Глава 1
Начало – половина дела
«Америка – большая страна. Здесь много мест, где можно спрятать тело», – говорит Наташа, глубоко затягиваясь сигаретой.
Ей, конечно, всё известно об «этой стране», как она ее называет – два года назад она со своим самоваром (во всех смыслах) переехала из Пскова в Штаты на ПМЖ, в поисках приключений и лучшей жизни. Вместе с мужем работают на почте и собираются прикупить вторую лодку в список совместно нажитого имущества.
Моя вторая собеседница – Лена («Называй меня Хелен, мне так привычнее») живет в США уже больше 20-ти лет с семьей, вытянув счастливый билет лотереи «Гринкард». Двое детей, внимательный супруг, мама, победившая рак американскими лекарствами, и утренние пробежки в Центральном парке – у Хелен всё как у людей, и дом – полная чаша.
«Ты, детка, настоящая крейзи, – вторит она подруге, постоянно сбиваясь на американизмы. – Они же больные тут все, абсолютли психические калеки! Нет, конечно, не убьют, но увезут куда-нибудь на ранчо, будешь им, как миленькая, взаперти кидсов рожать!»
На этом серьезнейшем пассаже я совершенно некстати расплываюсь в улыбке. Добрая половина моих русских знакомых живет в подобной «неволе» и не где-нибудь на ранчо, а в серых коробках провинциальных российских городов, искреннее считая это нормой жизнеустройства.
– Ты посмотри на нее, она еще и смеется над нами, как будто мы тут шутки шутим!
Сейчас у меня действительно самодовольное выражение лица, оно имеет наглость отражаться в круглых глазах-блюдцах моих собеседниц, которые прямо-таки активно меня не понимают. Всю, целиком! И осуждают, даже не пытаясь это как-то скрывать. А мне, между прочим, немного за лицо это неловко, ведь бывшие соотечественницы «как лучше хотят», и с искренней заботой пытаются меня наставить на путь истинный.
Я собираю волю в кулак, а губы в бантик и продолжаю покорно выслушивать напутствия старших товарок. Если честно, просто смотрю, как у них двигаются губы, совсем не улавливая суть звукового ряда. Воспитание, черт бы его побрал!
Жарко и как-то неуютно.
Мы стоим около дверей филиала публичной библиотеки на 45-ой улице в Истсайд, где только что закончилось еженедельное занятие по английскому языку в так называемых «группах общения». Целый месяц в Нью-Йорке я подтягивала язык по субботам в этом волонтерском центре и девчонки – первые русские, которых я встретила на своем последнем занятии. «Наших» вообще видно сразу – какие-то осторожные и блёклые на вид, ходят буквой Г, по типу шахматного слона.
Распознав «своих» в толпе испаноговорящих учеников, я действительно сначала обрадовалась возможности потрещать на родном языке с людьми похожей закваски о своей предстоящей авантюре. Но… это как выходить из глухих дверей накопителя в аэропорту в зал прилета, где тебя никто не встречает. На тебя устремляется столько влажных от ожидания взглядов и радушных улыбок! Ровно на секундочку. Пока сенсорная система не определяет «чужака» и глаза не уходят в сторону, а улыбка не оплывает вниз. Так же и моя мимолетная радость от предвкушения встречи с русскими быстро сошла на нет, с каждым словом разбиваясь о снобизм и занудство новоиспеченных гражданок великой державы.
Наполнившись до предела непрошеными благословениями, я резко (долгие прощания – лишние слезы, как известно) откланиваюсь с экс-соотечественницами у пункта переливания крови с табличкой «New York Blood Center».
«Кстати, давно хотела сдать кровь как донор в другой стране, – совершенно искренне выпаливаю я. – Не пью и не курю уже полгода и жалко, что такая хорошая кровь пропадет. Отдам ее людям, а то мало ли… Ну, сами понимаете! Счастливо оставаться!»
Девушки буквально в эмоциональном нокауте, а я уже поднимаюсь в лифте, рассуждая, какой же прекрасный повод безболезненно расстаться с русско-американскими барышнями был послан мне свыше. Воистину, все в жизни появляется в нужное время. Даже пункт переливания крови.
Мы, конечно, не обмениваемся телефонами и контактами. Моя дальнейшая судьба и исход «дорожного шоу» им не интересны. Краткой истории про сумасшедшую из России, которая отправилась по Америке автостопом вполне достаточно для пересказа на семейном ужине.
О, представляю себе, с каким смаком они будут судачить о моем безрассудстве!
И это я еще не рассказала им, что кроме желания проехать расстояние от Нью-Йорка до Лос-Анджелеса на попутках, я планирую останавливаться на ночлег в городах на моем маршруте по системе каучсерфинг1 у совершенно незнакомых людей. Ну, и того, что у меня отсутствуют средства самообороны типа газовых баллончиков или миниатюрных заточек. Лишь вера в добро в качестве карманной «травматики»!
Плюс я сознательно не стала вдаваться в подробности насчет бюджета путешествия, ответила лишь обтекаемым «должно хватить». Но «суточных» с собой, конечно, немного, из расчета пять-десять долларов на еду и магнитики на холодильник. В этой аскезе, как мне кажется, самая суть и есть – деньги делают осторожной, а тут ты совершенно открыта дороге, доверяешь и доверяешься ей.
Уже завтра я буду на трассе.
