Когда любопытство порождает проблемы
– Решились?
– Да. Я только посмотрю, как там Луи, только одним глазком, и обратно.
– Анна, смотрите на меня внимательно. Вы мне доверяете?
– Да.
– Я стал вашим другом, вашим советчиком?
– Нет.
– Почему? Я же столько для вас сделал. Что вы за неблагодарная, воспользоваться моими возможностями…
Чем больше он говорил, тем сильней я злилась.
– Арман, вам было нужно сорвать заговор Сен-Мара, вы для этого отправляли меня в Париж трехсотпятидесятилетней давности к этой чертовой мегере Мари, я сорвала. Я выполнила все ваши условия, теперь вы не хотите что-то сделать для меня?
Он возражал, говорил, что ничего особенного я не сделала, можно сказать, пожила в свое удовольствие, даже роман покрутила, а теперь вот хочу, чтобы он открыл дверь перехода просто из моего каприза.
Мы уже почти орали друг на друга, я ненавидела Армана больше, чем ненавидела его тогда. Точно знала, что придушу, вот только схожу еще раз, чтобы посмотреть на Луи, вернусь и убью этого мерзавца, который так играет судьбами людей!
Взбешенная, я остановилась перед дверью:
– Или вы откроете, или я это сделаю сама!
– Да, пожалуйста! Только не забудьте, что в вашем распоряжении всего год, не больше. И можете проклинать там меня сколько угодно.
С этим смехом за спиной я и шагнула в комнату в прошлом. Конечно, не ту, что была в предыдущий раз в Малом Люксембурге. Мне еще предстояло понять, в какую и в чьем обличье.
Но это было неважно. Главное – найти Луи и убедиться, что у него все в порядке.
Конечно, из Интернета я знала, что он женился на старшей племяннице кардинала Мазарини, очень красивой девушке, по любви… Я должна увидеть любовь своего любимого, должна…
Я не собиралась быть там год, всего лишь найти Луи и порадоваться его счастью…
Это очень больно – счастье твоего любимого с другой, но я верила, что справлюсь.
За две недели до этого, в первый день своего давно ожидаемого отпуска на парижском блошином рынке Ле Пюс, я получила в дар от странного человека запечатанное письмо, адресованное мне, Анне Плесси… кардиналом Ришелье! Посчитав это розыгрышем приятелей, отправилась возвращать письмо согласно обратному адресу, где в небольшом особнячке меня ждал этот самый Арман де Ла Порт, умеющий открывать дверь в прошлое.
Обычная дверь в обычном флигельке позволила попасть во дворец Малый Люксембург в Париже XVII века к племяннице кардинала де Ришелье Марии, герцогине д’Эгийон мадам де Комбале, которая оказалась «своим человеком», перешедшим туда много раньше меня.
В предыдущий раз я практически выполняла задание Армана в обмен на возможность взглянуть на голубые плащи с крестами. Но это не все, я умудрилась поссориться со своей наставницей, влюбиться в Людовика герцога де Меркера, брата знаменитого Франсуа герцога де Бофора, и стать фавориткой короля Людовика XIII незадолго до его смерти. Фавориткой, но не любовницей. Чтобы не стать последней, пришлось уносить ноги через эту самую дверь обратно.
Мне можно перейти еще раз туда и обратно, чем я и воспользовалась сейчас. Зачем? Хотелось убедиться, что из-за моего внезапного исчезновения Людовик герцог де Меркер не пострадал.
Вру, мне очень хотелось еще раз хоть одним глазком посмотреть на своего возлюбленного, втайне надеясь, что он меня не забыл.
Где я ожидала оказаться?
Почему-то совершенно об этом не задумывалась, зная только одно: это будет Франция середины XVII века где-то недалеко от моего Людовика герцога де Меркера, а значит, где-нибудь в Провансе, ведь он сам в Эксе.
Дверь, которая только что закрылась за моей спиной, в течение следующего года (года во Франции времен Людовика XIV) для меня доступна. В прошлый раз условием ее открытия было выполнение задания – срыва заговора Сен-Мара против кардинала Ришелье, теперь я почти вольная птица, могу в любую минуту потянуть за массивную ручку и уйти обратно в Париж своего XXI века.
Я даже не поняла, хорошо это или плохо, старалась не вспоминать, как во время предыдущего возвращения дверь поддалась не сразу и пришлось пережить несколько очень даже неприятных мгновений, перед тем как унести ноги. Моя тогдашняя наставница в мушкетерском Париже (я и мушкетеров-то не увидела толком) Мари предупреждала, что до последнего дня дотягивать не стоит, нужно возвращаться обратно чуть раньше. Она сама когда-то допустила такую ошибку и осталась там навсегда.
Вспомнила, что не расспросила у Армана, что же будет с Мари, если в той жизни она бессмертна. Жаль, но я еще успею спросить, вот посмотрю на своего возлюбленного Людовика де Меркера, узнаю, что у него все хорошо, и вернусь. Мне во Франции Короля-Солнце делать нечего, если, конечно, у Луи все хорошо и он счастлив. А если нет? Все равно надо возвращаться, счастья ему я добавить не могу, в той Франции я не просто бессмертна, но и не меняюсь с возрастом, потому что год там равен одному дню в моем Париже. Арман пустил меня через дверь на тамошний год, то есть всего на сутки в моей обычной жизни.
