Я молчал; сначала я предположил было, что мой бедный друг в припадке безумия сочинил всё сам, но, поразмыслив, я отмёл это предположение: выдумать такое просто невозможно!

Весь день я ломал голову над этими фактами, пытаясь нащупать теорию, которая согласовала бы их, и найти ту линию наименьшего сопротивления, которая, по убеждению моего бедного друга, является исходной точкой любого расследования.

Бедный друг мой был так настроен, или, лучше сказать, так расстроен, что это обстоятельство тотчас же сразило его: почти в бессилии опустился он на кресло в гостиной.

Ослепление моё продолжалось одно лишь мгновение, и я сам очень скоро потом сознал всю невозможность моей мечты, — но хоть мгновение, а оно существовало действительно, а потому можно себе представить, как негодовал я иногда в то время на бедного друга моего за его упорное затворничество.

— Мой бедный друг, — сказал полковник сочувственно, — вы ещё недостаточно закалены и придаёте слишком много значения предрассудкам.

Доктор был разгорячён и утомлён, по-видимому, усилиями оживить моего бедного друга; но я видел достаточно утопленников и сразу понял, что всё кончено.

Надеюсь, что на этот раз грог будет вам по вкусу... Бедный друг, у вас совершенно разбитый вид.

Тогда уж они ни в кого больше не вселят желания делать то, что сделал, вероятно, наш бедный друг.