Маршрут составлен, точки определены, сомнений нет. Придает энтузиазма (тут можно почувствовать иронию, но ее нет) и то, что тщательное изучение Рунета по ключевым словам «автостоп, девушка, США, одна, русская» не дало никаких результатов. Вообще никаких. То есть абсолютно. Но и это только подстегивает быть первой, чтобы потом поделиться важным знанием с теми, кто также мечтает проехать по дорогам страны, где зародился автостоп как целая философия свободы. Или теми, у кого шило находится с торца физической оболочки тела и не позволяет сидеть на месте ровно, вынуждая постоянно перемещать себя из зоны комфорта в зону удивительных открытий и приключений.
Сразу же оговорюсь, что не призываю к подрыву капиталистической экономики путем предпочтения попуток общественному и личному транспорту. И я не тот герой бестселлера «Монах, который продал свой Феррари». И, конечно, не доросла до просветленных странников, пресытившихся обязательствами цивилизации и гонимых поиском себя и истины в высшей инстанции. Я просто пробую фиксировать мгновение и проживать его с максимальными эмоциями. Это своего рода адреналиновая зависимость от новых ощущений.
Тут необходимо сделать небольшое лирическое отступление о том, как я вообще попала в эту американскую историю.
Мой первый международный полет на самолете случился в более чем сознательном возрасте и сразу трансатлантический. В 20 лет с десятью долларами и зубной щеткой я оказалась в Чикаго. В бары меня еще не пускали и вообще за «хомо осознанный» не считали, но это не помешало мне вместо положенных четырех дней остаться в Штатах на четыре месяца и заработать целую кучу денег. Из Иллинойса я с друзьями переместилась во Флориду: красила туалеты на заправках в красный (!) цвет, шоплифтила2 никому не нужные русские книжки в магазинах, работала на фабрике по производству ушных капель для американских военных, училась водить кабриолет марки «Мустанг», воспитывала голубого енота и много еще чего делала, открывая для себя Америку. Страну, которую я по сути не увидела толком, ослепленная неожиданно свалившейся на меня взрослой свободой и возможностями, которыми она щедро одаривала.
Тогда мне буквально пришлось вернуться в Россию – дома меня ждала зимняя сессия на журфаке, всякие личностные привязанности и мама, для поддержания настроения которой в те годы еще не был придуман «Скайп». Гонимая каким-то ощущением незавершенности американских каникул, дважды по возвращении на родину безрезультатно подавала документы на визу – в начале двухтысячных из-за всемирной террористической угрозы американцы сделались подозрительными и шлепали отказы, не вдаваясь в подробности. Особенно безработным славянским студенткам без штампа о замужестве в чистом паспорте.
Годы после первой «загранки» пролетели как одно большое путешествие – мир открывался и переливался разными узорами точно в замысловатом калейдоскопе. Играл своими причудливыми гранями и никогда не возвращал меня в одно место дважды. Внутренние страницы в загранпаспортах заканчивались раньше, чем, собственно, срок действия бордовых корочек. Фотоколлекция улыбок людей со всего мира росла. Количество историй из серии «будет что рассказать внукам» перевалило за нормы приличия. По земле, воздуху и воде я исследовала сначала Европу, потом Азию, немножко Африку, Россию и сопредельные государства, став матерым путешественником и бытовым философом. Журналистика была заброшена, оставаясь каким-то рудиментным навыком, помогающим переплавлять полученные впечатления в слова, чтобы не захлебнуться ими. Но это было так, баловство и карма-йога, проявляющаяся в отчетах на форуме самостоятельных путешественников да в уютных онлайн пространствах.
Благо, свой маленький пиар-бизнес позволял колесить по миру, так сказать, без отрыва от производства. И вот тогда, уверовав в свою счастливую звезду окончательно, я повторно подала документы на американскую визу и, вуаля, получила без всяких ожидаемых проблем звездно-полосатую наклейку в загран. Всё это время я, оказывается, втайне желала оказаться в точке, с которой все началось. Мечтала увидеть Америку если не Джека Керуака, то хотя бы Ильфа и Петрова. По счастливой, как мне сейчас видится, случайности, мой друг и идейный вдохновитель автопутешествия по каньонам аккурат перед самым вылетом «слился», по семейным, так сказать, обстоятельствам.
Все сразу стало предельно понятно – зеленая женщина с факелом посылает мне сигнал и приглашает на свидание тет-а-тет. Это значит, я берусь за шило в заднице и еду навстречу приключениям, меняя стройный каньон-план на движение в потоке – автостопом через всю страну. Годы «цыганской» тренировки, месяц адаптации в Нью-Йорке, и вот, спустя десять лет я оказываюсь в своей персональной нулевой координате, на широкой американской высокоскоростной дороге с одной только мыслью – Оооооого себе!
Не могу сказать, что страха у меня нет совсем. Другое дело, что он какого-то натурального свойства – боюсь встретиться лицом к лицу с дикими животными и змеями. Пожалуй, только с ними не смогу договориться. Но, если хорошенько подумать, даже они страшат меня не больше, чем соседка по фамилии Зубаткина, которой меня пугали в детстве. Этот ужастик вне конкуренции и вне возраста, я до сих пор все свои страхи замеряю по нему.
Так что состояние мое на старте называется, скорее, волнение. Ведь вероятность встретить Зубаткину верхом на волке слишком мала. И я люблю этот животный трепет на пороге неизвестного, но страшно интересного. Такой, с замиранием сердца и «будоражками» (те самые мурашки, которые будоражат) от сладостно-терпкого предвкушения встречи с приключениями.
Гоу!