку обращает внимание на такие случаи, когда фрустрация не вызывает агрессивного ответа: фрустрируясь, люди, во всяком случае внешне, могут вести себя неагрессивно и использовать стратегии ухода или другие неагрессивные психологические защитные механизмы.

Но отчасти эта критика несправедлива и является следствием слишком узкого понимания фрустратора и фрустрации. Так, Р. Бэрон и Д. Ричардсон критикуют известный эксперимент Малика и Маккендлеса, показывая, что когда сообщник психологов не дает детям закончить выполнение серии простых заданий, испытуемые становятся более агрессивными, чем те, кто имел возможность закончить работу. Описав эту часть эксперимента, авторы затем обнаруживают, что во время эксперимента сообщник психолога не просто мешал испытуемым, «…но и отпускал в их адрес ряд саркастических замечаний, которые вполне могли вызывать ярость. Итак, необходимо определить, что послужило причиной более высокого уровня агрессивности испытуемых из первой группы – то, что им мешали, едкие замечания или же оба этих фактора?»[79]. Авторы не считают едкие замечания фрустраторами, убеждены, что эти дополнительные факторы сделали эксперимент некорректным и недоказательным. Но с данным выводом трудно согласиться. Дело в том, что экспериментатор использовал сложный стресс-фрустратор, состоящий из физических и вербальных действий. Более того, даже только саркастические замечания в адрес тех, кто выполняет целенаправленную деятельность, являются фрустраторами, поскольку, отвлекая их внимание и вызывая в них отрицательные чувства, препятствуют выполнению деятельности. Более того, они вполне могут дезорганизовать ее. Они, кроме того, фрустрируют я-концепцию исполнителей, вследствие чего у последних должны возникать чувство оскорбления, мотив самозащиты и агрессия. Правда, было бы интересно отдельно исследовать роль только таких словесных стресс-фрустраторов. Мы считаем, что словесные оскорбления – это не просто «предпосылки» агрессии, как считают Бэрон и Ричардсон, а самые настоящие и мощные фрустраторы. Исследования А. Бандуры, Л. Берковица, Р. Джина и ряда других экспериментаторов доказывают, что во многих случаях (если не всегда) фрустрация вызывает агрессивное поведение.

§ 11. Воображение и агрессия

Воображение – внутренний психический процесс, осуществляемый с помощью различных психических образов – зрительных, слуховых, тактильных и т. п. Работа воображения приводит к образованию новых комбинаций образов. Когда эти ассоциации представляют собой решения значимых задач, то можно уже говорить не столько о воспроизводящем, сколько о творческом воображении. Это два основных вида воображения, причем воспроизводящее воображение, представляя собой возвращение в сферу сознания уже готовых ассоциаций образов из памяти, лежит в основе творческого воображения. В нашей повседневной жизни воображение выступает в форме дневных грез, которые частично осознаются человеком, сновидений, различных типов галлюцинаций и других психических процессов.

Для чего природа создала воображение? Не является ли оно излишеством? Почему звучит оскорбительно, когда мы говорим о человеке, что он лишен воображения?

Оказывается, велика роль воображения в жизни людей. Оно выполняет целый ряд функций. Когда человек оказывается в проблемной, то есть трудной и неопределенной ситуации, то, пытаясь сформулировать гипотезы, предвидеть будущее, составлять планы своих действий – во всех этих и других случаях – он, кроме своей памяти, восприятия и мышления, в значительной степени опирается на воображение. Мощное развитие воображения оказывает разностороннее и глубокое влияние на все стороны личности, способствует ее созреванию и творческой активности.

Одной из важнейших является психозащитная функция воображения. Когда мы говорим о защитных функциях воображения, скорее всего имеем в виду такую его разновидность, как фантазия. В отличие от обычных процессов воображения, которые бывают, как мы видели, воспроизводящим и творческим, фантазия имеет следующие особенности: а) она значительно больше оторвана и удалена от повседневных впечатлений и забот человека; б) человек, фантазируя, создает больше новых и необычных сцен и выдумок; в) внутренняя мотивация фантазий более глубокая, она выражает более интимные, сокровенные желания и мечты личности; г) фантастические образы насыщены более глубокой эмоциональностью, чем обычные результаты работы воображения. Фантазия играла большую роль в истории культуры человечества, она способствовала созданию легенд, сказок и мифов, систем представлений об идеальном устройстве общества, творчеству в области науки и искусства.