Тамошний… здешний… стало смешно от мысли, где для меня теперь эти «там» и «тут».
Арман де Ла Порт… Кто он? Не знаю, я была настолько занята мыслями о возможности еще раз сходить в прошлое, чтобы посмотреть на своего Луи, что так и не схватила этого самого Армана за горло, заставляя признаться честно, что за фокусы с перемещением он показывает. Кстати, находясь в прошлый раз в Париже XVII века, не раз сама себе обещала уничтожить Армана. Надеясь воспользоваться его возможностями еще раз, угрозу не исполнила, хотя он заслужил.
Ладно, еще успею. Вот вернусь и придушу!
Думала ли я об этом, пересекая линию заветной двери? Конечно, нет! Я думала об одном: где мой Луи, Людовик герцог де Меркер, и помнит ли он меня? Ну, хоть чуть-чуть?
О том, узнает или нет, почему-то не размышляла. Если помнит, значит, узнает.
И только снова оказавшись в прошлом, почувствовав запахи, от которых еще не успела отвыкнуть, вдруг подумала, что показываться на глаза Луи не стоит. На что я рассчитываю? Что будет, если он вспомнит и пожелает возобновления нашей связи? Как я объясню свое многолетнее отсутствие и то, что я за эти годы не изменилась внешне?
Ой-ой, кажется, Арман был прав, снова лезть во все это не стоило…
Но теперь уже поздно жалеть, я во Франции XVII века, нужно найти герцога де Меркера, посмотреть на него и быстренько обратно, причем так, чтобы он меня не заметил.
Едва успела принять разумное решение, заскрипела входная дверь. Пока она открывалась, быстрым взглядом окинула комнату, в которой оказалась. Опля! Она немногим отличалась от той, в которой я оказалась в прошлый раз. Если сейчас войдет та же служанка Бьянка и сообщит, что мадам де Комбале ждет меня, значит, это дежавю. Ладно, я согласна, потому что это означало бы новую встречу с Людовиком в салоне мадам де Рамбуйе и все остальное тоже. Я даже на рану, полученную тогда в лесу, согласна, лишь бы Луи был со мной.
Вошла не Бьянка, но девушка очень на нее похожая.
– Мадам, к вам мадам Мария…
Началось! Кто такая эта Мария? И кто я сама? В прошлый раз Арман хотя бы сообщил мое имя.
В следующие несколько мгновений я беззвучно открывала рот, вернее, смогла лишь выдавить из себя:
– Мари…
Она начала от двери:
– Сестра, нам нужно поговорить! Люсинда, оставьте нас и проследите, чтобы не мешали. Даже наш дядюшка-кардинал!
Дверь за служанкой быстро закрылась.
– Сестра?! – ахнула я, потому что во время предыдущего моего визита в прошлое Мари была племянницей всемогущего кардинала де Ришелье, а я ее бедной родственницей из провинции, какой-то троюродной племянницей, но никак не сестрой.
Она рассмеялась:
– Узнала?
– Мари, куда я попала, какой сейчас год? И кто я?
– Ну, куда, думаю, долго гадать не стоит, не из-за меня же ты вернулась? Хочешь еще раз встретиться со своим Людовиком? Значит, это все тот же век и тот же Париж.
Мари пожала плечами и уселась в кресло у камина, сделав жест, чтобы я села напротив. В прошлый раз она была моей практически хозяйкой… Сейчас я подчинилась не потому – ноги плохо держали. К концу предыдущего пребывания Мари превратилась в мою главную врагиню, именно она меня предала и продала. Чего ожидать теперь?
И все же я поймала себя на том, что… рада ее видеть. Ведь все то время, что я пыталась обуздать свою страсть в Париже XXI века, Мари была здесь и все знает, кроме того, в чужом мире вдвоем легче…
– Мы с тобой сестры и племянницы кардинала Мазарини. Я Мария Манчини, ты – Гортензия.
Я быстро соображала. Людовик де Меркер был женат на старшей из сестер Манчини Лауре, значит, теперь мы с ним родственники?
Мари, видно, заметила мои сомнения, усмехнулась:
– Если ты думаешь о герцоге де Меркере, то сомневаюсь, что известия о нем доставят тебе удовольствие. Герцог был женат на нашей старшей сестричке, которая умерла при родах их третьего сына. Счастливо и по любви женат. Арман мог бы показать тебе это все без перехода. Нет желания, – она сделала жест в сторону двери, – открыть ее обратно? Обругай Армана и возвращайся.
Если бы не насмешка в глазах Мари, я могла бы поступить именно так, но что-то заставило фыркнуть:
– У меня есть время, побуду здесь немного.
Мария кивнула:
– Хорошо. Я рада тебя видеть, правда, рада.
Я невольно улыбнулась:
– Знаешь, я тоже. Если бы Арман сказал, что мы встретимся, принесла бы что-нибудь оттуда…
– Не стоит. Для меня ваш XXI век тоже не родной, мне все равно.
Я ахнула:
– Ты не из моего времени?!
