Около криницы блестит чёрная грязь, точно измятый бархат; двое молодцов, лет пяти и трёх, оба бесштанные, заголившись по пояс, молча тискают грязь жёлтыми ногами, точно желая вмесить во влажную массу красный блеск солнца.

Конечно, богатые казаки с голодухи мереть не станут, гибель грозила лишь бесштанной голытьбе, такой же, что и разинцы, но, как видим, голодный голодного тоже не всегда разумеет.

Короче, в бесштанном детстве.