В тот момент, когда мы проходим мимо покосившейся арки ворот, из мокрых, буйно разросшихся кустов с шумом и бубенчиковым звоном выскакивает на ограду пёстрый нелепый длинный человек.

Нёсся чалый, приближались городские рвы, где тяжко плескалась жёлтая муть, исполинами вырастали стены, издали отблёскивая то булатной синевой, то ржавым налётом; более светлые камни арки ворот казались зеленовато-сизыми, будто патина на старом серебре — нёсся чалый, наслаждаясь скачкой, и плеть так ни разу и не обласкала конские бока.

Когда самаритянин скрывается под аркой ворот, оттуда появляются трое человек, столь непохожие на всех, кого мы до сих пор видели, что наш взгляд сам собой останавливается на них.

Торговцы, толкаясь и оттесняя друг друга, протискивались сквозь арку ворот и располагались в узких переулочках и на уличных пятачках у большой башни, прикрывавшей вход в город.

Над аркой ворот и поныне высится дозорная башня, но уже нет сторожевых галерей, тянувшихся вдоль всего замка, и угловых башен с мощными, метровой толщины стенами.

Мы проехали по мосту надо рвом, который вёл к северным воротам внешней стены города, потом под аркой ворот, по деревянному мосту, а затем к воротам второй, внутренней стены.

Он встречал путников аркой ворот над дорогой, причудливыми вывесками на аккуратных зданиях, серебристыми куполами церкви и высокой башней управы, видной едва ли не с любой городской улицы.

Мы повернули налево, во внешний двор с пекарнями, кладовыми и сыроварнями, и, проехав под низкой аркой ворот, над которыми находилось моё будущее жилище, мы остановились во внутреннем дворе.