– Нет, но пока об этом не стоит. Давай поговорим о том, что происходит сейчас. Мы сестры, я старше на семь лет. Мне двадцать первый год, тебе четырнадцатый…
– Ка… какой?!
– Тебе тринадцать. Ты Гортензия, самая красивая из сестер Манчини. Думаю, Арман нарочно это устроил, чтобы ты не повисла на шее у герцога де Меркера.
– Но как мне может быть тринадцать, я же взрослая женщина?!
– А я какая?
Только тут я сообразила приглядеться к самой Марии. В первые мгновения встречи видела только ее глаза, нутром понимала, что это она, а теперь осознала, что нынешняя Мария выглядит куда моложе той, которую я видела в прошлый раз.
– Но как такое возможно?
– Посмотри, – она встала и поманила меня к большому зеркалу.
Шорох шелков, колыхание пламени свечей, потрескивание поленьев в камине… Я в Париже XVII века.
По ту сторону волшебного стекла стояли две красавицы. Настоящие, без натяжки в веках. Большущие глаза – у старшей чуть светлей, у младшей почти черные, нежный овал лиц, брови вразлет, черные ресницы безо всякой туши, точеные шеи…
Бог мой! В своей нормальной жизни, считаясь весьма и весьма симпатичной, я не имела и подобия этой ослепительной внешности.
Боясь спугнуть изображение, сделала неопределенный жест рукой, младшая красавица в зеркале сделала его одновременно со мной.
Конечно, читая о Людовике герцоге де Меркере в Интернете, я интересовалась и сестрами Манчини, все же старшая Лаура была его супругой, видела портреты, но что портреты! Они не могли передать и сотой доли той прелести, которую отразило зеркало. Не было у Марии и Гортензии Манчини (если мы – это они) никаких двойных подбородков. За остальных сестер ручаться не могу…
Мария рассмеялась:
– Я вижу, ты сама себе понравилась… Но не надейся понравиться герцогу де Меркеру.
– Почему? – спросила раньше, чем сообразила, что именно говорю.
– Он тяжело пережил смерть Лауры, увлекся религией и мечтает стать кардиналом.
– Какой сейчас год?
– 1658-й. И у меня к тебе разговор.
Но поговорить толком не успели, Мария лишь вкратце объяснила, что у нее бурный роман с королем, который готов жениться, но кардинал всячески этому препятствует.
Я затрясла головой:
– Подожди… Как жениться? Какой король, какой кардинал?
Мария рассмеялась.
– Понятно, тебе нужно время, чтобы осознать, что после твоего предыдущего пребывания здесь прошло почти семнадцать лет. За это время маленький король Людовик превратился в настоящего красавца, кардинал Мазарини успел не только заменить нашего Ришелье, но и побывать в ссылке, вернуться, привезти сюда нас, даже подержать меня в монастыре, и теперь вот болен и долго не протянет…
– О, господи! Тебя-то за что в монастыре?
– Это наша мамочка виновата, гороскоп предсказал, что я принесу много волнений и горя окружающим. Она решила, что пусть этими окружающими будут монахини.
– А я?
Мария махнула рукой, весело блестя глазами.
– Ты не лучше! Крутишь романы напропалую, любишь ездить верхом, носить мужскую одежду и даже владеешь шпагой.
Мне тоже стало весело.
– Я не забыла то, чему меня учил герцог де Меркер?
Веселье буквально слетело с моей нынешней сестры, брови сурово сдвинулись:
– Герцог ничему тебя не учил. Постарайся забыть всю жизнь во время предыдущего пребывания здесь или немедленно переходи обратно. Если ты спутаешь что-то из событий или отношений шестнадцатилетней давности, будет беда.
Я подумала, что Мария права, но почему-то покачала головой:
– Не перепутаю.
– Гортензия, мне правда не хочется, чтобы ты уходила, но оставаться опасно, ты слишком живо все помнишь…
Чтобы сообразить, что Мария обращается ко мне, пришлось сделать усилие, ведь в прошлый раз я бывала в Париже времен кардинала Ришелье под своим собственным именем – Анной Плесси, теперь я Гортензия Манчини… Это явный прогресс, в прошлый раз Арман забросил меня сюда в качестве бедной родственницы из провинции к Марии мадам де Комбале, и моя подруга по несчастью отыгралась всласть. Сейчас она явно рада моему возвращению и обеспокоена им.
И тут я сообразила еще одно:
– Король хочет на тебе жениться?
– Да. Знаешь, Людовик XIV превратился в настоящего красавца. Таким увлечься ничего не стоит. Он хорош собой, внимателен, добродушен, очень неглуп. Конечно, королева-мать Анна Австрийская и наш с тобой дядюшка кардинал Мазарини сделали все, чтобы отодвинуть его от власти, а его учителя не слишком старались внушить тягу к знаниям, но я уже многое исправила.
– Ты?
– Я. Ладно, пора ужинать, сейчас постарайся не запутаться, а потом я тебе все подробно расскажу. Дядюшка у королевы, ужинать будем втроем с младшей сестрой Марией-Анной, она еще маленькая, ей десять, потому не бойся, хотя будь осторожна, эта язвочка весьма проницательна. Я сказала, что у тебя болит голова, но, думаю, выйти тебе стоит, меньше будет вопросов.
