Автобиография. Введение (Марк Твен)

Между 1870 и 1905 годами Марк Твен (Сэмюэл Клеменс) неоднократно и с большими перерывами пытался написать (либо надиктовать) свою автобиографию, всякий раз откладывая рукопись, прежде чем добивался ощутимого прогресса. К 1905 году у него насчитывалось тридцать – сорок таких фальстартов – рукописей, которые были, по существу, экспериментами, набросками эпизодов и глав. Многие из таковых сохранились в «Архивах Марка Твена» и двух других библиотеках. В некоторых из этих рукописей он продвигался настолько далеко, что назначал номера глав, определявших их место в начале или конце книги, пробелы между которыми он так и не заполнил, не говоря уже о том, чтобы полностью завершить повествование. Никому не приходилось сталкиваться с более подробным текстом – лишь с краткими обрывками его жизнеописания.

Такой подход к делу писатель изменил в январе 1906 года, когда начал почти ежедневно диктовать стенографистке. Вскоре он решил, что эти «Автобиографические диктовки» должны составить костяк того, что он впоследствии назовет «Автобиографией» Марка Твена. За несколько месяцев он провел ревизию скопившихся у него начатых и незаконченных отрывков и принял решение, что из этого включить в новую серию диктовок, а что оставить неопубликованным. К тому времени как Твен надиктовал более двух с половиной сотен таких отрывков (и написал в декабре 1909 года заключительную главу о недавней смерти своей дочери Джин), им было скомпоновано больше полумиллиона слов. Он объявил свою работу законченной, но настаивал на том, что ее следует публиковать полностью не ранее чем спустя сто лет после его смерти, которая случилась менее чем через четыре месяца, 21 апреля 1910 года.

Этот запоздалый успех проекта, который сопротивлялся завершению в течение тридцати пяти лет, можно приписать двум новым условиям. Во-первых, автор наконец нашел квалифицированную стенографистку, которая также представляла собой отзывчивого слушателя, – Джозефину С. Хобби, поощрявшую его избрать в качестве литературного приема диктовку – с чем он экспериментировал еще в 1885 году. Во-вторых, и не менее важно, надиктовывание текста облегчило следование некоему композиционному стилю, к которому Твен уже склонялся в последние двадцать лет. Как он выразил это в июне 1906 года, ему наконец удалось увидеть, что «правильный способ» диктовать автобиографию – это «начинать повествование не с какого-то определенного периода, а свободно блуждать по всей жизни, говорить только о том, что интересует тебя в данный момент, оборвать повествование в тот момент, когда этот интерес грозит угаснуть, и перевести разговор на новый и более интересный предмет, который к тому времени сам вторгся в твою память»[1].

Такое смелое сочетание диктовки и беспорядочных воспоминаний оказалось неожиданно раскрепощающим, в значительной степени потому, что создавало не стандартное, консервативное повествование, неумолимо движущееся к смертельной развязке, а скорее серию спонтанных воспоминаний и комментариев по поводу как настоящего, так и прошлого, расположенных просто в порядке их возникновения. Проблема метода была решена. Раскрепощало и специально оговоренное условие посмертной публикации, но эта идея присутствовала с самого начала и была тесно связана с амбициозным стремлением Клеменса рассказать всю правду, без изъятий. Как он сам объяснял в 1899 году интервьюеру: «Книга, которой не суждено быть опубликованной в течение целого столетия, дает автору свободу, которую он не мог бы обеспечить никаким иным способом. В этих условиях ты можешь изобразить человека без предубеждения, в точности таким, каким ты его знал, и при этом не бояться задеть его чувства либо чувства его детей и внуков». Посмертная публикация предполагалась также для того, чтобы облегчить Клеменсу возможность исповедаться даже в постыдных сторонах своего жизненного пути, но эта цель оказалась иллюзорной. В том же самом интервью 1899 года он признался, что «человек не может рассказать всю правду о себе, даже если убежден, что написанное им никогда не будет увидено другими»[2].

Но если отсрочка публикации и не смогла превратить его в исповедального автобиографа, то все же дала ему свободу высказывания нетрадиционных мыслей о религии, политике и проклятом роде человеческом, не опасаясь остракизма. В январе 1908 года он припомнил, что издавна имел «обыкновение в приватном разговоре с друзьями высказывать всякое частное мнение в отношении религии, политики и людей», – прибавляя, что он бы «никогда не мог и мечтать напечатать хоть одно из них»[3]. Необходимость отсрочить публикацию подрывных идей представлялась ему очевидной. «Мы подавляем в себе непопулярное мнение, потому что не можем позволить себе заплатить горькую цену за его обнародование, – писал он в 1905 году. – Никому из нас не нравится, когда его ненавидят, никому не нравится быть изгоем»[4]. Поэтому возможность открыто высказать свою точку зрения (а то и признаться в грехах) по-прежнему оставалась достаточным оправданием для переноса публикации на посмертный период.