Имея такие особенности и возможности, фантазия играет значительную роль в процессах психической самозащиты и компенсаторной активности личности. В частности, сновидения, во всяком случае значительная их часть, являются разновидностью фантазии и играют психозащитную роль: они охраняют психику от вредного воздействия фрустраторов[80].

Когда в реальной жизни цели и желания человека, его притязания наталкиваются на непреодолимые преграды, тогда их «реализация» переносится в сферу воображения и фантазии. Обычно защитные процессы воображения начинаются спонтанно, как только человек предвидит фрустрацию или реально переживает ее. «Решение» трудных проблем жизни в фантазиях приносит некоторое облегчение, поэтому люди так часто пользуются ими, долго и с наслаждением предаваясь их потоку.

В образах воображения нередко мы видим агрессивные действия и сцены: человек в своих фантазиях борется против врагов и обычно побеждает. Воображаемые агрессивные действия личности чаще всего направляются против самого фрустратора, хотя и здесь наблюдаются случаи перемещения агрессии на другие, замещающие объекты. Воображаемые агрессивные действия могут несколько ослабить реальную агрессию, направленную против фрустраторов, но могут быть также подготовительным этапом, психологической репетицией перед реальным действием.

Воображаемая агрессия играет защитно-компенсаторную роль в жизни тех людей, которые имеют, например, физические недостатки. Мальчик, получивший увечья в результате несчастного случая, не может участвовать в спортивных состязаниях и поэтому в своем воображении «участвует» в них и побеждает. Немощный старик видит себя в роли полководца и в фантастических образах, во главе огромной армии, добивается блестящих побед. Взрослый человек, потерявший в результате автоаварии обе ноги, видит во сне, что совершенно здоров и не только быстро ходит, но и играет в футбол. Все эти люди компенсируют свои недостатки с помощью фантазии.

Агрессия чаще всего выражается в фантазиях и по той причине, что в современном обществе многие открытые формы агрессии запрещены как законами, так и моральными представлениями и нормами. Мы не можем в каждой ситуации, когда нас фрустрируют, сразу же применить агрессию: или мы откладываем нападение, или же вообще отказываемся от агрессивных действий, а в более серьезных случаях обращаемся за помощью к представителям закона, к тем органам, которые специально созданы для защиты прав и личности граждан. Во всех этих случаях агрессия перемещается в сферу воображения.

В своих фантазиях человек большей частью эгоцентричен. У него сильно выражен нарциссизм, который, кстати, является одной из предпосылок агрессивности человека. Нарцисстическая личность – главный герой своих фантазий и его агрессия побеждает всех. В фантазиях для человека, особенно для молодых людей, нет преград.

§ 12. Непосредственные эмоциональные ответы на воздействие фрустраторов

А. Непосредственный комплексный ответ

Существуют непосредственные и отсроченные ответы на фрустрацию. Есть также защитно-адаптивные процессы, которые требуют времени для своего развертывания. Например, сублимация агрессивных или сексуальных желаний вряд ли может начинаться сразу же под воздействием фрустраторов, в самой ситуации лишения человека возможности удовлетворения этих потребностей. Требует времени, например, и такой мощный защитный процесс, как рационализация, которая в первую очередь выступает в виде самооправдания. Чтобы оправдать свою неудачу, человек должен найти или сочинить аргументы, а это требует некоторого времени и активных мыслительных процессов.

Но целый ряд защитных механизмов возникает или актуализируется (воспроизводится из памяти) сразу же под воздействием фрустраторов. Таковы простые формы непосредственной агрессии, которая сразу же возникает в психике человека в виде эмоций вражды и гнева, направленные на те факторы, которые мешают человека работать или оскорбляют его достоинство. Этому враждебному состоянию могут сразу же последовать вербальные и физические агрессивные действия.

