5. Сфинкс
Приветливо улыбающаяся стюардесса заглянула в салон первого класса прибывшего из Стамбула «Боинга». Большинство немногочисленных пассажиров, предпочитающих путешествовать первым классом, знали, что она сейчас скажет, поэтому лишь немногие вопросительно взглянули на девушку. Среди них оказался плотный широкоплечий мужчина с высокими залысинами, пухлыми, выдающимися вперед губами, густыми, сходящимися к переносице бровями и хищным заостренным носом на вытянутом продолговатом лице. Две специально подобранные по внешнему сходству для обслуживания первого класса стюардессы при каждом появлении в салоне постоянно ощущали на себе его пристальные взгляды. Эти взгляды одновременно пугали и манили девушек. Вот и сейчас стюардесса не смогла устоять и не взглянуть на наблюдающего за ней пассажира.
У него были короткие, чуть тронутые сединой, черные волосы и смуглая загорелая кожа, что свидетельствовало о его безусловной принадлежности к одной из арабских национальностей, но к какой именно, стюардесса определить не смогла. Зато девушка сразу сообразила, что видит перед собой очень обеспеченного человека. Она неплохо разбиралась в вещах и смогла определить, что черный двубортный костюм, как и голубая рубашка из натурального шелка пассажира приобретены им даже не в фирменном магазине, а сшиты по заказу у всемирно известного кутюрье. Галстуком пассажир не пользовался. Его заменяли несколько рядов золотых цепочек разнообразной ширины и отделки.
У пассажира, завладевшего вниманием стюардессы, было много имен и фамилий. В настоящий момент в его кармане лежал турецкий паспорт на имя Мустафы Дияра, хотя спецслужбам США, большинства европейских и азиатских стран, а также лидерам «Аль-Каиды» и еще примерно десятка более мелких террористических организаций он был известен как Ахмед аль Рубеи. Рядовые бойцы этих организаций называли его не иначе, как Карающий Ахмед. Это для них он обесцветил несколько прядей своих волос, придав им вид седины. Ради них сделал несколько внешне незаметных пластических операций, получив с помощью хирургии более мужественное лицо. Он разработал и организовал десятки террористических актов, унесших сотни человеческих жизней по всему миру, собственноручно казнил трусов, предателей и тех, кто своими нечестивыми действиями осквернил святое звание воина Аллаха. И все же, несмотря на все свои старания, ему не удалось стать первым среди равных. Даже посылаемые им на смерть бойцы, взрывая на себе начиненные взрывчаткой пояса шахидов, выкрикивали имена других духовных лидеров, тех, кого они почитали как живых богов. А он не был богом. Но хотел им стать. Ради этого он пошел на сотрудничество с ЦРУ, надеясь с помощью американских денег и тайной поддержки, которую обещали ему вербовщики из ЦРУ, стать во главе движения. И манящая цель была уже близка. Нужна была только мощная встряска, акция, наподобие взрыва Торгового центра в Нью-Йорке, которая всколыхнула бы весь мир и приковала к нему всеобщее внимание, сделав тем единственным лидером, вокруг которого объединятся все истинные бойцы ислама. И сегодняшняя встреча, ради которой он прилетел в США, должна была стать первым шагом к достижению заветной цели.
Девушка-стюардесса наконец смогла вырваться из-под магического влияния сковавшего ее взгляда таинственного незнакомца и произнесла:
– Уважаемые пассажиры, вы можете пройти к выходу.
При этом ее голос испуганно дрогнул, из-за чего привыкшие за время полета к мелодичной речи стюардессы пассажиры первого класса недоуменно уставились на девушку. От этого стюардесса смутилась еще больше и поспешно скрылась за занавеской, отделяющей пассажирский салон от служебного отсека. Так и не поняв, чем вызвано столь странное поведение стюардессы, приглашенные ею пассажиры поднялись со своих мест и направились к выходу. Они заплатили не только за место в комфортабельном салоне и за подаваемые в течение всего полета ресторанные блюда и напитки, но и за то, чтобы, не толпясь в очереди, первыми пройти паспортный и таможенный контроль.
В числе пассажиров первого класса Ахмед аль Рубеи шагнул с борта лайнера в поданный к выходу из самолета раздвижной рукав и, неспешно шагая, двинулся по трубе к зданию аэровокзала. Войдя внутрь зала прилета, он направился к стойке сотрудников паспортно-визовой службы и в этот момент увидел шагнувшего ему навстречу седого человека в темно-сером костюме. Встречающий приветливо улыбался и даже раздвинул руки в традиционном для мусульман приветствии. Они виделись всего несколько раз, но Ахмед сразу узнал встречающего его человека. Внешне тот совершенно не изменился, хотя и сменил полевую форму полковника американского спецназа на гражданский костюм.