История публикации: Пейн, Де Вото, Нейдер

Однако спустя семь месяцев, после того как в 1906 году приступил к «Автобиографической диктовке», Клеменс все же дал согласие – которого настойчиво добивались – на частичную публикацию того, что на тот момент было им накоплено. Он сам проследил за подготовкой к публикации примерно двадцати пяти коротких отрывков из автобиографических рукописей и диктовок в «Норт американ ревью». При этом каждая подборка была сознательно смягчена для того времени и аудитории и предварена следующим уведомлением: «Ни одна часть автобиографии не выйдет в виде книги в течение жизни автора»[5]. Но уже довольно скоро после смерти Клеменса его распоряжение отложить публикацию на сто лет начало игнорироваться – сначала в 1924 году Альбертом Бигелоу Пейном, официальным биографом Марка Твена и первым литературным душеприказчиком, а затем, в 1940 году, преемником Пейна Бернардом Де Вото и позднее всего – Чарлзом Нейдером в 1959 году.

Тем не менее каждый из этих редакторов взял на себя опубликование только части текста, и ни один не отважился сделать это в том виде, в каком фактически хотел этого Клеменс. Пейн не нашел ничего лучшего, как начать свое двухтомное издание с пригоршни тех пробных набросков, что были сделаны до 1906 года, а также нескольких текстов, которые, вероятно, никогда не были их частью. Он расположил их «согласно воле автора… в том порядке, в каком они были написаны, безотносительно хронологической последовательности событий»[6]. Теперь становится ясным, что его понимание «воли автора» было ошибочным: Клеменс никогда не намеревался включать в книгу все эти фальстарты, тем более в том порядке, в каком они были написаны; он намеревался опубликовать в таком виде только диктовки, начатые в 1906 году. Но после избрания такого курса у Пейна осталось место лишь для еще одной пригоршни диктовок, сделанных в 1906–1909 годах. Вдобавок он почувствовал себя обязанным изъять или даже изменить некоторые куски, не уведомив об этом читателя. В конечном счете он признал, что опубликовал лишь примерно одну треть того, что считал полным текстом[7].

Де Вото критически отнесся к принятию Пейном того приема изложения, который Марк Твен изначально придал этим диктовкам, «когда они перемежаются банальностями, не относящимися к делу замечаниями, вырезками из газет и несущественными письмами – не связанными между собой и расположенными без плана». Вместо этого он предпочел напечатать только те пассажи, которые Пейн оставил неопубликованными, вытащенными из «рукописи, в которой было собрано все, что Марк хотел иметь в своих мемуарах». И с огромным удовлетворением сказал, что «модернизировал пунктуацию, удалив тысячи запятых и тире, и, вероятно, должен был бы выбросить их на сотни больше». Он был уверен, что «придал книге более связный замысел, чем был у Марка Твена», бесцеремонно заявляя, что «“выпустил” из нее то, что показалось ему “неинтересным”»[8].

Нейдер тоже был недоволен тем, что Пейн принял замысел Марка Твена публиковать автобиографию «не в хронологическом порядке, а в той последовательности, в какой она написана и надиктована. Что за странная идея! Как будто временной поток при создании сочинения каким-то таинственным образом является более знаменательным, чем поток автобиографического времени!»[9]. Нейдер получил разрешение от «Наследия Марка Твена» скомбинировать примерно тридцать тысяч слов из неопубликованных диктовок с тем, что уже опубликовали Пейн и Де Вото. Как и Де Вото, он выпустил из текста то, что ему не нравилось, и был обязан исключить те куски, публикацию которых не одобрила дочь Клеменса Клара Клеменс-Самосуд. Затем Нейдер (фигурально) порезал и перекомпоновал отобранные тексты, так чтобы они приблизительно соответствовали общепринятому хронологическому изложению, то есть сделал то самое, от чего отказался Марк Твен.

Результатом этих нескольких редакторских замыслов стало то, что ни один текст «Автобиографии», опубликованный на данный момент, не является полным даже отдаленно, и еще в меньшей степени полностью авторским. Таким образом, целью настоящей редакции является издание полного текста, как можно более приближенного к тому виду, в каком Марк Твен хотел, чтобы он был опубликован после его смерти. Эта цель только недавно стала достижимой по той простой причине, что никто не знал, какие части из огромной массы автобиографических рукописей и машинописных текстов Марк Твен намеревался в нее включить. По сути дела, долго преобладало допущение, что Марк Твен сам не решил, что включать, а что нет, что он оставил гигантскую и очень запутанную рукопись, неполную и незаконченную. Это допущение было ложным. Хотя Марк Твен не оставил никаких специфических указаний (даже документации по инструкциям, которым якобы следовал Пейн), но внутри огромного объема автобиографических документов было запрятано более чем достаточно ключей, дающих понять, что он фактически остановился на окончательном варианте «Автобиографии», а также какие из предварительных опытов должны быть в нее включены, а какие выпущены.

