На барке изморщенный старик-сторож в кумачовой рубахе и просторных портках подсел к нему и, свёртывая непослушными пальцами газетный листок с махоркой, стал любопытствовать, на кого баринок учится.

Сердечный баринок наш видят, что, как о дворянстве объявит, — хлещут, взял да и отступился, оттрубил за их вотчину тридцать пять годков.