– Рад видеть вас, господин Дияр, – приветствовал Ахмеда встречающий, продемонстрировав, что ему известно имя, под которым видный член «Аль-Каиды» прибыл в США.
– Я тоже рад видеть вас, мистер Греймс. – Теперь уже Ахмед показал, что не забыл фамилию своего куратора.
Они обнялись и даже соприкоснулись щеками, выполнив обряд мусульманского приветствия. После чего полковник Греймс, увлекая Ахмеда за собой, сказал:
– Пойдемте, господин Дияр. Вы можете обойтись без этих формальностей.
Ахмед оценил его предусмотрительность. Вместе с начальником отдела ЦРУ террорист, чье имя в ежегодно обновляемых спецслужбами США списках наиболее опасных международных преступников значилось одним из первых, миновал пограничный пост и, пройдя через служебные помещения, покинул зону прилета.
– Дайте ваш билет, – обратился к нему Греймс, когда пограничный и таможенный посты остались позади. – Мой сотрудник получит ваш багаж.
Ахмед протянул куратору свой авиационный билет с наклеенной на него багажной квитанцией, и тот передал его выросшему словно из-под земли помощнику. Через несколько минут помощник вернулся, неся с собой объемистый кожаный чемодан Ахмеда. Не выпуская чемодана, он направился к выходу из аэровокзала и вскоре вывел проследовавших за ним Ахмеда и Греймса к оставленному на площади роскошному лимузину.
Через час с небольшим лимузин остановился перед двухэтажным коттеджем в пригородной зоне Нью-Йорка, арендуемым на деньги ЦРУ и используемым для конспиративных встреч с агентами, занимающими высокое положение или просто живущими в обстановке роскоши и богатства. Греймс своим ключом отпер входную дверь и, пропуская вперед прибывшего гостя, почтительно отошел в сторону. Ахмед величественно вошел в просторный холл и остановился в центре, критически осматривая обстановку. Следом за ним помощник Греймса внес чемодан Ахмеда и, поставив его у порога, сразу же удалился.
– Во сколько подать машину, сэр? – задержавшись на мгновение, поинтересовался он у начальника.
– Я позвоню, – неопределенно ответил Греймс и, выпустив своего сотрудника из дома, сразу же закрыл за ним входную дверь. – Хотите что-нибудь перекусить или выпить с дороги? – обернулся он к Ахмеду. – Насколько мне известно, на востоке не принято сразу переходить к делу.
И хотя куратор улыбался, Ахмед не поддержал его веселого тона:
– Не утруждайте себя, мистер Греймс, я поужинал в самолете. Поэтому мы можем сразу перейти к делу.
Несмотря на глубокую ночь, Ахмед остался бодр и энергичен, словно и не перенес многочасового перелета из одной части света в другую. Впрочем, полковник американского спецназа знал по опыту, что для диверсанта, умеющего вполне комфортно устроиться в узкой и холодной скальной щели, даже длительное сидение в просторном кресле салона первого класса вряд ли покажется утомительным. Сам Греймс, еще находясь в аэропорту, принял таблетку специального тонизирующего препарата, поэтому тоже чувствовал себя прекрасно, если не считать тщательно скрываемого волнения. За почти двадцать лет знакомства с Ахмедом Греймс достаточно хорошо изучил своего агента. Ахмед уже не раз выполнял достаточно рискованные поручения ЦРУ. Но то, что собирался предложить ему Греймс сейчас, не шло ни в какое сравнение с тем, что ему приходилось делать раньше. Автор множества тайных операций собирался изложить агенту суть задания за столом. Своим отказом Ахмед поломал выстроенный им план беседы. Но Греймс решил не отходить от разработанного им сценария:
– Воля ваша, а я все-таки выпью.
Он прошел к просторному бару и, выбрав там, среди обилия разнообразных напитков, квадратную бутылку американского виски, наполнил на четверть широкий пузатый стакан. Прихватив из бара помимо бутылки еще один пустой стакан, Греймс поставил их на журнальный столик возле обтянутого черной кожей низкого дивана и, обернувшись к своему гостю, спросил:
– Вы еще не забыли русский язык, мистер Ахмед?