Я рассмеялась:
– Снова я у тебя в обучении. Но я рада, правда, Мари, рада.
– Я тоже.
Мы уже шли по коридору большого, явно больше Малого Люксембурга, в котором я жила в прошлый раз, дворца.
– Как тут все изменилось… Мы в Люксембургском дворце?
– Нет, у нашего дядюшки свой дворец Тюбеф по соседству с Пале-Кардиналь. Кстати, королеве Анне понравился дворец моего предыдущего дядюшки кардинала Ришелье настолько, что она перебралась туда. А потом еще и нашего нынешнего дядю-кардинала к себе перетянула. Но теперь формально Мазарини живет в Тюбефе, в действительности с королевой в Лувре. После того как Его Величество дважды серьезно напугали в его собственной спальне, королева решила перебраться в Лувр, прихватив с собой и кардинала. Конечно, это совсем рядом, но все же…
– А Версаль?
– Версаль? – удивилась Мари. – В Версале симпатичный, как говорят, охотничий домик. А почему ты спрашиваешь?
– А дворца еще нет? – шепотом поинтересовалась я, радуясь, что успела задать этот вопрос сейчас и не попала в неловкое положение где-то в обществе придворных. Я не помнила год начала строительства Версальского дворца, но искренне полагала, что он бы уже должен стоять.
– А будет дворец? И большой?
Я изумленно уставилась на Мари. Что значит «будет», как она может не знать о Версале?
– Ну да…
Я вдруг осознала, что за много лет она могла попросту забыть слишком многое из той жизни, откуда пришла. Бедная Мари, надо постепенно ей напоминать.
– Ну, а мы, несчастные, ютимся здесь, – Мари повела рукой, показывая на роскошную лестницу, достойную королевских апартаментов. – Привыкай, ты в самом центре Парижа и событий. Между прочим, дядюшка намерен оставить эту хижинку тебе.
– Почему мне?
– Ты у него любимая племянница. Если будешь вести себя хорошо, получишь все – дядин дворец, немыслимое приданое и его титул.
Я чуть натянуто рассмеялась:
– Что значит «хорошо», Мари?
– О… это интересно, но расскажу позже. Если коротко, то нужно просто выйти замуж за того, кого выберет кардинал.
– Ты сказала, что мне тринадцать…
– И что? Повторяю: у тебя три соискателя руки, которые почему-либо не устраивают дядюшку, и еще десяток воздыхателей, которых он вообще в расчет не принимает.
– Боже, зачем мне все это?! Арман не мог придумать что-нибудь попроще?
– Мог, но не захотел. Ты еще не знаешь, на что он способен. Думаешь, почему я осталась?
– Ну, и почему?
Мари тихонько рассмеялась:
– Расскажу… Время будет, мы с тобой дружные сестренки. Арман хитер, продержал тебя там все время Фронды и опалы кардинала, а теперь вот вернул.
Я вдруг сообразила:
– Мари, а где все это время была ты?
– В монастыре, – пожала плечами красавица. – Кстати, у тебя целых три бурных романа с Карлами – с королем Англии Карлом II, герцогом Савойским и герцогом Лотарингским. Все недурны собой, умны и вполне достойны твоей руки. Кого еще дядюшке нужно, не пойму. Меня выдавать за Людовика не желает, тебя за Карла тоже, а ведь был бы тестем двух королей. Скромник, чтоб ему! Да, учти, что Гортензия родилась через четыре года после твоего тогдашнего исчезновения, не забудь об этом и не пытайся сказать что-то вроде «мы с Сен-Маром…», посчитают идиоткой.
– А что тут было?
Сестра предостерегающе подняла руку:
– Потом расскажу, когда ты будешь в состоянии держать себя в руках. Пока просто выброси все из головы. Слышишь?
Я только кивнула. Мари права, я могу забыться.
Во время обеда я сидела, словно глухонемая, пытаясь понять, что изменилось в правилах этикета с тех пор, как я бывала здесь, кто вокруг меня, каковы взаимоотношения сестер, кто есть кто. Это оказалось не так трудно, правила не изменились, разве что мода немного, сестры между собой недружны, Марианна, которой всего девятый год, мнит себя взрослой и сует свой нос не в свои дела, гувернантка мадам Венель крайне занудная особа, от которой следует держаться подальше, как и от младшей сестрицы, ввиду их крайней прозорливости…
Остальное еще не забылось – те же запахи, звуки, привычки, глупости…
«Выживу», – решила я. Конечно, больше всего хотелось увидеть Людовика де Меркера и поговорить с Мари наедине и обстоятельно. Первое удалось не скоро, второе сразу после обеда. Мари попросту прогнала Марианну, и мы остались вдвоем. Я услышала еще немало интересного и удивительного, прежде всего о планируемом браке короля Людовика XIV и матримониальных планах Мари.
– Да, идут разговоры о том, что Луи должен жениться на испанке, Анна Австрийская спит и видит будущей королевой свою племянницу, испанскую инфанту. Но им этого не видать. Король влюблен, и я его страстью воспользуюсь.
– То есть?
– Его Величество влюблен в меня, я верчу им, как пожелаю. И женится он на мне. Так что перед тобой будущая королева Франции, будь добра приседать пониже и быть повежливей.