Первый том «Автобиографии» Марка Твена (критическое издание в переплете) был опубликован в 2010 году. Полный текст этого первого тома можно также прочесть в «Mark Twain Project Online» (MTPO[10]). Еще два тома выйдут следом как в печатном, так и в цифровом формате. Исчерпывающая документация всех текстуальных решений будет опубликована только в МТРО. Первый том состоит из двух частей. Первая – «Предварительные рукописи и диктовки» – охватывает короткие сочинения, написанные между 1870 и 1905 годами, которые Клеменс намечал для автобиографии, но пересмотрел и изъял из окончательного замысла в июне 1906 года. Вторая часть начинается с этого окончательного варианта, собственно «Автобиографии» Марка Твена, а конкретно – с нескольких предисловий, написанных им тогда же, чтобы обрамить подготовительные наброски, которые он отобрал в качестве вступительных текстов и за которыми следуют почти ежедневные «Автобиографические диктовки» с 9 января по конец марта 1906 года – все, что вместилось в этот том. Диктовки расположены в порядке их создания. Остальные тома будут включать все, что автор надиктовал между апрелем 1906-го и октябрем 1909 года, также организованное хронологически, и все это будет завершаться «Заключительными словами моей автобиографии».

Данное издание начинается текстом собственно «Автобиографии» – то есть второй части первого тома, вышедшего в 2010 году. Только четыре ранних наброска из первой части перепечатаны (в Приложении): «Предварительные рукописи и диктовки». Также исключены «Пояснительные замечания», три из пяти «Приложений», «Комментарий к тексту», «Перенос слов в этом томе» и «Указатель». Данное вступление представляет собой сокращенную версию издания 2010 года.

«Обрывки» и «главы» из «Автобиографии»

Каждая крупная книга Клеменса требовала для завершения от трех до пяти лет. Столько времени было ему необходимо главным образом потому, что он всегда сталкивался с периодами, во время которых чувствовал себя не в силах продолжать, и сочинение полностью останавливалось. По меньшей мере с 1871 года он находил необходимым, когда «водоем пересыхал», «откладывать рукописи в долгий ящик». С 1870-х годов Клеменс обращает взор к автобиографии, но лишь периодически. До января 1906 года, после сравнительно кратких периодов письма или диктовки, водоем, похоже, «пересыхал», потому что писатель испытывал все большую неудовлетворенность методом построения своей работы, либо ее общим замыслом, либо и тем и другим.

Первые указания на то, что у него есть такой замысел, сохранились лишь в отчете о разговоре, который состоялся, когда ему было сорок лет, в ту пору, когда у Клеменсов в Хартфорде гостила миссис Джеймс Т. Филдз с мужем. В своем дневнике 28 апреля 1876 года она записывает, что за ленчем Клеменс

«…продолжал говорить об «Автобиографии», которую намеревается написать как можно более полно и искренне, чтобы оставить после себя. Его жена, смеясь, сказала, что она тщательно изучит ее и уберет нежелательные пассажи.

– Нет, – ответил он очень серьезно, почти сурово, – ты ее редактировать не будешь – она появится в том виде, как будет написана, где вся история будет рассказана мною как можно правдивее, – я буду брать из нее отрывки и постепенно публиковать в Атлантике и где-либо еще, но не стану ограничивать себя как в отношении протяженности, так и возраста, о котором я пишу, даже если я ребенок и мне приходит мысль о себе самом сорокалетнем, я включу ее туда»[11].

Это примечательное свидетельство показывает, что у Клеменса уже возникло несколько идей, которыми он впоследствии будет руководствоваться на протяжении тридцати пяти лет при написании автобиографии. Идеи эти, безусловно, связаны между собой: рассказывать абсолютную правду о себе легче, зная, что публикации будет предшествовать собственная смерть, и хаотичность повествования (совершенно независимо от естественной авторской к ней приверженности) поможет укротить собственное побуждение к самоцензуре. Но потребовалось еще тридцать лет, чтобы превратить эти разнообразные идеи в реальную автобиографию.

Примерно год спустя Клеменс фактически приступил к написанию, побужденный к тому (как он вспоминал в 1904 году) разговором со своим хорошим другом Джоном Мильтоном Хэем. Одиннадцатистраничная рукопись, созданная, вероятно, в конце 1877 года, не следует им же самим намеченному плану – пренебрегать хронологией. Озаглавленная «Глава I», рукопись начинается так: «Я родился 30 ноября 1835 года», – и далее следуют краткие воспоминания о событиях детства, в той «почти незаметной деревушке Флорида, округ Монро, штат Миссури»[12]. Но это начало резко обрывается, как будто автор внезапно потерял интерес к повествованию. Как он вспоминал в 1904 году: «Я решил начать мою автобиографию… но решимость растаяла и исчезла спустя неделю»[13].