Непосредственно возникает ряд эмоциональных реакций личности на фрустратор. Сама агрессия всегда сопровождается сильными эмоциями, составляющими «враждебный комплекс». В него входят враждебность, гнев, презрение, страх и тревога, разочарование и т. п. Именно эти эмоции возникают непосредственно под воздействием фрустраторов и без них, как предполагают такие исследователи, как Л. Берковиц и Р. Бэрон, последующие агрессивные действия не совершались бы. Сама по себе невозможность добиваться поставленной перед собой цели еще не создает достаточной предпосылки для совершения агрессивных действий. Воздействие фрустраторов необходимо, но недостаточно. Только возмущение, гнев и другие негативные эмоции, возникшие из-за несовпадения ожиданий человека с его реальным достижением, создают необходимую мотивацию для применения насилия. При этом, конечно, играют роль предвосхищение будущих желательных ситуаций, воображение и другие познавательные процессы. Предпосылки агрессии составляют в психике фрустрированного человека познавательно-эмоциональный комплекс. Играют роль также ожидания референтных групп и значимых для личности персон, которые тоже, возможно, предвидели ее успех, а получилась неудача. Кстати, эти социально-психологические аспекты в экспериментальной психологии агрессии весьма слабо исследованы. Вкратце рассмотрим некоторые из названных эмоций.

Б. Гнев, страх и агрессия

Тревога и страх человека часто способствуют усилению агрессивности. В тревожном состоянии человек нередко теряет четкость восприятия и не различает реальное от воображаемого, что и способствует совершению агрессивных действий. Эти явления можно проиллюстрировать множеством примеров. При страхе, однако, чаще всего люди выбирают не нападение на фрустратор, а бегство, уход из ситуации.

Так, во время Второй мировой войны американское общество было охвачено беспокойством по поводу подрывной деятельности иностранцев и групп этнических меньшинств. Нужны были «козлы отпущения», и в качестве таковых выбрали в первую очередь японцев. Практическим следствием этого выбора было то, что проживавших на побережье Тихого океана японцев интернировали. Распространилось мнение, что все американцы японского происхождения подозрительны, являются агентами японской разведки, пятой колонной, ответственной за поражение американского флота при Пирл-Харборе. Между тем не было, насколько нам известно, никаких фактов, свидетельствующих об их подрывной деятельности.

Еще более впечатляющий пример дает нам сталинская эпоха СССР. Мысль об «империалистическом окружении», о шпионской деятельности враждебных агентов привели к компаниям массовой ловли «шпионов» не только в больших городах, но даже в самых захолустных уголках страны. От этого психоза пострадали сотни тысяч невинных людей[81]. У страха глаза, как известно, велики.

Гнев, как признак фрустрированности, является ответом на фрустрацию целенаправленной деятельности, на личностную фрустрацию и оскорбление достоинства[82]. Самый сильный гнев вызывается оскорблением. Когда в экспериментальной ситуации подвергают агрессии двух индивидов за одинаково плохое выполнение задания, то из них более интенсивную агрессию проявляет тот, поведение которого раньше было подкреплено, а не тот, у которого просто вызвали гнев. Здесь к фрустрации целенаправленной деятельности присоединяется личностная фрустрация[83]. Вообще, важнее не столько количество фрустрации, сколько ее качество, то есть личностное значение. Не всегда повторные фрустрации приводят к постепенному усилению агрессивности. Многое зависит от качества фрустраторов, их значения для человека.

Чтобы удостовериться в том, что качество фрустратора важнее его количества, Р. Джин провел ряд опытов, в числе которых следующий: в течение двух лет он посылал критические письма одной актрисе, но не получал никаких ответов. Затем, уже в течение трех лет, посылал подарки и объяснялся в любви (в письмах). Это вызвало анонимные телефонные звонки. Он получил также несколько почтовых карточек, но не было разговоров и сердечных ответов, как следовало ожидать согласно теории фрустрации-агрессии. За все время этого естественного эксперимента женщина оставалась недовольной и несчастливой.