Услышав столь самонадеянные рассуждения, я ахнула:
– Ты с ума сошла?! Людовик был женат на испанской инфанте Марии-Терезии Габсбургской.
Она усмехнулась:
– Это в твоем мире.
– А… в твоем? – в мое сердце заполз неприятный холодок. Арман говорил, что ничего менять нельзя, иначе возвращаться будет некуда.
– А в моем такого короля не было вообще, потому лично мне позволительно крутить с ним роман и даже женить на себе. Ты мне поможешь?
– Нет! Тогда я не смогу вернуться.
– Не бойся, ты уйдешь раньше. Когда там должна состояться свадьба с этой испанской толстухой?
– Кажется, в середине 1660 года. Я точно не помню дату. Мари, разве обязательно расстраивать эту свадьбу, король вполне может иметь фаворитку, ты же являешься ею? К чему тебе эти королевские обязанности?
– Анна Австрийская не посмела бы и слова сказать против меня, будь я королевой или официальной невестой короля.
– Мари… если в твоем мире не было Короля-Солнце, то что же было?
– Король-Солнце? Это…
– Это Людовик. Он станет сиятельным королем, будет править очень долго – семьдесят два года, превратив Францию в блистательное государство, будет законодателем моды во всем мире.
– Ух ты! А Мария Манчини?
– Я, конечно, помню не очень хорошо, но Мария Манчини вышла замуж за герцога Колонна́, потом, – я тихонько хихикнула, – сбежала от мужа и прожила много лет в испанском монастыре и, кажется, в Италии после смерти супруга. А у короля Людовика было множество фавориток, его жена Мария-Терезия жила на задворках Лувра. Кстати, королевской резиденцией станет Версаль.
– Там же лес и болото!
И снова я хихикнула:
– Помню, я бывала там с Людовиком XIII в его охотничьем домике. Но наш Луи превратит этот домик и окрестности в блистательнейший дворец, введет огромное количество правил этикета и станет абсолютным монархом. А еще у него будет много фавориток и внебрачных детей. Наследует ему правнук, потому что и сын, и даже внуки долго не проживут. Следующий король – Людовик XV – будет так же красив и любвеобилен. А вот его внуку Людовику XVI не повезет – отрубят голову во время Великой Французской революции.
Мы впервые разговаривали с Мари о том, что будет впереди, если не вмешиваться. По проявленному ею интересу я поняла, что в ее мире история и впрямь развивалась иначе.
Я рассказывала и рассказывала все, что помнила, заметив, что при упоминании о Соединенных Штатах Америки брови Мари чуть приподнялись.
– Ты… Мари, в твоем мире не было Соединенных Штатов Америки?
– Что такое Соединенные Штаты Америки?
– Северная и Южная Америка – огромные континенты в Западном полушарии…
Я была растеряна. О, Господи! Неужели возможно, чтобы история человечества развивалась по совсем иному пути?!
– А, Новый Свет… У нас это территория Большой Испании и Свении.
– К-как?!
Она рассмеялась:
– Какая разница?
Но я уже не могла остановиться:
– Мари, в твоем мире что за страны в Западном полушарии, они сильны?
– Да, очень. Большая Испания и Свения. Пиренейский полуостров всего лишь провинция Большой Испании.
– А Свения?
– Там испанцев мало, там больше людей севера, потому что совсем холодно.
– Англичан?
– Нет, Англии хватает своих забот, она занимается Европой.
– О, Боже! В каком веке произошла эта развилка? Ты не знаешь?
– Думаю, таких развилок бесконечное множество, никто не знает, к чему приведет каждая, даже самая маленькая. В моем мире не было вашей Жанны д’Арк, а значит, Франция оказалась разделенной на три, даже на четыре части – северную забрали себе англичане, Бургундия расширила владения и осталась самостоятельной, юг отошел к Испании, которая, впрочем, прирастала совсем иным – новым континентом. А Франция… Буржскому королю Карлу осталась территории Южной Луары, не очень много, но он большего не стоил. Вот тебе и развилка между моим и твоим миром.
– А когда ты не сумела вернуться?
– Вот тогда и не сумела. Пожалела юную девчонку, которую потом все равно сожгли на костре. – Она невесело рассмеялась. – А ведь должна была заманить ее в ловушку, чтобы не лезла к королю. Видишь, как опасно даже просто жалеть деревенских дурочек, которые могут оказаться национальными героинями.
– Мари, – усомнилась я, – в прошлый раз ты сказала, что за сто лет многих, присланных Арманом, повидала. Это я хорошо помню.
– Да, Арман стал прибегать к моей помощи лет сто назад, вернее, теперь уже больше. До тебя были трое, все благополучно вернулись, хотя мне помогали.
– Они все из моего мира?
– Нет, все из разных. Потому я и расспрашиваю тебя об истории твоего мира. Это один из вариантов дальнейшего развития.
– Множественность миров…
Даже дух захватило от этой мысли. Но тут я сообразила:
– А Арман, он может бывать во всех этих мирах? Я встретилась с ним на улице Вожирар в Париже моего мира.
Мари отрицательно покачала головой:
– На вопросы об Армане не отвечаю. Могу сказать одно: он Страж перехода, сильный Страж. Но мне даже он не смог помешать изменить мир, в который я попала, – Мари усмехнулась, – а вот теперь мешает менять дальше. Будь осторожна, я не знаю его целей и пределов его возможностей.
