12:39 – 12:54
Никанор вдруг отчетливо представил, как клубок тревожных интимных хитросплетений перекатывается по коридорам лабиринта извилин, а кот, схватившись за кончик нити, пускается в пляс, начиная его разматывать. Неприятное ощущение, как при втянутом животе, возникло в области солнечного сплетения. Затем медленно, словно вопреки законам гравитации, поползло вверх по грудной клетке, скапливаясь в сдавливающий горло ком. На какое-то мгновение лицо покрылось вакуумной пленкой тревоги, прозрачной, тонкой, но герметично стягивающей облик в микровыражение скрытых эмоций – короткое непроизвольное выражение лица, нераспознаваемое неопытным наблюдателем, но только не роботом класса RC-101.
«Scary monsters, super creeps
Keep me running, running scared10».
Оценив расстояние, Чесс ненавязчиво промурлыкал эти строчки себе под нос негромко, едва слышно, но с достаточной интенсивностью, чтобы сообщение дошло до адресата.
– Последний великий альбом Боуи, – подхватил Никанор, сделав вид, что заглотил наживку. – На обложке он предстает в костюме Пьеро, приспущенном на одном плече для придания образу андрогинности.
– Его дело – театр. Лицедей в чистом виде.
– Он использовал своё лицо как холст, дабы изобразить на нем правду своего времени.
– «Этот диск стал для меня неким очищением. Там я с корнем вырвал из себя чувства, вызывающие дискомфорт. Необходимо примириться со своим прошлым… это помогает сосредоточиться на том, кто ты сейчас», – Чесс продолжал наступление цитатами.
– К сожалению, это под силу лишь избранным.
– Ты про обнуление?
– Очищение, обнуление. Называй, как хочешь. Людям куда легче загнать своих «монстров» в клетку, чем, примирившись, выпустить их на волю, – Никанор бросил на кота двусмысленный взгляд. – Свои кошмары ближе к телу. Тебе это сложно понять, но у человека болезненно-завышенное чувство собственности, даже к такому ощущению, как страх. Да, это страх, но это – мой страх. И просто вырвать его с корнем, несмотря на причиняемый им дискомфорт, безмерно мучительно. Образуется пустота, которую необходимо заполнить столь же питательным, значимым, одноутробным.
Чесс медленно вытянул кончик хвоста вверх, затем чуть опустил, изменяя качество приема сигнала, и с недовольным взглядом покачал головой в ответ.
– А тебе не приходило в голову, что «монстрами» они становятся в клетке? Загнав их глубоко в себя, в рамках «программы по приручению», ты нарушаешь законы природы. Не сказать, что перекрываешь хищнику дорогу, скорее, выкалываешь ему глаза, превращая в ущербное, свирепое чудовище. Естественно, что после такого истязания, ни о каком примирении и речи быть не может. Но и выпускать его на свободу – чревато самыми тяжкими последствиями. Запертое в ловушке и ненасытное в своем гневе оно начинает пожирать тебя изнутри.
– С этим сложно не согласиться. Слепая, иррациональная тревога. Все это чистой воды психоанализ, тем он и интересен.
Никанор достал из бара Remy Martin VSOP. Темное матовое стекло элегантной бутылки скрывало от глаз драгоценный напиток насыщенного золотисто-янтарного цвета. Бережно открутив крышку, он наполнил бокал. В воздухе раздался легкий аромат ванили, дуба, фиалок и абрикосового джема. Отпив глоток, он продолжил:
– Но мне кажется, что большинство так называемых «монстров» внутри нас – вовсе не хищники, а паразиты.
– Паразиты? – удивился Чесс.
– Чтобы было понятно, объясню на примере Toxoplasma gondii.
– Паразит, который приводит мышей и крыс прямо в пасть кошки, – отчеканил кот.
– Именно. Этот паразит способен к размножению только в кошачьем организме. Но любопытно другое: каким образом он в него пробирается.
Никанор отпил еще глоток.
– Сначала он проникает в крысу или в мышь, отчего у них развивается непреодолимая тяга к запаху кошачьей мочи. Организм крысы для размножения toxoplasm-ы не пригоден. Она лишь посредник, который с подобным пристрастием долго не протянет.
– Мышь мне в порт! – возликовал Чесс. – То есть многие страхи проникают в людей опосредованно, не напрямую?
– Конечно, не во всех случаях. Первым делом, как и любые паразиты, они находят самый уязвимый организм и заселяются в него. Но в данном случае организм – это не биологическая архитектура, а ментальная. Для таких паразитов важны взгляды на жизнь, убеждения, символы веры, идеология. Одним словом – интеллект.
Чесс тряхнул головой, вскочил с ковра и несколько раз прошелся по комнате тихими шажками. К счастью, RC-101 может похвастаться куда более плавными движениями, нежели его предшественники. В плюс ему идет и приданный создателями зооморфизм – усиленное внешнее сходство с живым домашним прототипом, которое не вызывает аллюзий на чудовищ из ночных кошмаров.