Густые брови арабского гостя сдвинулись к переносице…
Русский язык Ахмед аль Рубеи выучил в Москве. Он учился в инженерно-строительном институте, но окончить его не сумел. Не выдержав конкуренции, строительная фирма отца окончательно разорилась, и Ахмед вынужден был вернуться на родину. Разоренный и доведенный нищетой до отчаяния, отец пытался найти утешение в исламе. Утешение он действительно нашел, но денег семье это не прибавило. В отличие от отца, честолюбивый Ахмед не хотел мириться с создавшимся положением и активно искал способ его изменить. На молодого человека обратили внимание проповедники международного радикально-экстремистского исламского движения, ставшие его новыми учителями. Лидерам требовались бойцы для «священной борьбы с неверными». И обуреваемый ненавистью к тем, кто разорил его отца и заставляет нищенствовать его семью, двадцатидвухлетний Ахмед охотно встал под их знамена. Ему нравилось ощущать себя в роли мстителя, бесстрашного воина, перед которым трепещут все враги, хотя он и не до конца представлял себе образ врага. Но для молодого человека, сжигаемого жаждой мести, это не имело значения. Врагов ему указывали учителя. Врагами были израильтяне, постоянно покушающиеся на исконно арабские территории, американцы, вторгшиеся на внутренний рынок и разорившие мастерскую его отца и еще тысячи мелких египетских фирм, и даже президент собственной страны, снюхавшийся с израильтянами и американцами. И первым серьезным делом, в котором принял участие Ахмед аль Рубеи, стало его участие в подготовке покушения на президента Египта Анвара Садата.
После убийства Садата в 1981 году, спасаясь от начавшихся в стране арестов, Ахмед в числе прочих заговорщиков бежал в Афганистан, пополнив там ряды иностранных наемников, сражавшихся с советскими войсками. На войне приобретенные Ахмедом знания инженера-строителя оказались чрезвычайно востребованы. Только он мог определить, какой мощности и куда нужно заложить фугас, чтобы вызванный взрывом горный обвал засыпал дорогу, сделав ее непроходимой, рухнул мост или обвалился пробитый в скале туннель, полностью разрушился жилой дом или административное здание. Лидеры исламских радикалов прекрасно понимали, что изготовлению примитивных взрывных устройств из подсобных материалов можно обучить и малограмотного пастуха, но только специалист с высшим строительным образованием, изучавший сопротивление материалов и способный рассчитать прочность воздвигнутой инженерной конструкции, способен ее разрушить. А подавляющее большинство воинов Аллаха: афганских моджахедов и сражающихся на их стороне арабских наемников составляли именно такие малограмотные, а чаще вообще неграмотные пастухи и поденщики. Поэтому бывший студент инженерно-строительного института со своими поистине бесценными знаниями оказался чрезвычайно полезен для лидеров террористов. Ахмеда взял под свое покровительство один из талибских вождей, назначив его начальником учебно-тренировочного лагеря по подготовке взрывников-диверсантов.
Ахмед не стал тратить время на то, чтобы обучать прибывающих в его лагерь боевиков всем тонкостям минно-взрывного дела. Каждую группу он готовил для выполнения только одной конкретной акции. Подготовленные таким образом взрывники, как правило, погибали при подрыве собственного фугаса. Но лидеров террористов это вполне устраивало. Смерть взрывников способствовала притоку в ряды террористов новых бойцов-смертников.
Действия натасканных Ахмедом боевиков оказались настолько успешными, что командование советских войск неоднократно предпринимало попытки уничтожить их базу. В первый раз советское командование выбросило в горах, где размещался лагерь Ахмеда, группу спецназа. Из-за ошибки армейской разведки, неправильно указавшей месторасположение лагеря, высадившихся в горах русских спецназовцев удалось обнаружить и пулеметно-минометным огнем отбить их атаку. Новую попытку уничтожить базу по подготовке взрывников-диверсантов советские войска предприняли ровно через неделю. Тогда на лагерь Ахмеда было сброшено несколько десятков осколочных и фугасных бомб объемного взрыва. В результате авианалета было уничтожено более половины всех бойцов, находящихся в лагере. Но самому Ахмеду удалось спастись. Беспокоящиеся о жизни своего столь ценного инструктора лидеры террористов тут же переместили лагерь Ахмеда на территорию Пакистана, где его уже не могли атаковать российские самолеты.
В Пакистане лагерь Ахмеда превратился в настоящий учебно-тренировочный центр, где готовились боевики-диверсанты самых разных специальностей. Помимо арабских инструкторов, с боевиками занимались и несколько иностранных военных советников. Среди них оказался и майор Греймс, командовавший до этого отрядом американского армейского спецназа. Помимо обучения боевиков-моджахедов, Греймс через Ахмеда поставлял воюющим моджахедам американское оружие: автоматические винтовки, ручные и станковые пулеметы, минометы, а также переносные зенитно-ракетные комплексы «Стингер», столь необходимые для борьбы с русской авиацией.