– Ты уверена, что все остальные мои предшественницы возвращались обратно?
– Нет, две ушли куда-то в прошлое. А одна, кажется, вернулась к себе, но в тот мир я бы не хотела попасть даже принудительно.
– Почему?
– Там катастрофа мирового масштаба. Не спрашивай какая, я могу говорить только о своем мире.
– А кем они были при тебе?
– Как и ты – родственницами. Хватит уже об этом. Я не могу вернуться в свое время, но ты можешь немного помочь мне в этом до того, как уйдешь. Ты уйдешь, а я останусь. Не знаю, лучше твой мир или нет, но мне предстоит жить в этом, и мне совсем не нравится перспектива выходить замуж за какого-то герцога Колонна и сбегать от мужа. Я хочу стать королевой. Помоги мне переиграть королеву и кардинала и уходи, а я останусь в этом новом мире, который не твой и не мой.
Потом я не раз пыталась завести разговор о ее мире и о мирах тех, с кем она общалась до меня.
Мари очень неохотно рассказывала, но выяснились просто потрясающие вещи. Сама моя соратница попала в этот мир в самом начале пятнадцатого века, до того у них было все, как у нас, но потом… Я не могла поверить, что может не быть Колумба, президента Вашингтона, Гитлера, в Париже нет Эйфелевой башни, что Европа совсем иная, но главное – может не быть нашего Людовика, Короля-Солнце.
Постепенно поняла, что Мари права, и об этом лучше не задумываться, иначе можно попросту свихнуться от сознания, что малейший твой собственный шаг может все изменить в будущем. Бывали минуты, когда я жалела о том, что не послушала Армана и шагнула через дверь в третий раз. С другой стороны, в прошлый раз я отнюдь не была паинькой, хотя выполняла задание Армана – сорвать заговор Сен-Мара. Но ведь помимо заговора у меня был бурный роман с Людовиком герцогом де Меркером. Это не помешало нужному течению истории. Я и сейчас не намерена ничего менять, вот увижусь с Луи де Меркером и немедленно обратно, пока не натворила чего-нибудь, что приведет к радикальным изменениям, пока я еще в том прошлом, которое соответствует моему будущему.
– Мари, мне нужно увидеться с Людовиком де Меркером, ты же знаешь. Он может уехать в свой Прованс, гоняйся потом!
Она кивнула:
– Завтра. Герцог де Меркер обычно обедает у нас по четвергам, кстати, для тебя удобно, потому что кардинала всю неделю не будет дома, он занят испанцами. Не хочу тебя разочаровывать, – она поправила роскошное кружево на плечах, вернее, вокруг них, повернувшись к зеркалу боком, – но герцог явно не в себе и строго блюдет траур по нашей старшей сестрице, несмотря на то, что прошло уже много времени. Зачем он тебе?
Я только пожала плечами, не зная, что ответить. И правда, зачем мне Людовик герцог де Меркер? Убедиться, что он жив-здоров? Но это Мари мне уже подтвердила. Что он меня забыл? Стоило ли ради такого переходить из своего века в этот? А если не забыл и узнает в новом обличье сердцем или просто будет очарован? Не об этом ли спрашивал меня Арман? Теперь я спрашивала сама себя и ответа не находила.
Мари поинтересовалась тем же:
– Ты надеешься, что он тебя узнает вот в таком виде или что влюбится просто так? Зачем тебе? Герцог де Меркер не самая завидная партия, один наш племянничек Луи, его старший сын, чего стоит!
– Почему?
– Потому что поросенок. Пока поросенок, но обещает стать настоящей свиньей. Слушай, в твоем мире свиньи есть?
– Конечно.
Постепенно у нас с ней входило в привычку интересоваться, есть ли что-то в моем или ее мире. Вообще-то, опасная привычка, наша собственная сестрица Марианна могла что-то заподозрить. Ох и противная особа!
Я пожала плечами:
– Мари, я же не собираюсь за него замуж и не намерена воспитывать этого поросенка. Кстати, свиньей он действительно станет. Как и выдающимся полководцем.
– Что?
– Да, и они будут воевать с сыном Олимпии Евгением. Если, конечно, я ничего не путаю.
– Путаешь! У Олимпии нет такого сына, а если будет, то он никогда не пойдет против Франции.
Я не стала говорить, что пойдет, потому что Евгению Савойскому во Франции не найдется дела, но нас это не касалось, к тому же это дело не ближайшего будущего. Да, пожалуй, мне стоит одним глазком взглянуть на теперь уже не моего Луи, и сразу обратно.
Ну почему я не выполнила данного себе обещания? Все сложилось бы иначе. Хотя сейчас я не жалею ни в малейшей степени, потому что тогда не было бы нашей страстной любви с… Нет, надо все по порядку, потому что следующие события нескольких десятков лет вполне достойны многотомного романа.
Людовик герцог де Меркер и впрямь посетил наше далеко не скромное жилище на следующий день.
Мари кивнула на окно, откуда доносился стук подъезжающего экипажа:
– Твой герцог.