Однако, забросив «Главу I», Клеменс между 1885 и 1905 годами написал или надиктовал дюжины две коротких автобиографических заметок, которые отражают только его интерес в конкретный момент, а не хронологию всей жизни[14]. Несколько из них имели заголовки, обозначавшие их как «Обрывки», или «Выдержки», из автобиографии. Горстке других он присвоил номера: «Глава II» (1897–1898), «Глава XIV» (1898), «Глава IX» (1900), «Глава IV» и «Глава XVII» (1903). Клеменс, несомненно, создал и другие пронумерованные главы, которые были впоследствии утеряны или уничтожены. Глава XII, к примеру, была набросана вчерне, но осталась ненайденной – крайне маловероятно, что он произвел их целых семнадцать. Знаменательно, что, будучи расположены в нумерационном порядке, эти главы по содержанию действительно грубо-приблизительно следуют хронологии – не отражая, однако, в точности хода времени. Клеменс предстает четырнадцатилетним и в главе IV, и в главе IX, но между главами IX–XIV он взрослеет от четырнадцати до тридцати, а затем, к главе XVII, – до шестидесяти двух лет. Тем не менее это грубое приближение – именно то, чего и следовало ожидать, коль скоро нумерация глав была лишь предварительной. Автор решил не писать главы в нумерационном порядке, но ясно, что его конечной целью было расположить их в хронологической последовательности.

Две из этих глав наводят на схожие размышления. Глава II («Автобиография [выборочные отрывки]») начинается с шутливой дискуссии на тему родоначальников семьи Клеменс, далее переходит к инциденту, произошедшему в Берлине в 1891 году, и завершается выразительным описанием идиллических летних каникул, проводимых Клеменсом на ферме его дяди недалеко от Флориды, штат Миссури. А «Обрывки из моей автобиографии. Из главы IX» подробно излагают два эпизода из отрочества Клеменса, когда ему было четырнадцать лет (1849–1850), но завершается каждая история гораздо более поздними событиями: первое произошло в Калькутте в 1896 году, когда автору был шестьдесят один год, а второе – в Лондоне в 1873 году, когда ему было тридцать восемь[15]. В обоих случаях Клеменс для естественного завершения этих повествований счел необходимым перескочить на несколько десятилетий вперед. Это решение сопоставить ранние воспоминания с более поздним жизненными опытом помогает объяснить, почему Клеменс отвергал идею полностью хронологизированного изложения.

Первые эксперименты с диктовкой (1885)

Хотя Клеменс уже с 1873 года диктовал секретарю письма и краткие памятки, но испробовал он этот метод для литературного повествования не ранее 1885 года. В марте того года он записал в своей записной книжке:

«Найти стенографистку в Нью-Йорке и сразу же начать свою автобиографию и продолжать ее в течение лета.

Это приводит мне на память, как Сюзи в возрасте тринадцати лет (1885) по собственному почину начала писать мою биографию, и наполняет меня гордостью и благодарностью. Сегодня за завтраком я заметил, что если я, как может показаться, говорю в приподнятом стиле, то надо помнить, что здесь присутствует мой биограф. После чего Сюзи пришла в голову уникальная мысль усадить меня и заставить говорить специально для этой биографии!»[16].

Предложение Сюзи, без сомнения, послужило катализатором решения Клеменса поэкспериментировать с диктовкой, но была еще одна причина его интереса к этому способу литературного творчества. Его друг Улисс С. Грант[17], умирая от рака горла, работал над рукописью своих «Личных мемуаров». Как постоянный гость дома Гранта в Нью-Йорке Клеменс знал: Грант опасается, что умрет, не успев завершить свою книгу. Он предложил Гранту для облегчения задачи нанять стенографистку. Грант поначалу возражал, но позже согласился попробовать. Эксперимент начался «с полным успехом», но болезнь Гранта затрудняла речь, и значительная часть рукописи была в конечном счете написана им собственноручно[18].