– Насколько я понимаю, низкий интеллект не самая благоприятная среда?
Никанор присел на край стола, поставил бокал и скрестил руки.
– Я погляжу, ты замучен любопытством, – сказал он, болтая одной ногой и нервно покусывая губу. – Дело тут не столько в благоприятности, сколько в слабости ресурсов.
– В слабости ресурсов? – вопросительно повторил Чесс.
– Для размножения и развития паразиту необходимо питание. Он заинтересован не в уничтожении, а в балансе, чего, собственно, низкий интеллект предоставить не в состоянии. С другой стороны иммунная система развитого интеллекта способна нейтрализовать большинство паразитов. Поэтому они всегда нацелены на среду оптимального равновесия.
– Но как они туда проникают? – с недоумением спросил Чесс. – Кошка съедает носителя – биологически тут все понятно. Однако, ментальный уровень – совсем другое дело. Крики11, чероки12 и родственные племена индейцев Северной Америки, к примеру, верят, что природа обладает способностью передавать людям и животным свойства пищи, которую они едят. Согласно их воззрениям, человек, который питается олениной, отличается большей быстротой и смекалкой, чем человек питающийся мясом беспомощных домашних кур или грузно переваливающейся свиньи. Но людоедство, насколько мне известно, явление не широко распространенное среди людей. Да и вряд ли, съев своего запуганного сородича, ты возьмешь на себя его страхи.
Выждав небольшую паузу, Никанор торжественно произнес.
– Ментальный каннибализм! Способность человека вбирать в себя других людей, но, не разбивая на составляющие – визуальные образы, способы мышления, поведенческие особенности, – а слитно, как самостоятельную психологическую единицу. Я понятно излагаю?
Чесс замер как вкопанный. По всей видимости, обрабатывал информацию.
– Поясни, – произнес он через несколько секунд.
– Главное – уловить суть. Это вовсе не процесс разделения взглядов или расширение диапазона своих представлений. Напрашивается сравнение с пространством телеэкрана, где действующее лицо живет своей собственной жизнью. Различие лишь в том, что телеэкран и персонаж никак не влияют друг на друга, а влияние в психической сфере обоюдное. С одной стороны, персонаж включен в психические структуры, с другой – он как бы автономен, можно сказать, без прописки.
– Это что же получается, человек поглощает не сам страх, а персонажа, наделенного этим страхом, и начинает бояться не за себя, а вместе с ним. Например, как…, – Чесс завис на доли секунды, отправляя запрос в базу данных, – …например, как за время разговора в кабаке Раскольников вобрал в себя всю несчастную мармеладовскую судьбу вместе с его чахоточной женой и дочерью Соней, живущей по «желтому билету», а затем испытал эмоциональное отождествление с их страданиями, катарсис.
– Приятно иметь дело с умным и образованным котом, – Никанор подошел поближе и погладил его по голове. – Вот как раз этого катарсиса паразит и выжидает.
– Для чего паразиту катарсис? – удивился кот.
– Через него происходит присвоение лазутчику индекса «Я», то есть признание его своим.
– Не знал, что у «Я» есть индекс.
– Есть многое у «Я», мой друг Горацио, что производит ряд фальсификаций.
– Ну, допустим, а что потом?
– После этого необходимость в посреднике, как в носителе, отпадает. Он может потускнеть, утратить очертания, раствориться, кануть в небытие, но пришелец уже в центральной системе, и для системы он не чужак.
Чесс запрыгнул на диван и вытянулся во всю длину. Подле него на низком журнальном столике (выигрышнее всего, по мнению Никанора, смотрелись столики на невысоких ножках, идеально дополняющие диван или софу) стояла шахматная доска с едва начатой партией. Ферзевой гамбит – один из самых излюбленных дебютов Никанора. Дальнейшая судьба партии зависела от того, примут ли белые жертву со стороны черных или нет.
– Программный огрех, в сущности – призрак, фантом. Выходит, что человек может всю жизнь культивировать подобных химер, даже не подозревая об этом. А ведь их – беда сколько.
Чесс ударил хвостом по клетчатому текстилю подушки, решительно взяв черную пешку.
– Паразитов предостаточно, – вздохнул Никанор, – но безоговорочные лидеры турнирной таблицы – это идеи. И главный их рассадник в медиа-пространстве.
– Сколько живу на свете, столько дивлюсь тому, с какой легкостью и бездумностью люди считают каждую пришедшую им в голову мысль своей собственностью.
Никанор утопил свое тело в нежнейшем, велюровом бинбэге13 и, принимая вызов, пустил в ход центральную королевскую пехоту.
– Именно во избежание подобной путаницы, необходимо разобраться с тем, как устроено внимание, а точнее два его вида – приемник и фокус.