Я почувствовала, как перехватило дыхание. Неужели я сейчас увижу Луи?! Узнает ли он меня, подскажет ли сердце, что под оболочкой красивой юной брюнетки, его родственницы, та самая блондинка Анна де Плесси, которую он спасал от посланников Марии Гонзага, а потом ночью жарко ласкал в дорожной таверне? Как я объясню, куда исчезла больше чем через полтора десятилетия и почему сейчас выгляжу не просто иначе, но куда моложе, чем тогда?
Арман прав, нельзя было совать нос сюда, но отказать себе в возможности снова поймать взгляд насмешливых серо-голубых глаз, услышать волнующий голос, случайно оказавшись рядом, попросту вдохнуть его запах…
Сама себе не признавалась, но в глубине души понимала, что если он отзовется, даже не вспомнит Анну де Плесси, а влюбится в сестру своей умершей жены Лауры Гортензию, то есть меня нынешнюю, я нарушу все запреты, забуду все предупреждения и останусь. Мари же выжила, выживу и я тоже.
Дело за малым – услышать слова любви от герцога де Меркера.
У меня буквально дрожали колени, когда я смотрела, как герцог поднимается по ступеням дворца, трудно было не выдать свое волнение внешне. Удивительно, но положение спасла… противная Марианна, которая ехидно прошипела рядом:
– Чего это ты на него уставилась?
Ее ехидство помогло мне встряхнуться и взять себя в руки.
– Пытаюсь понять, что такого нашла в нем сестра…
Девятилетняя ехидина дернула плечиком:
– Говорят, раньше он был куда симпатичней.
А еще считается, что Мари ведет себя слишком вольно, а я ей подражаю. Послушали бы эту! Насколько я помню, она будет замешана в деле об отравлениях. Весьма похоже, такая вполне сможет отравить собственного супруга, и не одного его.
Но в следующее мгновение я забыла не только о будущем младшей сестры, но и о самом ее существовании. Хотя с замечанием Марианны была согласна – раньше герцог де Меркер выглядел несколько иначе.
Это для меня прошла пара недель, которые мало что меняют в облике, конечно, если человек не вываливается из самолета без парашюта, не попадает в дикую аварию и не испытывает другого смертельного потрясения. Для Людовика герцога де Меркера прошли шестнадцать лет, за время которых он был счастлив с моей тутошней сестрой, произвел на свет троих мальчишек и пережил смерть любимой супруги. Эта смерть полтора года назад по местному времени и подкосила красавца, вдруг устремившегося в лоно церкви и решившего стать кардиналом. Пока он прелат при французском дворе. Однако…
В тот момент время попросту остановилось. Я смотрела во все глаза и видела перед собой страшно уставшего, смирившегося с судьбой пожилого (какой кошмар!) человека в седом парике и с сеткой морщин вокруг глаз. Где насмешливый блеск в них?! Где легкость движений человека, который учил меня фехтовать, время от времени протягивая руку, чтобы поднять с пола, когда я шлепалась на свой зад, набивая синяки?
Нет, он не отяжелел, не растолстел, даже не сгорбился, Людовик как-то потух…
Мелькнула шальная мысль, что смогу его разбудить, вернуть к жизни. Кардинал… глупости, какой из Меркера кардинал, вот любовник что надо, а прелат… Надежда дает силы любому, моя надежда придала мне уверенности, я была готова броситься на шею герцогу, но меня опередила Мари:
– Герцог, мы рады вас видеть!
– Мадам…
Он просто поклонился нам, никого не выделяя и не взглянув! Я испытала второй шок за несколько минут. И снова прийти в себя помогла младшая сестра, прошипевшая:
– Вечно она лезет вперед! Ей-то что?
Машинально еще раз отметив, что сестрицы не дружат, я поинтересовалась:
– А тебе?
– Словно ты не знаешь, что я хочу выйти за него замуж! Если он, конечно, не наденет кардинальскую шапку.
– С ума сошла? Ты ему во внучки годишься.
– Лаура говорила, что он потрясающий любовник. Такое с годами не теряют.
Я могла бы и сама это подтвердить, но сейчас фыркнула:
– Тебе говорила?
– Нет, Олимпии, а я слышала.
– Сколько тебе было лет? – я просто ужаснулась, сообразив, что Лаура умерла полтора года назад, а Марианне сейчас девять.
– У тебя память отшибло? Я же рассказывала.
Сестренка рванула вперед следом за Марией и Людовиком де Меркером, которые обсуждали планы обучения сыновей герцога. Мари что, намерена участвовать в их воспитании? А как же любовь короля и намерение стать королевой? О, женская непостоянность… На мгновение мне показалось, что она готова очаровать и герцога тоже. Назло мне?
Но это все было неважно, главное – Луи меня попросту не заметил. Пока не заметил. А как же иначе, ведь Гортензия Манчини, в оболочке которой я теперь находилась, родилась через семь лет после нашей прошлой встречи. Я для Людовика де Меркера просто малышка, нечто вроде вон Марианны, которая старательно лезет ему на глаза.
И снова сестричка мне помогла очухаться и понять, что так же мельтешить не стоит, эффект будет обратным тому, на который я надеюсь.