Бесспорно, вдохновленный опытом Гранта, в начале мая Клеменс попросил своего друга и бывшего импресарио его лекций Джеймса Редпата побыть его стенографом. «Мне кажется, мы сможем сделать это чертовски приятным», – писал он Редпату, показывая, что начинал провидеть необходимость в отзывчивом слушателе при диктовке. Он выразил эту мысль вполне определенно шесть лет спустя, в письме к Уильяму Дину Хоуэллсу[19], когда заключил, что не смог бы «писать литературу» с помощью звукозаписывающего фонографа Томаса Эдисона, «потому что тот не имеет никаких мыслей и никакого таланта к отточенности или изяществу беседы», а просто «серьезен и неулыбчив как черт»[20]. В течение следующих нескольких недель Твен диктовал подробные отчеты о своих отношениях с Грантом и о его переговорах по поводу публикации «Мемуаров» в издательстве «Чарлз Л. Уэбстер и К^о» (его собственной издательской фирмой), защищаясь от обвинений, что он несправедливо лишил этой возможности издательство «Сенчури кампани». Но, перечитав некоторые машинописные тексты, созданные Редпатом по стенографическим заметкам, он нашел результат далеким от удовлетворительного. Он писал Генри Уорду Бичеру:

«Моя «Автобиография» диктуется довольно обильно, но я полагаю немного обстругать ее когда-нибудь, до своей смерти; я имею в виду сырую конструкцию и скверную грамматику. Это единственная диктовка, что я когда-либо делал, и вышла весьма хлопотливая и топорная работа»[21].

Клеменс вновь отложил написание автобиографии и переключил внимание на что-то другое.

Венские рукописи (1897–1899)

Между 1885 и 1897 годами Клеменс создал только одну автобиографическую рукопись, «Эпизод с машиной» (написанную в два этапа, в 1890 и 1893–1894 годах), тирада против У. Пейджа, изобретателя шрифтонаборной машины, которая стала главной причиной банкротства Клеменса[22]. Но в 1897–1898 годах его интерес вновь возродился и он создал ряд набросков о жизни в Вене, а также два воспоминания о своих ранних лекционных опытах[23]. К концу 1898 года, однако, его интерес опять угас. В рукопись «Мой дебют в качестве литератора», написанную в октябре, он вставил примечание: «Это глава XIV моей незаконченной автобиографии, и судя по тому, как она продвигается, она обещает так и, остаться незаконченной»[24]. Он опубликовал этот кусок в ноябрьском номере «Сенчури мэгэзин» 1899 года, убрав всякое упоминание о своей автобиографии. Тем не менее это была первая «глава», опубликованная во исполнение его долго вынашиваемого плана публиковать автобиографические выборки.

Отношение Клеменса к незаконченной автобиографии менялось на протяжении зимы 1898/99 года. 10 октября он заявил, что «изрядная часть «Автобиографии» написана», но менее месяца спустя решил, что «не будет писать «Автобиографию», пока не окажется в безвыходном положении». Вскоре после этого он говорит другу: «Я снова взялся за «Автобиографию» – и предполагаю, что к весне получу первый том. Я на это рассчитываю». Затем, наконец, в феврале 1899 года, он написал Ричарду Уотсону Гилдеру: «Я забросил свою «Автобиографию» и не собираюсь ее заканчивать»[25]. Он явно переживал внутренние борения относительно того, как продолжать и надо ли вообще продолжать работу, которую на протяжении двадцати лет то убирал, то доставал из долгого ящика.

Флорентийские диктовки (1904)

В августе 1902 года жена Клеменса Оливия серьезно заболела. Несмотря на некоторые временные улучшения, ее здоровье продолжало идти на убыль, и в 1903 году по рекомендации врачей Клеменс решил вывезти семью в Италию. В начале ноября они обосновались на вилле ди Кварто, неподалеку от Флоренции. Помимо самого Клеменса и Оливии сюда приехали его дочери Клара и Джин и секретарь Клеменса Изабелл В. Лайон. Во время этого полуторагодичного пребывания в Италии Клеменс необычайно продвинулся с написанием автобиографии, в значительной степени из-за возродившегося энтузиазма в отношении диктовки как метода литературного творчества. Он вернулся к работе в январе 1904 года, полагаясь на Лайон, которая не знала стенографии и потому записывала под диктовку в полном смысле. Затем она отдавала свою записную книжку Джин, чтобы та сделала машинописную копию. Согласно воспоминаниям Лайон, «примерно 14 января мистер Клеменс начал мне диктовать. Его затея написания автобиографии до сих пор не имела успеха, так как, на его взгляд, автобиография сходна с сагой и должна наговариваться. По предложению миссис Клеменс, мы попробовали, и мистер Клеменс нашел, что у него прекрасно получается»[26].

Двумя днями позже Клеменс описывал свой успех Хоуэллcу:

«У меня получилось! И я отдам это Вам. Вы никогда не узнаете, сколько удовольствия потеряли, пока не приступите к диктовке своей автобиографии; тогда Вы с болью осознаете, что могли заниматься этим всю жизнь, если бы только Вам посчастливилось об этом подумать. И Вы будете изумлены (и очарованы), увидев, насколько это похоже на беседу, и насколько правдиво это звучит, и насколько хорошо, компактно и логично оно выстраивается, и что за росистую, прохладную, лесную свежесть это в себе таит… Будут маленькие обмолвки, тут и там, маленькие неточности и много отступлений, прежде чем будет достигнут конец, но все они не являются недостатками, они являются достоинствами… это то самое неуловимое нечто, что делает хорошую беседу много лучше самых лучших ее имитаций, выполненных пером»[27].