Сотрудничество Ахмеда с американской разведкой не прекратилось и после вывода из Афганистана советских войск. ЦРУ планировало использовать своего агента, занявшего не без помощи американских спецслужб высокое положение в радикально-экстремистском исламском движении, для ослабления влияния Советского Союза, а затем и России в арабском мире и на постсоветском пространстве закавказских республик. А Ахмед продолжал получать от ЦРУ оружие и деньги, которые шли на оплату и вооружение исламских террористов. Порой исламские радикалы устраивали теракты, направленные против США, и тогда гибли американские солдаты и далекие от войны мирные обыватели. Но, судя по тому, что сотрудничество ЦРУ с Ахмедом не прекращалось и после совершенных его боевиками терактов, такое положение вещей устраивало его кураторов в ЦРУ. Иногда кураторы обращались и с более щекотливыми поручениями, одна огласка которых, по мнению Ахмеда, стоила бы им не только служебной карьеры, но и свободы, а возможно, и жизни. Интуиция сфинкса, в соответствии с псевдонимом, присвоенным ему американской разведкой, подсказала Ахмеду, что сейчас настал именно такой случай.
– А почему вас заинтересовал мой русский? – настороженно спросил он.
– Потому что у русских есть замечательные места, которые вам непременно надо посетить, – ответил Греймс, отхлебнув изрядный глоток виски.
В течение следующего получаса, отставив в сторону виски, начальник отдела тайных операций скрупулезно излагал агенту свой план. Ахмед слушал молча, не перебивая, и, лишь когда Греймс закончил говорить, заметил:
– Вы задумали большое дело, мистер Греймс, и я рад оказанному мне доверию…
Греймс ждал продолжения. Все произнесенные агентом слова ничего не стоили и не будут стоить, пока не прозвучит «да» или «нет», потому что ответ может иметь только такую, предельно конкретную форму.
Но Ахмед не торопился произносить последнее слово. Он стремительно просчитывал в голове возможные варианты и старался решить вопрос, как реализовать план Греймса и при этом остаться в живых. Тридцать и даже двадцать лет назад он принял бы его безоговорочно, потому что не задумывался над такой категорией, как собственная жизнь. Уважение соратников и признание тысячами, а в данном случае, пожалуй, что и миллионами, единомышленников его заслуг казалось Ахмеду куда важнее сохранения собственной жизни. Но за двадцать лет многое изменилось. У Ахмеда – сына разорившегося каирского ремесленника, – когда он бежал из Египта в Афганистан, не было ничего своего, кроме собственной жизни. Даже полученный автомат, гранаты и патроны принадлежали не ему, а полевому командиру, в отряде которого он оказался. Зато у Ахмеда – члена организационного совета «Аль-Каиды» только в лондонском банке на счету хранилось более двух миллионов долларов. Он владел роскошными виллами в Египте, Сирии, Ливане и Саудовской Аравии, где в ожидании мужа и любовника содержались шесть законных жен и целый гарем многочисленных наложниц. При желании он мог поселиться в любом уголке земного шара и жить там ни в чем себе не отказывая или путешествовать по миру в окружении почетной свиты из слуг и телохранителей и в сопровождении гарема изысканных красавиц. Те, кому открыт рай на земле, гораздо меньше склонны повторить судьбу воина-шахида, для которого единственная возможность попасть в рай связана с собственной смертью. И нынешний Ахмед аль Рубеи сильно отличался от бедного юноши, сына разорившегося каирского ремесленника, сбежавшего из Египта в Афганистан для участия в священном джихаде. В то же время отказаться от участия в предложенной операции значило упустить верный и, возможно, единственный шанс заявить о себе на весь мир невиданной по масштабам акцией возмездия и стать непререкаемым лидером, вождем для всех без исключения воинов Аллаха и их многочисленных спонсоров. Но выполнить спланированную ЦРУ акцию и остаться в живых можно было только одним способом – направить вместо себя других исполнителей. Желающие найдутся. Движение никогда не испытывало недостатка в бесстрашных воинах, готовых пожертвовать жизнью ради великого дела. Но! Только непосредственные исполнители акции могут стать героями. Не спонсоры и организаторы, а исполнители! Только они, и никто больше!
И вновь Ахмеда выручил Греймс.
– Мистер Ахмед, мы запишем на пленку ваше телеобращение от имени террористов, – Греймс запоздало сообразил, что совершил ошибку, причислив своего собеседника к террористам. Но было уже поздно, и он не стал себя поправлять. – И сразу после захвата реактора выпустим ее в эфир. Вам вовсе не обязательно находиться возле реактора, весь мир и так увидит вас.
Угольно-черные глаза Ахмеда вспыхнули радостным огнем. Но даже наедине с давно знакомым ему сотрудником ЦРУ он не смог обойтись без притворно пафосного замечания:
– Я всегда готов разделить судьбу жертвующих собою братьев, но ради продолжения нашего дела принимаю ваше последнее предложение!
Греймс торжествующе улыбнулся. Столь необходимое ему «да» прозвучало. А какие при этом агентом двигали мотивы, для предстоящей операции не имело практического значения.
– Я всегда ценил вашу дальновидность, мистер Ахмед, – произнес начальник отдела тайных операций ЦРУ и, указав взглядом на распечатанную бутылку виски, поинтересовался. – Может быть, все-таки выпьете за наше взаимопонимание?