А Марианну уже одергивала наша гувернантка мадам Венель. Как хорошо, что я не повторила ошибку Марианны. Заработать снисходительный взгляд герцога было бы слишком обидно. Ладно, я привлеку его внимание постепенно, только бы это постепенно не растянулось на месяцы, а то и впрямь слиняет в свой Прованс.
И все же наступило мгновение, когда наши взгляды встретились. Не представляю, что было в моих глазах, но взгляд Луи стал чуть удивленным. Боже мой! В то мгновение мне показалось, что удивление из-за того, что он меня узнал! Даже в облике очень красивой черноглазой девочки узнал ту голубоглазую блондинку, которую обнимал в лесу и в Малом Люксембургском дворце.
Но уже в следующее мгновение я осознала, что изумление герцога вызвано моей реакцией на его фразу о кардинальской шапке. Полагаю, Мари нарочно завела об этом разговор, он что-то сказал, а я воскликнула:
– Зачем вам шапка кардинала? Это так скучно.
– Дитя мое, годы, когда мне требовалось веселье, уже прошли. Пора подумать и о вечном.
Я попросту прикусила язык, чтобы не заорать во все горло:
– Луи, вы с ума сошли, мысли о вечном в сорок шесть лет?!
Но в то мгновение осознала другое: он воспринимает меня как маленькую девочку сродни Марианне, посмотреть на которую как на женщину ему попросту не приходит в голову.
Пришлось считать до двадцати, незаметно поглубже вдыхать и выдыхать, и уговаривать себя, что все еще впереди, что Луи еще поймет, чего я стою.
Скучный чинный обед, который не скрашивали даже попытки этой нимфетки Марианны выглядеть взрослой дамой. Из-за претензии на взрослость сестрица была смешна.
– Герцог, вы будете завтра на танцевальном вечере? – Мари сама любезность, собственно, она тут за старшую, ей положено вести никчемные светские диалоги. Я пока помолчу.
– Я не танцую, мадам, вы же знаете.
Голос герцога мягок, от этого еще более волнующ, с младшими родственницами своей умершей супруги он обращается как с несмышленышами. Возможно, мы с Марианной таковыми и являемся, но Мари-то уже девятнадцать, она фаворитка короля, почему с ней покровительственный тон? Потом я поняла – он уже мысленно примерял на себя кардинальскую шапку и полагающееся к ней покровительственное отношение ко всем, особенно к юным прекрасным дамам.
– Но разве обязательно танцевать?
К окончанию обеда, за время которого герцог де Меркер так и не проявил к моей персоне ни малейшего интереса (хвалю себя, что не старалась привлечь его титаническими усилиями), Мари все же выбила из родственника обещание побывать на танцевальном вечере, который король устраивал для своей фаворитки, то есть моей сестры Марии Манчини.
– Ну, и как тебе новый герцог?
– Мари, он теперь всегда такой?
– Какой? – глаза Мари лукаво сверкнули. – Скучный? Я тебя предупреждала. Кстати, в его излишнем смирении есть и твоя вина. Подкосило герцога твое тогдашнее исчезновение.
– А что ты ему тогда сказала?
Мари пожала плечами, явно пряча от меня глаза.
– Что ты уехала к своему мужу в Испанию, от которого попросту скрывалась в моем доме.
Я не успела отреагировать, она начала защищаться:
– А что я, по-твоему, должна была всем объяснять?!
Пришлось поднимать руки в знак примирения:
– Я тебя не виню. Ладно, герцога разбудим…
– А это тебе зачем?! Оставь Меркера вон Марианне, спит и видит себя в его постели, тебе он вовсе ни к чему.
– А Марианне он зачем? Как ты себе это представляешь? Слушай, ей всего девять, не рановато ли о постелях герцогов думать?
– Ревнуешь? В твоем мире девять – это слишком рано?
– А в твоем? – я ответила вопросом на вопрос.
– В моем в самый раз. Замуж выходят в тринадцать, как и сейчас. Ну, а мечтать об этом начинают, когда грудь еще только появляется. Что в этом плохого?
– А в тридцать старуха?
– Не старуха, но матрона с первыми внуками. Замужество в пятнадцать вполне нормально.
– Неважно, расскажи лучше о предстоящем вечере. Я должна там быть?
– А как же?! Чего ради я добивалась от твоего Луи обещания быть у Месье? Пойдем, посмотрим, что ты наденешь.
– Обойдемся без твоих советов! – это было сказано надоедливой Марианне, когда та попыталась влезть с замечаниями по поводу наших нарядов.
Пока выбирали платья и украшения к ним, Мари объяснила, что предстоит вечер в Большом Люксембурге у Месье и Великой Мадемуазель, которые не так уж давно вернулись из ссылки в Париж. Вечер считается скромным и почти домашним, это означает присутствие всего-то сотни (!) гостей, мы благодаря дядюшке-кардиналу в их числе. Будут Его Величество и Ее Величество. Это накладывает определенный отпечаток, прежде всего, резко повышает ценность приглашения. Герцог де Меркер будет, обещал.
– Посмотришь, каков теперь Людовик.
– Я же его видела?
– Кого?
– Луи.
Мари рассмеялась:
– Я не о Меркере речь веду, а о короле. Ты же его видела ребенком, а теперь это рослый красавец, от которого не оторвать глаз.