В диктовке, сделанной позднее, в том же месяце он указывает на раскованность, присущую беседе:

«На протяжении последних восьми – десяти лет я сделал несколько попыток создать автобиографию тем или иным рукописным способом, но результат был неудовлетворительный, это было слишком литературно… С пером в руке поток повествования – это искусственный канал; поток движется медленно, гладко, благопристойно, сонно, в нем нет изъянов, кроме того, что весь он – сплошной изъян. Он слишком литературен, слишком чопорен, слишком изыскан; его темп, стиль и движение не подходят для сказания»[28].

Два годя спустя, в середине июня 1906-го, он оглядывается на то время в 1904 году как на момент, когда он открыл свое предпочтение в отношении свободного, ничем не стесненного устного повествования.

Только шесть флорентийских диктовок дошло до наших дней, но ясно, что были и другие, которые не сохранились. В августе 1906 года Клеменс сказал, что создал больше дюжины «маленьких биографий», из которых мы не имеем почти ничего.

«По моим оценкам, считая с того времени, когда я начал эти диктовки два года назад, в Италии, я находился в правильном расположении духа, для того чтобы мастерски и основательно утолить мои старинные обиды в отношении только тринадцати заслуживающих этого лиц – одной женщины и двенадцати мужчин… Я действительно убежден, что разнес, искромсал и изувечил этих людей сверх самых смелых ожиданий»[29].

Клеменс определенно «разнес» графиню Массильи в «Вилле ди Кварто» и подверг обстоятельной и резкой критике Чарлза Л. Уэбстера в автобиографической диктовке от 29 мая 1906 года, но мы можем только догадываться, кто были остальные «заслуживающие этого» мужчины. Наиболее вероятными кандидатами являются Дэниэл Уитфорд, поверенный Клеменса; Элиша Блисс, его издатель; Джеймс У. Пейдж, изобретатель неудавшейся шрифтонаборной машины, и, конечно же, Брет Гарт[30].

Начало автобиографических диктовок (январь 1906 г.)

В июне 1904 года Оливия умерла, и семья перевезла ее тело обратно в Эльмиру, штат Нью-Йорк, для похорон. Переживая чрезвычайное горе, Клеменс отложил автобиографию на два с половиной года. Для того чтобы возродить его энтузиазм 1904 года, требовался катализатор, и ночью 3 января 1906 года он явился в образе Альберта Бигелоу Пейна, опытного писателя и редактора, который обратился к Клеменсу с предложением написать его биографию. Пейн выдвинул идею пригласить стенографа, чтобы записывать его воспоминания, а Клеменс «предложил удвоить ценность и пользу наших занятий, позволив его диктовкам продолжить форму тех более ранних автобиографических глав, начатых с Редпатом в 1885 году и продолженных впоследствии в Вене и на вилле ди Кварто»[31]. Проект, таким образом, брал на себя двойную задачу – создания биографии и автобиографии.

Для этой цели была нанята Джозефина С. Хобби, опытная стенографистка и превосходная машинистка, и 9 января работа началась. Клеменс предложил график работы из четырех или пяти дней в неделю, в течение примерно двух часов каждое утро. Он говорил, Хобби стенографировала его слова, а Пейн благодарно слушал. Во время этих утренних сессий, как вспоминал Пейн, Клеменс обычно диктовал, сидя в постели в своей нью-йоркской резиденции, «облаченный в красивый шелковый домашний халат с богатым персидским узором, опираясь спиной на огромные белоснежные подушки»[32]. В мае семья переехала в летний дом в Дублине, штат Нью-Гемпшир. Там работа продолжалась, с эпизодическими перерывами, до осени.

До окончания Клеменсом диктовок в 1909 году они с Хобби и тремя другими машинистками произвели более пяти тысяч страниц машинописного текста. Эта гигантская масса материала составила после смерти Клеменса большую часть произведения, известного как «Автобиография». Но, вероятно, со времен Де Вото как редактора «Записок Марка Твена» всякий, кто обращался за справкой к этим досье, был, несомненно, озадачен двумя обстоятельствами. Во-первых, большая часть «Автобиографических диктовок», сделанных между январем и августом 1906 года, хранилась в папках – по одной на каждую диктовку, – содержащих от двух до четырех независимых, различающихся машинописных копий, по сути, одного и того же текста. Во-вторых, различия (если таковые имелись) между этими дублирующими машинописными текстами были не бросающимися в глаза или легко читаемыми: различалась нумерация страниц, как будто бы без всякой системы; некоторые дубликаты содержали рукописные авторские исправления, тогда как другие оставались неразмеченными; многие были сильно корректированы по меньшей мере полудюжиной разных (большей частью неидентифицированных) рук помимо авторской. Эти документы составили главную загадку, с которой сталкивался всякий, кто намеревался опубликовать «Автобиографию» Марка Твена.

