Глава 9
Сон о Радуне: в избушке бабки Манефы, лесное озеро, избавление от бремени
Спешит Радуня к бабке, не оглядывается: хочет скрыться от ежедневного кошмара; бежит Васёна вприпрыжку следом, на ходу срывая конский щавель, подорожник, мяту – всё тянет в рот, жуёт, кривится и сплёвывает на землю жидкую зелёную кашицу.
Протоптана дорожка к лесу – на краю стоит покосившаяся избушка бабки Манефы: часто наведываются сюда бабы со своими бедами. Обходят стороною мужики этот двор: боятся одинокой смелой вдовицы, считают ведьмой. А вот и сама бабка навстречу вышла, хлопнула себя по бокам. Заспешила навстречу внучке.
– Радуня! А я сон видела – ждала тебя.
В низенькой избушке полумрак: слабо проходит свет сквозь бычий пузырь на маленьких окошках. Висят над головой пучки разных трав, их свойства знает только ворожея. Булькает что-то на печке в котле, обволакивает дурманящий запах, кружится у Радуни голова. Опускается она на лавку, опирается спиной на бугристые стены, мох между брёвнами щекочет нежную шею. Так хорошо, как в детстве! Так бы сидеть на этом месте всю оставшуюся жизнь!
Смотрит бабка на внучку, качает укоризненно головой. Молча ставит на стол лепёшки, в черпаке горячий пахучий отвар. Потчует Васёну, гладит по голове – засыпает девчонка, не доев, уронив голову прямо на стол. Бережно переносит Манефа обмякшую Васёну на лавку за печкой, достаёт из-под лавки кусок конопляной новины, берёт за руку внучку и ведёт в лесную чащу. Молчит Радуня, ступает по траве босыми ногами, послушно идёт рядом с бабкой. Молчит Манефа, увлекает внучку всё дальше и дальше в лесные заросли, пока не открывается взору огромная поляна с озером прозрачной воды.
Стаскивает бабка с Радуни рубаху, перешагивает через свою сброшенную одежду, тянет внучку за собой в озерцо. Боязно девушке входить в него – ступни чувствуют холод. Но Манефа уже по грудь в воде, оглядывается на внучку и вскрикивает: всё юное тело в синих отметинах. Возвращается бабка, оглаживает Радуню, поворачивает спиной, потом лицом, проводит влажной ладонью по чуть выпуклому животу.
– Мал ещё Варнава! Что? Минай?! – страдает Манефа.
Молчит внучка, только капают на грудь слезинки из опущенных долу очей.
Тяжко вздыхает бабка, бормочет что-то под нос. Заводит внучку по пояс в студёную воду, обмывает поруганное тело. Несётся страстный шёпот выше елей – взлетают вспугнутые заклинанием птицы. Льётся пригоршнями на расплетённые косы вода. Всё быстрее крутится вокруг Радуни ведунья, растирает ей плечи, грудь, живот и спину, бормоча всё быстрей и быстрей. После на бережку окутывает её новиной, сама надевает длинную рубаху на мокрое тело, подбирает с травы разбросанную одежду и, обняв, ведёт внучку в избу.
Сладко спит Васёна на лавке, свесила руку, улыбается во сне. Сердито колдует Манефа над горшком, опускает в него разные травы, шепчет заветные слова над бурлящим варевом, добавляет медку. Остуживает в плошке, обмахивая длинным пучком пахучих трав, поит внучку и укладывает спать. Спит Радуня, и приходит резкая боль в животе, но проснуться никак не может. Будит бабка внучку, показывает тряпицу в крови с куском розовой, в прожилках, плоти.
– Теперь в твоём чреве нет ублюдка, – объясняет она, завязывая тряпку в узел. – В лесу закопаю. А ты спи.
День клонится к вечеру – просыпается голодная Васёна. Кормит Манефа девчонку лепёшками, мёдом, говорит с ней ласково:
– Беги домой, чадушко. Скажи Минаю: захворала Радуня, жжёт её огонь, к завтрему на ноги поставлю, – и суёт в руки узелок с гостинцами.
Вот и скрылась в пыли быстроногая Васёна. Будит знахарка внучку, отпаивает её ароматным снадобьем, и всё журчит её тихая неразборчивая речь. Хорошо у бабки в избе, пахнет покоем и детством, мир и благодать разливаются внутри. Наконец-то нет страха: не тронет ночью Радуню ненавистный Минай.