Резвящийся «Арзамас», с его шуткой и отрицанием авторитарности, предметом осмеяния сделал шишковское «Общество любителей русской словесности», олицетворявшее консервативное начало в литературной жизни 1810-х годов.

Но такая теория граничит с авторитарностью, так как всецело полагается на интуицию.

Но цель данного произведения не в художественности и, ни в коем случае, не в авторитарности.

Здесь, как и во многих случаях в религиозной жизни, мы наталкиваемся на антиномию: голый историзм, внешняя авторитарность в религии есть окостенение церковности, своевольный же мистицизм есть её разложение; не нужно ни того, ни другого, а вместе с тем нужно и то, и другое: как церковный авторитет, так и личная мистика.

В результате он допускал значительную авторитарность церковной организации, но лишал эту организацию религиозной санкции.

Как можно говорить о чуждости христианству формальной религиозной организации, если оно создало церковную организацию, равной которой по жёсткости и авторитарности опять-таки не знают иные мировые религии?

Авторитарность укоренена в прошлом или трансцендентальна, т.

Авторитарность — да ещё без достаточного ума, — это страшно.