В конце концов было идентифицировано четыре машинописных текста и установлена их взаимосвязь. Первый текст был создан Хобби непосредственно по ее стенографическим записям «Автобиографических диктовок», начатых в январе 1906 года. Клеменс приступил к правке этого текста в конце мая 1906 года, и в середине июня Хобби сделала с него второй машинописный текст с внесенной правкой. Третий машинописный текст включает в себя серию отрывков, извлеченных преимущественно из первого текста, которые были подготовлены в виде оригинала для набора и публикации двадцати пяти «Глав из моей автобиографии», которые Клеменс издал в «Норт американ ревью» в 1906–1907 годах. Целью авторской правки этого текста явно была адаптация для современного ему круга читателей: имена были устранены, избыточно персонифицированные либо неделикатные анекдоты изъяты, а спорные мнения опущены. Все исправления такого характера, явно не предназначенные для посмертной публикации, удалены из текста в нынешней его редакции. Четвертый машинописный текст содержит тот же самый материал, что и второй, но не является самобытным – то есть не имеет признаков авторской правки. Тем не менее он служит важным источником, когда отсутствуют куски в других машинописных текстах.

«Окончательный (и верный) план» (июнь 1906 г.)

Только в июне Клеменс принял окончательное решение относительно содержания своей автобиографии. Он вернулся к задаче, которую начал выполнять предыдущей зимой: пересмотреть свои прежние сочинения, включая предварительные попытки создания автобиографии. Он отправил Пейна в Нью-Йорк за «маленьким пароходным кофром» с рукописями, которые собрал вместе, чтобы использовать в автобиографии[33]. Покидая Дублин в конце июня, чтобы сделать перерыв в диктовке, он решил включить в текст «Автобиография [выборочные отрывки]» главу II, написанную в Вене, и четыре из флорентийских диктовок 1904 года. Эти более ранние сочинения, отсутствующие в первой машинописной рукописи Хобби, были включены в начало второго машинописного теста, перед «Автобиографическими диктовками» 1906 года. Клеменс был особенно доволен «Выборочными отрывками». 22 июня Лайон отметила это в своем дневнике: «После того как на крыльце был накрыт ленч, мистер Клеменс прочитал самое первое начало автобиографии, написанное много лет назад, приблизительно в 1879 году, – сорок четыре машинописные страницы, рассказывающие о его мальчишеских годах на ферме. Он был глубоко тронут и все читал и читал»[34]. Чтобы объяснить причины отбора именно этих кусков, Клеменс написал к ним предисловия. Эти предисловия, цель которых до последнего времени была не вполне ясна, находятся в «Архивах Марка Твена». Первый отрывок, «Ранняя попытка», имел целью предварить «Выборочные отрывки». Он начинается так: «Главы, которые следуют ниже, составляют фрагмент одной из моих многочисленных попыток (предпринятых, когда мне было за сорок) перенести события моей жизни на бумагу». Автор описывает этот набросок как пример «старого, старого, старого, неподатливого и трудного» замысла, замысла повествования, которое «начинается, когда ты в колыбели, и ведет тебя прямо к могиле». Второе предисловие «Последняя попытка» предваряет четыре флорентийские диктовки: «Наконец, во Флоренции, в 1904 году, я нашел верный путь создания “Автобиографии”». На следующей странице он написал подзаголовок «Окончательный (и верный) план». Рукопись заканчивается трехчастным предисловием «Из могилы», которое Клеменс так описал Хоуэллсу 17 июня: «Я написал короткое предисловие. Мне нравится его заголовок: «Сказано из могилы». Он подготовит читателя к мрачным серьезностям внутри»[35]. Эта пространная вступительная часть в полном объеме и в той последовательности, как планировал Клеменс, впервые опубликована в первом томе «Автобиографии» Марка Твена (2010).

«Я планирую сделать так, что, когда эта автобиография будет опубликована (после моей смерти), она станет моделью для всех будущих автобиографий», – говорит Клеменс в диктовке от 26 марта 1906 года. «Я также планирую, что она будет читаться и вызывать восхищение немало веков благодаря своим форме и методу». Этот энтузиазм по поводу инновационного подхода продолжался на протяжении всего 1906 года. Хотя Клеменс отверг хронологический формат, ранние диктовки включают инциденты – и юмористические, и трагические – из каждого важного этапа его ранних лет, от детства в Ганнибале до 1880-х годов в Хартфорде. Сюда включены анекдоты о матери, братьях и друзьях детства, его опыт в качестве лоцмана парохода, старателя и журналиста на Западе, а также мимолетные зарисовки из домашней жизни. Многие воспоминания были инспирированы его же биографией, которую пишет дочь писателя Сюзи и которую он начинает цитировать 7 февраля. Освобожденный от необходимости самоцензуры, он также выражает откровенные мнения о партнерах, как, например, его издатель Элиша Блисс («ублюдочная обезьяна» с «невнятным смехом идиота») и публичных фигурах, таких как Теодор Рузвельт («один из самых импульсивных людей в мире») и Джон Д. Рокфеллер-старший («ревностный необразованный христианин», который не платил налогов). Его ирония – эффективное оружие для нападок на лицемерие богатых и могущественных, особенно тех, кто убивает во имя христианства. Основная мишень – империалистическая политика Соединенных Штатов, чьи «облаченные в форму головорезы» устраивают массовую резню мужчин, женщин и детей племени моро на Филиппинах.