Когда фрустрируется какая-либо первичная потребность человека, он переживает гнев, иногда порождающий агрессивные действия. Но что же происходит, когда этот гнев, в свою очередь, подавляется внешними или внутренними фрустраторами и личность подвергается вторичной фрустрации? Это, по нашему мнению, одна из важнейших проблем психологии личности и социальной психологии, поскольку данное явление распространено очень широко.

В подобных случаях фрустрации подвергается уже агрессивная тенденция человека, которая имеет сильную внутреннюю мотивацию. Это вторичная фрустрация, которая может быть интенсивнее первичной, поскольку имеет двойную мотивацию. Возможны, конечно, и фрустрации более высоких ступеней, и многократные новые фрустрации агрессивных мотивов. В результате вторичных и последующих фрустраций происходит накопление фрустрированности и агрессивности личности, которые, начиная с определенного уровня, становятся невыносимыми. Человеку в таком состоянии уже не удается подавить свою агрессию и она прорывается в виде разрушительных действий. Хотя, как мы показали в предыдущем разделе, не всегда новые фрустрации усиливают агрессивность. Но эти исключения, по-видимому, подтверждают общее правило.

Интересным примером постепенного накопления фрустрации и внезапной и интенсивной агрессивной реакции может служить следующий эпизод, рассказанный в одной из книг А. И. Китова:

«К уголовной ответственности был привлечен гражданин Н. за нанесение тяжких телесных повреждений своему давнишнему знакомому. Рассмотрение дела показало, что потерпевший длительное время наносил подсудимому оскорбления словом, на что последний видимым образом остро не реагировал. И на этот раз, когда потерпевший получил тяжкие телесные повреждения, говорил подсудимому те же слова, которые ранее никогда не приводили к эксцессам.

На основании имеющихся материалов суд пришел к выводу, что побои нанесены потерпевшему умышленно, а не под влиянием оскорблений. К ним, как полагал суд, подсудимый должен был привыкнуть, о чем свидетельствует якобы его прежнее поведение в сходных ситуациях. Кассационная инстанция, рассматривая дело, пригласила в качестве эксперта видного советского психолога. Психологический анализ показал, что каждое новое оскорбление остро переживалось подсудимым, но он себя сдерживал силой воли. Постепенно психологический агрессивно-оборонительный импульс, вызванный к жизни оскорблениями, усиливался, а сдерживать себя становилось все труднее. Тяжкие телесные повреждения, нанесенные потерпевшему, были результатом качественного скачка в соотношениях мощности этого психологического импульса и силы воли подсудимого. Кассационная инстанция приняла во внимание заключение эксперта и смягчила меру наказания»[84].

Данный пример А. И. Китов приводит в качестве иллюстрации того, что все психические явления детерминированы. Но для нас в настоящем контексте интересно то, что имела место специфическая детерминация агрессивного поведения повторными фрустрациями и в результате накопления огромного заряда гнева.

Эмоциональными реакциями сопровождаются также стереотипные двигательные реакции и беспокойные движения, которыми нередко отвечают на фрустрацию. В других случаях наступает апатия, нередко – психическая регрессия, то есть возврат к пройденным этапам психического развития личности. Но регрессия может стать также длительно действующим защитным механизмом.

§ 13. Специфические фрустраторы женщин

Вышеописанные факторы, фрустрирующие людей и вызывающие агрессивные действия, касаются всех – как женщин, так и мужчин. Но есть ли фрустраторы, специфичные для женщин? Полезно знать об этом, что позволит лучше понять индивидуальные различия переживания фрустраций и совершения агрессивных действий.