Как и включенные в первый том «Автобиографические диктовки» периода с января по март, диктовки с апреля 1906 года по 1909 год могут быть охарактеризованы в самых общих чертах. Клеменс беспощадно разносит издателя своей первой книги Чарлза Х. Уэбба, описывая его как мошенника «по натуре и образованию», и критикует Брета Гарта как «показного, неискреннего позера». Он исповедуется в своей финансовой легковерности и неудачных капиталовложениях. Преодолевая нежелание вновь мысленно переживать мучительные сцены, он описывает историю болезни и смерти Оливии. Он говорит о своей поездке в Англию в 1907 году для получения почетной ученой степени от Оксфордского университета. Он изумляется по поводу запрета «Приключений Гекльберри Финна», замечая, что для юных читателей это чтение более подходяще, чем Библия. И в серии диктовок от июня 1906 года, которую он запретил к печати до «издания 2046 года», Клеменс высмеивает Библию и верующих, которые воспринимают христианскую доктрину буквально[36].

Закономерным образом в 1907 и 1908 годах интерес Клеменса к автобиографии постепенно угасает. В каждом последующем году количество диктовок снижалось вполовину, они становились более сжатыми, а доля вставных кусков возрастала. К 1908 году многое из того, что он произвел для автобиографии, было в действительности оригинальной рукописью, которую он обозначил как диктовку. 24 декабря 1909 года он написал, что из-за смерти Джин «эта автобиография здесь заканчивается», а за предыдущие восемь месяцев надиктовал в общей сложности менее двенадцати новых страниц машинописного текста.

Автобиография как литература (1909)

Вскоре после смерти Клеменса в 1910 году Хоуэллс рассказал в «Моем Марке Твене», что в какой-то момент Клеменс «вдруг» сказал ему, что больше уже не работает над автобиографией, хотя Хоуэллс не был уверен, «закончил ли ее Клеменс или просто бросил, я не стал спрашивать». Он также вспомнил, что, начиная работу, Клеменс намеревался сделать автобиографию «совершенно правдивым отчетом о своей жизни и эпохе», но теперь признавал: «в том, что касается достоверности, она потерпела провал, он начал лгать, и что если ни один человек не поведал еще правды о себе, то это потому, что ни один человек не в состоянии этого сделать»[37]. Фактически к 1904 году Клеменс опытным путем уже убедился, что любая автобиография «состоит главным образом из подавлений правды», даже если «беспощадная правда все же присутствует там между строк»[38]. И в апреле 1906 года он сказал в одной из своих диктовок:

«Я диктую эту автобиографию ежедневно в течение трех месяцев. Я вспомнил полторы или две тысячи эпизодов своей жизни, которых стыжусь, но я еще не готов перенести ни один из них на бумагу. Думаю, этот запас так и останется целым и невредимым, когда я закончу свои мемуары, если я когда-нибудь их закончу. Уверен, что если вдруг я вставлю в них все или любые на выбор из этих эпизодов, то непременно вычеркну их, когда стану править книгу»[39].

Есть все основания полагать, что ко времени своей смерти Клеменс достиг более трезвого понимания того, что автобиография, будь то его или любого другого, может достичь. В середине 1909 года его спросили, правдивы ли были опубликованные в «Норт американ ревью» заметки о принадлежавшей его семье земле в Теннесси. «Да, – ответил он, – в литературном смысле они правдивы, то есть они – продукт моих впечатлений-воспоминаний. В качестве показания под присягой они ничего не стоят, – это просто литература»[40].

Со времени смерти Клеменса прошло более ста лет. Представляется правильным, что «Автобиография» Марка Твена будет наконец вызволена из обширного скопища бумаг и ее репутация и литературная ценность будут наконец признаны. Данное издание опирается на убедительные доказательства исторических документов, что позволило понять и выполнить волю автора в отношении этого труда, его последнего крупного литературного произведения. Давнишний замысел писателя говорить как можно правдивее «из могилы» больше не является просто замыслом.

Г.Э.С. (Гарриет Элинор Смит)

«Проект Марк Твен», Беркли