Относительно фрустраторов, специфичных для женщин, можно указать по крайней мере на следующие обстоятельства:

1) недостаточное сексуальное удовлетворение вследствие импотенции мужа или собственной фригидности. Данный источник фрустраций можно было бы богато проиллюстрировать примерами из сексопатологии и практики консультирования, но для современного читателя психологической литературы в этом вряд ли есть необходимость;

2) депривация желания иметь детей и быть матерью. Удовлетворение этих желаний является одним из главных способов самоутверждения женщин, создания для себя психологического комфорта, осмысления своего существования. Успешность жизни женщин в деторождении и выращивании отпрысков – прекрасное средство борьбы против агрессивности внешнего мира, собственного мужа и своих же агрессивных и иных нездоровых тенденций;

3) важнейшим фрустрирующим фактором является пассивность и невнимательность мужа в вопросах развития жены и детей. Многие мужья отличаются зависимым характером, беспомощностью в управлении семейными делами. Они принимают своих жен как часть окружающей среды, без личностного подхода, без интереса к их личности и индивидуальности. Отсюда – постоянная фрустрированность многих женщин.

§ 14. Психологические особенности враждебности

А. Враждебность как социальная установка

В повседневной речи слово «враждебность» употребляется в различных значениях. Иногда враждебность даже отождествляется с агрессией. Мы же считаем, что враждебность является специфической социальной установкой, состоящей из трех известных блоков: когнитивного (знание объекта установки и мысли о нем), эмоционального (недовольство, гнев и т. п.) и блока, включающего программу возможных действий по отношению к этому объекту. Отсюда видно, что эмоции, сопровождающие агрессию и предваряющие ее, входят в так называемый «комплекс враждебности», а этот комплекс, в свою очередь, составляет блок в структуре враждебности как социальной установки.

Остается вопрос о том, какую роль играет агрессивное влечение, которое с большей или меньшей интенсивностью всегда существует в психике человека, поскольку в головном мозгу имеются центры агрессии? Мы считаем, что агрессивное влечение, как явление бессознательной психики человека, является той базой, на которой у человека в течение индивидуального развития строятся многочисленные враждебные установки. Участвуя в создании установки и сообщив ей энергию, общее агрессивное влечение остается базой устойчивости и проявляется через эти установки в виде эмоций и действий.

Б. О когнитивных элементах враждебности

В когнитивный блок враждебности входят: образ объекта, на который направлена агрессия (образ «жертвы») и отрицательные оценки этого объекта. Этот образ состоит не только из подлинных познаний объекта, но и из атрибуций, которыми пользуется агрессор. Мы полагаем, что часть данных атрибуций носит проективный характер. Причем определенная часть этих психических процессов может протекать словесно и на уровне сознания: агрессор может при себе или публично охарактеризовать будущую жертву дискредитирующими словами (подлый, неприятный и т. п.). Анализ такой словесной агрессии представляет значительный интерес для понимания когнитивных компонентов враждебной установки.

Используя атрибуции, агрессор приходит к выводу, что желает объекту зла, хочет причинить ему ущерб. Когда враждебность направлена на группу людей, более широко используются отрицательные социальные установки.

Агрессивность же является свойством личности, общей установкой на нанесение ущерба другим людям. Это психологическая готовность к применению насилия. Агрессивность – комплекс характера личности. Именно в таком смысле мы говорим об агрессивных людях, о более агрессивном или менее агрессивном характере. Агрессивным людям посвящены специальные главы третьего тома настоящей книги, поэтому здесь мы ограничимся лишь одним замечанием, а именно: эти люди чаще других выражают враждебность к людям и готовность применить к ним насилие. Иначе говоря, у таких людей сформировано много враждебных установок как к отдельным индивидам, так и к социальным и этническим группам.

В. Враждебное настроение и поиск жертвы

Агрессивность может принимать различные формы, в том числе характер общей озлобленности или ворчливости. Агрессивная ворчливость – состояние, из которого, при появлении удобного объекта, человек может перейти к взрывным насильственным действиям.

Очень умело подобное состояние описывает Л. Н. Толстой в романе «Война и мир». Речь идет о настроении князья Николая Андреевича, отца Андрея, которого посещает врач-француз Метивье.

Конец ознакомительного фрагмента.